Рожденный туманом: Тайная история - Брендон Сандерсон

Усевшись, Кельсер отставил в сторону посох, залез в мешок и пересчитал лежащие в нем туго свернутые клубки тумана. На этот раз ни один не исчез − это хорошо. Если предмет восстанавливается в физической реальности или, того хуже, разрушается, его Индивидуальность изменяется и его дух возвращается к своему телу.

Лучше всего были брошенные предметы. Ими долгое время пользовались, поэтому они имели сильную Индивидуальность, но в настоящее время никто в физической реальности о них не заботился. Кельсер вынул из мешка тот клубок тумана, который был костром, развернул и окунулся в его тепло. Костер начал изнашиваться, в поленьях появились туманные дырки. Кельсер предполагал, что он унес костер слишком далеко от места его происхождения и расстояние оказало на него пагубное действие.

Он достал и развернул следующий клубок тумана, оказавшийся кожаным бурдюком. Отпил из него. Вода не приносила ему реальной пользы − она исчезала вскоре после того, как вытекала из бурдюка, но, судя по всему, Кельсер не нуждался в питье.

Он все равно выпил. Вода приятно освежала губы и горло. Это позволяло ему делать вид, что он жив.

Он ютился на склоне холма рядом с призраком костра, обозревая новый рубеж и потягивая фантомную воду. То, что он пережил в реальности богов, тот момент межвременья, теперь стало далеким воспоминанием... Но, если честно, оно стало далеким еще в тот момент, когда он из нее выпал. Потрясающие Связности и отношения длиною в вечность сразу же испарились, как туман под утренним солнцем.

Ему нужно было попасть сюда. А что дальше... он понятия не имел. Здесь есть люди, но как их найти? И что делать, когда он их обнаружит?

 «Мне нужно то, что у них есть, − подумал он, делая еще один глоток из бурдюка. − Но они мне это не отдадут». Он был в этом уверен. Но что у них есть? Знания? Как он может кого-то обмануть, если даже не знает, говорят ли они на его языке?

− Разлетайка? − позвал Кельсер просто для проверки. − Охранитель, ты здесь?

Ответа не было. Вздохнув, он убрал бурдюк в мешок и оглянулся через плечо туда, откуда пришел.

Тут же он вскочил на ноги, выдернул из ножен на боку нож и крутанулся так, чтобы оказаться по другую сторону костра от фигуры в мантии с яркими огненно-рыжими волосами. Человек изобразил приветственную улыбку, но Кельсер заметил у него под кожей шипы. Паучьи лапки, тысячи лапок пробивались сквозь кожу, морща ее хаотичными движениями.

Марионетка Разрушителя. Существо, которое тот создал и направлял на Вин.

− Привет, Кельсер, − сказал Разрушитель губами фигуры. − Мой собрат недоступен. Но если хочешь, я передам ему от тебя послание.

− Не подходи, − сказал Кельсер, держа нож перед собой и инстинктивно потянувшись за металлами, которые он больше не мог поджигать. Проклятье, как их недоставало!

− О, Кельсер, − ответил Разрушитель. − Не подходить? Я вокруг тебя − воздух, которым ты как бы дышишь, земля под твоими ногами. Я в этом ноже и в самой твоей душе. Что значит «не подходи»?

− Ты можешь говорить что угодно, − возразил Кельсер. − Но ты мной не владеешь. Я не твой.

− Почему ты сопротивляешься? − спросил Разрушитель, вышагивая вокруг костра.

Кельсер двинулся в другом направлении, сохраняя расстояние между собой и этим существом.

− О, даже не знаю, − ответил он. − Возможно, потому что ты злая сила разрушения и боли.

Разрушитель дернулся, как будто оскорбившись.

− Ну не надо так! − Он простер руки. − Смерть − это не зло, Кельсер. Смерть − это необходимость. Каждый час должен истечь, каждый день − закончиться. Без меня нет жизни, и никогда бы не было. Жизнь − это изменение, и я представляю это изменение.

− И ты хочешь с ней расправиться.

− Это мой дар, − сказал Разрушитель, протягивая руку к Кельсеру. − Жизнь. Чудесная, прекрасная жизнь. Радость новорожденного, гордость родителей, удовлетворение от проделанной работы. Все это исходит от меня. Но теперь все заканчивается, Кельсер. Эта планета − старик, полностью проживший свою жизнь и теперь испускающий последний вздох. Дать ему отдохновение, которое он требует, − это не зло. Это милосердие.

Кельсер посмотрел на его руку, кожа на которой ходила волнами от давящих изнутри паучьих лапок.

− Но кому я это говорю? − со вздохом произнес Разрушитель, убирая руку. − Человеку, который не принял собственную смерть, хотя его душа стремилась к этому, а его жена жаждала, чтобы он присоединился к ней в Запределье. Нет, Кельсер, я предвидел, что ты не поймешь необходимости смерти. Так продолжай считать меня злом, если так нужно.

− Что плохого в том, чтобы дать нам еще немного времени? − спросил Кельсер.

Разрушитель рассмеялся:

− Ты все тот же вор, ищущий, чего бы спереть. Нет, отсрочка была уже один раз, а потом еще один. Значит, у тебя нет посланий, которые я мог бы передать?

− Конечно есть, − сказал Кельсер. − Передай Разлетайке, чтобы он за меня взял что-нибудь большое, тяжелое и острое и вогнал тебе в задницу.

− Как будто он может мне хоть чем-то навредить! Ты сознаешь, что если бы он был при власти, то никто бы не старел? Никто бы не мыслил и не жил. Если бы все шло, как ему хочется, то все бы застыло во времени и никто не мог бы действовать, дабы ненароком не навредить другому.

− Поэтому ты его убиваешь.

− Как я и сказал, − с ухмылкой ответил Разрушитель, − из милосердия. Время старика давно прошло. Если все, что ты хотел, − это пооскорблять меня, то мне пора идти. Досадно, что ты будешь так далеко от дома, когда наступит конец. Полагаю, ты бы хотел поприветствовать остальных, когда они умрут.

− Это не может произойти так скоро.

− К счастью, может. Но даже если бы ты смог чем-то помочь, ты бесполезен, если будешь находиться здесь. Какая жалость.

 «Конечно, − подумал Кельсер. − И ты пришел сказать мне об этом вместо того, чтобы тихо удовольствоваться тем, что я отвлечен моими поисками».

Кельсер сразу догадался, что это западня. Разрушитель хотел, чтобы он поверил в то, что конец очень близок и что путешествие сюда бесполезно.

«Значит, это не так. Охранитель сказал, что не может идти вместе со мной, − подумал Кельсер. − Разрушитель скован подобным же образом, по крайней мере, до тех пор, пока мир не будет уничтожен».

Наверное, впервые за много месяцев ему удалось сбежать от извивающихся небес и от глаз губителя. Отсалютовав Разрушителю, Кельсер собрал костер и начал спускаться с холма.

− Бежишь, Кельсер? − поинтересовался Разрушитель, появляясь на склоне со сложенными на груди руками. Кельсер прошел мимо. − Ты не можешь избежать своей судьбы. Ты привязан к этому миру и ко мне.