Возрождение церковной жизни в Сибири. По страницам дневников архимандрита Серафима (Александра Егоровича Брыксина), в схиме Иринея - Владимир Николаевич Крицак

Похоронен Нестор Анисимов возле Спасо-Преображенского храма в Переделкине Московской области.

Каждый день в архиерейский дом приносили десятки писем и телеграмм. Стараясь никого не оставить без ответа, целыми ночами разбирал Владыка эту корреспонденцию. Но всё равно, даже после его кончины осталось два полных чемодана нераспечатанных писем. Его архиерейский дом часто напоминал вокзал. Кто-то постоянно приезжал, кого-то провожали. Когда же Владыка оставался один, он просто заболевал. Но это случалось редко.

К нему непрестанным потоком ехали все, кто нуждался в поддержке и помощи. Столетних старцев он называл деточками. Он одинаково принимал заслуженных архиереев и нищих странников. Иногда у нас, — вспоминал о. Мисаил о службах с митрополитом Нестором, — собиралось сразу по 10–15 архиереев. А какие архиерейские службы совершались в Кировоградском кафедральном соборе, когда сразу десять архипастырей совершали богослужение! В будничные дни служили в нашей домовой церкви.

Митрополит Нестор распределял, кому из архиереев читать шестопсалмие, кому часы и так далее. Я чаще всего служил, а владыка Нестор пономарил — сам кадил и носил подсвечники. Архиереи пели и читали — всё сами.

— Ну, святители Божии, — часто обращался владыка Нестор к собравшимся у него архипастырям, — давайте устроим архиерейские говения.

И все владыки несколько дней строго постились, а затем исповедовались и причащались Святых Таин. Почти каждую ночь в архиерейском доме Владыка постригал кого-нибудь в монашество. Делалось это в строжайшей тайне. Игуменья Киевского Введенского женского монастыря матушка Елевферия, присылая нам в Кировоград для пострига несколько послушниц, в сопроводительном письме писала: «Дорогой мой папочка. Посылаю тебе козляточек, верни мне ягняточек. Ваша дурочка Елевферушка».

Легендарная была игуменья. Когда владыка Нестор бывал в Киеве, он всегда навещал матушку Елевферию. А как любили митрополита Нестора сестры Введенской обители! После службы они всегда собирались в большом зале, где впереди на двух креслах сидели сам владыка с игуменьей, а у их ног, прямо на полу, размещались сёстры обители. Монахини плакали от речей любимого архипастыря. Владыка и сам порой не стеснялся расплакаться у всех на глазах. «Вы бескровные мученицы за Христа, — увещевал он. — Вас не будут ни резать, ни жечь, ни бросать на съедение львам — вас родные не будут пускать на порог, и священники выгонят из церквей. И все это следует вам потерпеть».

Каждую субботу владыка Нестор исповедовался. Семь лет я был его духовником, и каждая его Исповедь была ступенькой моего личного духовного роста. Я учился у него внимательному, даже придирчивому отношению к каждому своему слову, поступку. Себя он искренне считал величайшим грешником, потерянным человеком. Зато как сильно радовался он добрым делам живущих с ним рядом людей. Для него все были если не подвижники, то непременно добрые, милые люди. Он умел оправдывать любые человеческие недостатки. Свои же мельчайшие проступки возводил в ранг преступлений.

Каждый год в Кировограде владыка Нестор устраивал епархиальные семинары. Из всех приходов, а было их в Кировоградской епархии 320, съезжались священники. Какая любовь царила на этих собраниях! Маститые протоиереи и молодые батюшки слушали Владыку, затаив дыхание, а он всегда говорил очень просто, но живо и искренне. Его речь увлекала, заставляла переживать. Однажды один старец — митрофорный протоиерей, растроганный словами архипастыря, сказал:

— Владыка святый, как хорошо, если бы вы прямо сейчас всех нас исповедовали.

— Деточки мои, — ответил владыка, — если я вас исповедую, то вынужден буду почти всех вас запретить в служении.

Вот скажут тогда:

— Хороший митрополит, сам церкви позакрывал.

Владыка Нестор был человеком бесстрашным. Сколько раз по ночам вызывали его в ГПУ. Там ему угрожали арестом, требуя закрытия какой либо церкви. А Владыка, в рясе, с царскими наградами на груди, смело стоял перед безбожниками и говорил:

— Через мой труп. Я только строил и никогда не ломал.

Во всей епархии в годы правления митрополита Нестора не было закрыто ни одной церкви. Зато через три месяца после его кончины из 320 приходов Кировоградской епархии осталось лишь около 30.

Владыка Нестор очень чтил архиепископа Андрея Уфимского, князя Ухтомского. Ещё в молодости, в городе Казани, он был его келейником. Владыка Андрей и благословил тогда ещё молодого иеромонаха Нестора ехать на Камчатку, просвещать светом Христовой истины прозябающих в язычестве камчадалов. Владыка Нестор, вспоминая его, со слезами на глазах говорил:

— Кто счастливее меня на свете? Я семь лет просидел у ног великого аввы — владыки Андрея Уфимского.

В 1957 году, когда архиепископа Андрея давно уже считали умершим то ли в ярославской тюрьме, то ли в сибирской ссылке, к нам в Новосибирск приехал с Колымы один старый батюшка. Он поведал, что владыка Андрей Уфимский жив и находится на вечном поселении, без права переписки, в местечке Кресты. С ним проживают ещё три монахини.

После этого известия владыка Нестор тут же отправился в Москву с ходатайством об освобождении архиепископа Андрея. Но в ГПУ ему ответили строго и однозначно: «Освобождению не подлежит». Так и осталось загадкой — где и когда

скончался пламенный борец за чистоту православия, мудрейший архипастырь и духоносный старец, владыка Андрей, князь Ухтомский (Официально расстрелян 4 сентября 1937 года в Ярославской тюрьме по решению «тройки» Управления НКВД Ярославской области. https://drevo-info.ru/articles/5301.html).

Приближался день Казанской иконы Божией Матери. Болезнь обострялась. Владыка решил ехать в Москву на операцию. Меня с собой он не взял. «Кто же в нашей церквушке будет служить?» — говорил Владыка. Он очень любил маленькую крестовую церковь в архиерейском доме, освященную во имя Всех Святых, в земле Российской просиявших. Он называл её «кусочком неба».

На прощание Владыка сказал мне:

— В день Казанской иконы Божией Матери Литургию начнёшь в два часа ночи.

— Как в два часа? — удивился я.

— Именно в два, — подтвердил владыка.

Наступил день Казанской иконы Божией Матери. Ровно в