Статьи 1995-1997 - Сергей Кара-Мурза

Почему же смогли в советское время расцвести и ум Королева, и воля Жукова, и красота Улановой — и вместе создать ту силу, которая нас оберегала? Думаю, потому, что каждая мать знала: ее ребенок всегда будет сыт и согрет, всегда о нем позаботится врач и учитель, и ему, если будет способным и прилежным, откроются все пути. Пусть это был идеал, но мы к нему продвинулись дальше всех. И каждый мог спокойно выйти из дому и не увидеть ночующего на улице старика. Это — счастье, которое все мы получили от советского строя.

Мы все больше и больше прикасались к искусству, в нашей жизни было все больше красоты — в наш дом вошли Пушкин и музыка. Наши песни были спокойны и мелодичны, наш смех был незлобив, а дети, насмотревшись наших мультфильмов, верили, что мир добр. Мы не боялись людей и доверчиво ставили свою палатку и над уральской рекой, и на литовском озере, и в горах Чечни. Никто не видел друг в друге мироеда и угнетателя, и труд каждого из нас чудесным образом увеличивал потребность страны в рабочих руках. А живя без страха, мы были восприимчивы — и к стихам, и к музыке. И все это было нам по карману.

Но, нежась в лучах улыбки Гагарина, под защитой Королева и Курчатова, все мы расслабились и не заметили, что та вековая, подспудная, горяче-холодная война, о которой нас предупреждали отцы и деды, вовсе не кончилась. Просто изменилось оружие и тактика — а обычным оружием бряцали для отвода глаз. В ухо нам вливали яд, и многие сошли с ума. Мы же, в розовых очках, готовились отпраздновать мир в холодной войне, обнявшись с добродушными янки. И не знали, что на Мальте тайком подписывают нашу капитуляцию. Мы сдали страну и сдали советскую власть. Каждому придется отвечать перед тенями своих предков, а пока что мы лишились благодати и принимаем кары земные.

В ЦАГИ, в уникальной Большой аэродинамической трубе, где «обдували» все советские самолеты, сегодня сушат на продажу пиломатериалы. Ученые, преемники Курчатова, от безысходности уходят из жизни. По городам и селам наносятся ракетно-бомбовые удары, а убийцы патрулируют русские города под командой иностранных наемников. На наших глазах политические клики решают, не поднять ли планку — от чеченской войны перейти к русско-украинской. Молодой предприниматель в истерике: старик, который копался в мусоре, обернулся, и он узнал в нем своего любимого преподавателя университета. Множество людей продали бы, а то и бесплатно отдали бы себя в рабство, обещай им хозяин кормить их и их детей.

Но те, кто до этого еще не дошел, в дни Октябрьских праздников имеют право лишь на минутное воспоминание об утраченном счастье. Уже немного времени осталось, чтобы решить: как предотвратить то столкновение, что уже маячит впереди. С кем он будет, если оно окажется неминуемым. И что он может сделать, чтобы пролилось как можно меньше невинной крови.

1996

Свержение коммунистического идола — дымовая завеса для уничтожения России

После Августовской революции 1991 г. «прораб перестройки» Леонид Баткин заявил: «На кого сейчас рассчитана формула о единой и неделимой России? На неграмотную массу?.. Я призываю вас вырабатывать решения исходя из того, что сейчас, на августовской волне, у нас появился великий исторический шанс по-настоящему реформировать Россию».

Сейчас, вспоминая историю перестройки, мы видим, как последовательно вела она к этой давно взлелеянной цели. Архитекторы перестройки начали идеологическую подготовку революции с ограниченных призывов исправить дефекты системы, обеспечить «больше социализма, больше демократии», установить наконец-то «социальную справедливость».

Разрушение образов и символов также подчинялось определенной динамике: сначала — Сталин, с «возвращением к истинному ленинизму», потом — Ленин с его гвардией, потом — весь «коммунистический идол», потом — Зоя Космодемьянская. И вот мы видим, что поезд революции и не собирается тормозить на этой остановке, даже не сбавляет скорость. И Сталин, и Ленин, и коммунизм, и герои Великой Отечественной войны — все это были лишь первые одежки луковицы нашей российской цивилизации. И начали с них просто чтобы без больших помех набрать необходимый темп. И сегодня уже по новому видится смысл призыва «вернуться в мировую цивилизацию».

По какому же критерию можно судить о том, было ли целью революционеров лишь хирургически удалить «раковую опухоль коммунизма» — или раздробить Россию (СССР) как особый, не подвластный Западу тип цивилизации? Критерий простой — отношение к тем инвариантным структурам, которые необходимы для обеспечения жизни и воспроизводства народа независимо от идеологической оболочки. Питаться людям надо при любом строе, и если разрушается производственный потенциал сельского хозяйства или транспорта — дело нечисто. Воспитывать детей в рамках определенных культурных устоев тоже необходимо просто для воспроизводства этноса, чтобы и дети в свою очередь смогли стать отцами. Идеология здесь не при чем. А если оказывается, что президент и главнокомандующий были готовы подвергнуть авиационной бомбардировке Кремль только ради того, чтобы на день-два раньше устранить ГКЧП (вдумайтесь в абсурдность этого проекта и с военной точки зрения), то доверие интеллигенции к этим людям вообще становится иррациональным — конечно, если для интеллигенции Кремль что-то значит. Но рассмотрим революционный проект по порядку.

Разрушение способа совместной жизни народов. В такой многонациональной стране как Россия (СССР) сама жизнь людей в буквальном смысле этого слова зависит от стабильного мира при совместном проживании. Если этот мир нарушить — теряют смысл все понятия демократии, экономической эффективности, рыночной или плановой экономики. Как держава (и даже как страна) Россия и затем СССР существовали лишь постольку, поскольку выработали механизмы поддержания стабильного национального мира. Тот, кто допускал разрушение этих механизмов, замахивался не на коммунизм, а на страну, для которой и Ленин, и Брежнев — лишь эпизоды истории.

Какова же была позиция радикальных интеллигентов? Наиболее крайние из них вообще сделали смехотворную попытку утверждать, будто сама Россия — фантом. Так, для Г.Павловского («Век ХХ и мир») Россия — «не государство, не империя, не страна… Россия — просто некий ряд людей». Существенно даже не само это утверждение, а то, что Г.Павловский — признанный член демократического истеблишмента, просто ему там поручена (или доверена) роль быть экстремистом, чтобы публике было легче согласиться с «умеренным» А.Нуйкиным.

Но вот суждение ученого. Как выражается один из авторов «Независимой газеты», доктор исторических наук из Института Востоковедения Альгис Празаускас, Россия и СССР — это «своеобразный евразийский паноптикум народов, не имевших между собой ничего общего, кроме родовых свойств Homo sapiens и искусственно созданных бедствий».

Примем это за исходную точку, из которой следует, что в России, а затем СССР не было ничего общего между армянами, азербайджанцами и русскими, и их совместное проживание было не более чем паноптикум. А факты таковы: в России в начале века ХХ века проживало 1,5 млн. армян, и они благополучно дожили до перестройки, создав сильное, вполне современное государство. В Турции в начале ХХ века жило 2,5 млн. армян — они почти все были уничтожены и изгнаны или ассимилированы. Сегодня там их 100 тысяч, и они настолько утеряли национальное самосознание, что даже отрицают геноцид 1915 года.

Совершенно ясно, что лишь «имперское» устройство России и СССР, именно присутствие русского народа как неявного арбитра («старшего брата») позволяло поддерживать равновесие между соседями на Кавказе — при всех неизбежных в столь сложной системе трениях. Сказать, что части этой системы не имели между собой ничего общего, мало-мальски образованный человек (а тем более доктор наук, да еще литовец) мог только при полном отсутствии интеллектуальной совести. Уже древние греки отличали систему от конгломерата.

Радикальная интеллигенция имитирует наивность, представляя дело так, будто «империя» рассыпалась сама, как карточный домик. Вот один из интеллектуальных прорабов перестройки А.Нуйкин с удовлетворением признается: «Как политик и публицист, я еще совсем недавно поддерживал каждую акцию, которая подрывала имперскую власть. Я понимал, что это было правильно, пока действовала эта машина, соединившая в себе гигантскую армию, послушную единому приказу, КГБ, МВД, партию. Поэтому мы поддерживали все, что расшатывало ее. И правильно, наверное, делали. А без подключения очень мощных национальных рычагов, взаимных каких-то коллективных интересов ее было не свалить, эту махину». И добавляет с милым цинизмом: «Сегодня политики в погоне за властью, за своими сомнительными, корыстными целями стравили друг с другом массу наций, которые жили до этого дружно, не ссорясь. Сколько я уже говорю и пишу про Азербайджан и Карабах…».