Верность сердца - Кейт Уолкер

— Я так говорил? — удивился Хоакин.

— Да. Твои слова, — подтвердила она.

— Какой вольнодумец! — не без удовольствия отметил Хоакин. — И что же, ты со мной соглашалась?

— Вынуждена была, — призналась Кассандра.

— Но не разделяла этого мнения, — предположил Хоакин.

— Женское мнение должно отличаться от мужского, — парировала Кассандра.

— И все же вернемся к моему предложению. Я не слышал твоего ответа, — напомнил ей Хоакин Алколар.

— А ты этого хочешь? — недоверчиво спросила Кассандра.

— Ну, учитывая, что именно я тебе это предложил, следует сделать вывод, что да, пожалуй, я этого хочу. Или у тебя есть обоснованные сомнения на этот счет? — переадресовал он вопрос.

— Насколько ты искренен со мной сейчас? — запинаясь, спросила его Кассандра.

— Более искренним я никогда не был, — серьезно ответил он. — И я действительно хочу этого. Искренне желаю видеть тебя своей женой. Можешь мне верить.

— Я… Я не знаю, что сказать, — замялась женщина.

— Уверен, что знаешь, Кэсси, — твердо проговорил он, заглянув в голубые глаза, которые в темноте своим сиянием походили на лунный камень.

Он взял ее за руку и повел вглубь сада.

Кассандра еще никогда не видела сад в такую таинственную пору. Дымный полусвет, шепчущая синева кругом, приглушенные голоса ночи, ароматы спящих цветов, эфемерные тени… Женщина затаила дыхание, оказавшись в эпицентре замедленного ночного движения.

Хоакин зажал обе ее кисти в своих ладонях и, продолжая пристально вглядываться в глаза, проговорил:

— Позволь мне рассказать тебе кое-что о своем семействе. Об отце, о Районе, об Алексе.

Кассандра медленно склонила голову, затем снова выпрямилась. Хоакин увидел лицо, исполненное настороженного любопытства. Он продолжил:

— Тебе известно, что оба мои брата являются таковыми лишь наполовину, ибо матери у нас разные?

— Мне это известно, — подтвердила Кассандра.

— Мне было пятнадцать, когда я узнал, что у меня есть сводный брат Рамон, вместе с этим пришло осознание того факта, что мой отец не был верен моей матери. И это были не разовые измены — он просто никогда не считал нужным ограничивать круг интимного общения. Через некоторое время мне стало известно, что у меня есть еще один единокровный брат, но уже от другой женщины. И оба они родились много позже его вступления в "брак. Отец получал любую женщину, которую хотел. Это как спорт — склонить понравившуюся женщину к близости соответствует попаданию в десятку. Должно быть, мой отец — человек чрезвычайно азартный. Кроме того, ему было мало осознания того факта, что перед его желанием ли, напором ли, статью ли, деньгами или влиянием не может устоять ни одна женщина. Нет, этого оказалось недостаточно. Он всякий раз стяжал дополнительные подтверждения. Как хорек, которому нужна только одна курица, но для этого он готов извести весь курятник. Я не знаю, как квалифицировать подобное мужское желание. Впрочем, и сам им частенько страдаю… — Он замолчал, в задумчивости посмотрев в сторону.

— Почему ты мне все это рассказываешь? — отважилась спросить Кассандра.

— А ведь я до того рокового момента думал, что у меня идеальная семья, — продолжал Хоакин, словно не слыша. — Сверстники часто пеняли на своих родителей. Я же, наоборот, гордился ими. Они почти не ссорились, никогда не повышали друг на друга голос. У них были общие интересы и увлечения. Им не было скучно друг с другом. Казалось, ничто не может их друг от друга отвратить. «В любви и согласии» — это словно сказано про моих родителей, так до поры думал я. И стремился во всем походить на своего отца. Он был моим кумиром, — с нескрываемой горечью произнес Хоакин.

— Так и должно быть. Не стоит жалеть об этом. Ты многого достиг, следуя по его стопам, — старалась ободрить его Кассандра. — Любовь к виноградникам пришла к тебе от него. Не перечеркивай лучшее в ваших отношениях. Никто не безгрешен.

— О, да. Моя мать тоже старалась проявить понимание и терпимость. Но предательство, как на него ни посмотри, останется предательством. А когда ты в храме с благословления святого отца приносишь клятву верности без намерения ее соблюдать — это уже становится не банальным предательством, а преступлением.

— Не суди, — тихо одернула его Кассандра.

— И ты права, — кивнул он. — Невзирая на все попытки не походить на своего папу, которые я предпринимал с пятнадцати лет, я становился все более и более похожим на него. Но много хуже. Потому что я не был безвольной игрушкой своего порока, а, напротив, щедро снабдил его правилами и ритуалами, догмами и постулатами. Никакого обмана и предательства, только искренность и открытость. Новая женщина каждый год. Почему год? Не знаю. Думал, что за год любая успеет надоесть. Лишь бы не до смертного часа. Потому что постоянство — это скучно. Верность противоречит мужской природе. Я был уверен в этом. Преданность — это старомодно.

— А теперь?..

— У меня был шанс убедиться в твоей преданности. Мне хватило ума понять, что преданность — это сила. И я спросил себя, способен ли я на такое? А если не способен, не означает ли это, что я слаб?

— И каков ответ?

— Не знаю, милая, не знаю. Я еще не испытал себя.

— Понятно, — проговорила Кассандра и тяжело вздохнула.

Теперь уже она задумчиво смотрела в сторону.

— Ты бы не сказала этот таким тоном, если бы знала, что именно я пытаюсь тебе сказать, — упрекнул ее за скептицизм мужчина.

— Тогда говори.

— Минуточку. — Он взял паузу и перевел дыхание. — Случилось нечто, после чего я окончательно понял, что я не такой, как мой отец. И для того, чтобы отличаться от него, вовсе не обязательно прилагать к этому какие-то немыслимые усилия. Просто надо слушать свое сердце, ну и свою женщину… Если она, конечно, права, — шутливо добавил Хоакин Алколар. — Я хочу сохранить эти отношения, Кэсси. Я нуждаюсь в переменах. И прошу тебя помочь мне в этом.

Как по волшебству, на его ладони появилась бархатная коробочка. О ее содержимом Кассандра могла догадаться из всего вышесказанного, но это не умалило блеска, вспыхнувшего в ее глазах. Этот блеск сделался ярче, когда открылась крышечка и показалось золотое кольцо с внушительным бриллиантом, в котором купался лунный свет.

— Хоакин! — воскликнула Кассандра и всплеснула руками. — Как красиво! — не удержалась она от похвалы, сгорая от желания надеть на палец это сокровище.

— Кассандра, ты выйдешь за меня замуж? — требовательно спросил Хоакин. — Ты принимаешь мое предложение, в знак чего я готов немедленно надеть на твой славный пальчик это кольцо? Ты позволишь донимать тебя своим обожанием вечно? Главное, ответь, любимая, веришь ли ты мне? — нежно завершил испанец.