Целая вечность и на минуту больше-2 - Рена Юзбаши

Что бы ни было, через три минуты бравые женевские полицейские были перед нашей дверью. Оглядев разгром в комнате, заплаканную Асли в непонятно каким образом порванном халате, ее размазанную тушь вокруг глаз, напоминавшую синяки, они предложили мне проследовать за ними. Я, конечно, мог бы объяснить им кто я такой и тогда полицейские исчезли бы также быстро, как и появились, но понимал, что останься с Асли еще хоть на секунду… Об этом мне думать не хотелось.

Вот так я впервые в жизни оказался в каталажке. Вру, я всю жизнь провел в ней, и теперь со мной не происходило ничего нового. Мне так хотелось на какое–то время оказаться где–то, где меня достать никто не сможет, что даже лязгнувший замок в камеру не заставил меня вытащить мою индульгенцию в просторечии называющуюся легитимкой.

Чистенькая камера привела меня в умиление. Мой сокамерник, карманник, который при последующем знакомстве оказался соотечественником Юли, сказал, что я счастливчик, если попал сюда в декабре. По его словам, здесь по–королевски кормят, после суда у меня будет своя камера с телевизором и на родину мне не захочется еще очень долго.

Еще через час приехал Искандер, и, глядя на его лицо, я понял, что Гегель, утверждая, что абсолютного счастья не существует, ошибался. Передо мной стоял абсолютно счастливый человек, который мне сообщил, что через час я буду на свободе. Через полчаса мне сообщили, что Асли подала заявление на меня, где обвиняла в нанесение побоев, но учитывая, что я посол, то был с извинениями отпущен.

На следующий день я был вызван в МИД Швейцарии. Все, что произошло дальше я воспринимал с каким–то холодным отстраненным чувством, будто это происходило не со мной. Плюгавенький чиновник, дышащий мне в пояс сообщил, что на основании заявления моей супруги должно быть возбуждено уголовное дело, но учитывая, что я имею дипломатический статус, этого они сделать не могут, поэтому швейцарцы ограничатся тем, что вышлют меня как персону нон грата. Тут я мог поблагодарить Ворцеху за то, что во время подсуетился. Дружок Ворцехи прогнусавил, что у меня двадцать четыре часа на то, чтобы я покинул страну Уленшпигеля.

Как только я приехал на работу, Тарана, опасливо поглядывая на меня, сообщила, что из приемной министра мне звонили восемь раз и 30 декабря ровно в 14:00 я должен быть кабинете Дадаша. Молодцы ребята оперативно работают, несмотря на Рождество.

— Тарана, забронируй мне авиабилет домой на утро тридцатого.

— А обратный на какое число? — она озадаченно посмотрела на меня.

— Что–то мне подсказывает, что обратный билет мне не понадобится, — в частности, счастливое лицо Искандера мне и подсказало правильный ответ на несложный вопрос Тараны.

Побродив по кабинету, я очень четко понял, что домой мне ехать незачем, и пристроился спать на диване. Только утром я позвонил домой и надиктовал сообщение на автоответчик, где назначил Асли место и время встречи.

Она пришла ровно в одиннадцать, чего я от нее не ожидал. Я посмотрел на нее и, даже не поздоровавшись, произнес фразу, о которой мечтал уже много лет:

— Асли, я думаю, ты понимаешь, что мы должны развестись? — я смаковал каждое слово этой фразы.

— Я думала, что ты — джентльмен, который позволит мне произнести эту фразу первой.

— Прости, мне жаль, что я снова разочаровал тебя, — ни черта мне не было жаль.

— Ты знаешь, я не думаю, что ты сейчас искренен, — Асли проговорила фразу, слегка улыбаясь.

— Боже, ты научилась сарказму! — я был довольно–таки удивлен.

— У меня был хороший учитель.

Нет, надо остановиться: если так пойдет и дальше, то мы снова начнем орать друг на друга.

— Ты подашь на развод сама?

— Да, я отмечу с Леопольдушкой Новый год, а потом прилечу на родину и мы разведемся, — она явно наслаждалась ситуацией.

— Только учти, я никогда не оставлю Мию тебе.

— Она так привязана к тебе, что и не согласится остаться со мной, но мама будет присматривать за ней, да и я буду прилетать на родину достаточно часто. Ты же понимаешь, что я все равно захочу с ней видеться? — Асли выглядела искренней.

Я понимал, что вместо кровопролитного боя в швейцарском суде получил полную опеку над Мией за чашкой кофе. А если она выйдет замуж за «Леопольдушку», то я был бы обречен на поражение: отнять ребенка у жены швейцарского гражданина почти нереально. Я облегченно вздохнул и кивнул головой:

— Спасибо, Асли, я не ожидал такого широкого жеста. Давай договоримся так: меня вызывают в министерство и я сегодня улетаю на родину, а Мию ты привезешь уже после Нового года. Тебя это устроит? И еще… сегодня я хочу забрать ее из школы, ты не возражаешь?

— Конечно, никаких проблем. Извини, что пришлось подать заявление, я так злилась на тебя. У тебя из–за этого проблем не будет?

— Ничего такого, чего бы я не заслужил… Все нормально, — мне так не хотелось радовать Асли объясняя, что же она сделала: я предпочитал сохранять хорошую мину при плохой игре. Да я и не думал, что у нее самой мозгов на это хватило, наверняка мамулик надоумила мою ненаглядную написать заявление.

— Мне жаль, что все так получилось, но я уже знала, что разведусь с тобой, и не было смысла скрывать от Мии Леопольда. У тебя же тоже кто–то есть?

Я не стал отвечать на этот вопрос, в котором не было ни ревности, ни любви, а только любопытство. Расплатившись, я вышел из кафе. До отлета оставалось меньше суток — Марьям звонить не хотелось, я даже предположить не мог ее реакции, да и стеснялся того, что нужно будет ей рассказывать обо всем, что произошло. Потолкавшись по праздничному городу, я вспомнил, что не разложил по папкам документы, и любой, кто сядет в мое кресло, будет поносить меня на чем свет стоит. Да, честно говоря, все равно идти было некуда, и я отправился на работу.

Когда я зашел в свой кабинет, Искандер как раз закончил расставлять свои фотографии на моем столе. Меня сложно чем–то смутить, но в этот момент мне стало как–то не по себе. Как ни странно, но и сам Искандер, придя в замешательство, пробормотал под нос извинения и вылетел из комнаты.

А я остался в кабинете, где провел последний год своей жизни. Как же много всего видели эти несколько квадратных метров. Я взял в руки Конституцию. По–моему, я единственный чиновник, который держит ее у себя в кабинете. Вытащил фотографию Мии, которая висела в рамке, и еще раз оглядел кабинет: мне всегда было любопытно, что же в ящиках уносят уволенные герои американских фильмов? Мне отсюда больше нечего было забирать.

Еще два часа ушло на то, чтобы разобраться с папками, и я понял, что абсолютно свободен. Осталось только вызвать Тарану и попросить ее отменить все назначенные встречи:

— Тарана, зайди ко мне, пожалуйста, — проговорил я в телефон.

Дверь кабинета открылась практически сразу, и в комнату зашла Тарана.

— Арслан, мы уже все знаем и хотели бы вечером дать ужин в вашу честь.

— Под «мы» ты имеешь в виду посольство? — я с любопытством посмотрел на нее, вот уж не ожидал.

— Я имею в виду себя и Мехти, — она посмотрела мне в глаза.

Сколько еще сюрпризов готовит мне сегодняшний день? Вот уж не ожидал, что Тарана поддержит меня в такой ситуации. Я ободряюще улыбнулся ей:

— А ты уверена, что у тебя и Мехти потом не будет проблем с Искандером? Не знаю как, но он обязательно узнает.

— Не уверена, но это и неважно. Арслан, мы с вами проработали больше семи лет, я вас знаю дольше, чем отца своих детей, вы научили меня всему тому, что я умею, и если кому–то не нравится, что я вас приглашаю на ужин, то меня это мало волнует.

— Спасибо, Тарана, я тронут. Обязательно приду.

— Арслан, я буду рада видеть и Марьям на ужине. Если хотите, то можете вместе прийти.

— Кого ты будешь рада видеть? — я не верил своим ушам.

— Арслан, вы меня обижаете, неужели я, и не знаю о самом бурном романе своего посла? — она на самом деле выглядела обиженной.

— И кто еще знает?

— После того, как вы перестали встречаться из–за нее с Юлией, весь дипкорпус Женевы был в курсе происходящего.

— Так о Юле ты тоже знала? Нет, Тарана, не отвечай, а то ты во мне убьешь веру в то, что я мог бы быть гением конспирации, — даже здесь я обманывался.

Тарана смеясь, ответила:

— Хорошо, Господин посол, тогда мы вас ждем к восьми? — Впервые за все годы моего бытия послом Тарана ко мне так обратилась.

— Тарана, спасибо, но я приду один, — я твердо стоял на своем.

— Как скажете, Арслан.

Надо было ехать за Мией в школу. Я не представлял, что скажу, когда увижу ее. И как объяснить, что мы с ее мамой разводимся я тоже не знал. А вот и моя красавица бежит в своем красном пиджачке с двумя хвостиками. А это что за белобрысая кнопка за ней увязался и ее ранец тащит? Эта шпиндя еще и дверь ей открыла. Ну вот, я и увидел воочию этого Этьена.