И развеется пеплом сердце моё… - Наргиза Таш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему хотелось избежать её расспросов о доме и семье. Все это не имело значения. Злата осталась в холодной неприступной Вене, словно блик угасающего воспоминания о прошлой ненужной жизни. Сейчас все его мечты, все помыслы притянулись к одному лишь слову – её имени. Он ощущал себя маленьким спутником, кружащимся вокруг Её солнца. Он хотел полностью раствориться в ней, в своей любви к ней. Он мечтал обладать её телом, но взамен, отдать ей душу. Злате в этой феерии чувств не оставалось места.
– Как жена, дети? – спросила Валя, как назло.
Гриша кратко обрисовал ей текущую ситуацию со Златой. Валя огорчённо покачала головой.
– Нельзя так, Гришенька…, – сказала она. – Ты теперь не один, ты – взрослый мужчина, который ответственен за свою семью, детей, в первую очередь.
Гриша улыбнулся. Он окончательно убедился, что Валентине не стоит знать относительно его любви.
– Все нормально, Валечка, – поспешил он успокоить женщину. Я детей никогда не придам и не брошу. Но сейчас я должен позаботиться о себе, о своём месте в этой жизни, как бы пафосно это ни звучало. А они под надёжным присмотром Златы. Ты знаешь…. Она оказалась идеальной матерью. Но мне пришлось уехать… Ты же не хочешь видеть меня всю жизнь, вертящим баранку такси?
– Нет, Гришенька, конечно нет! Ты правильно сделал, что решил вернуться в профессию! – ответила Валя. – А хочешь, я с Чаянкой поговорю? – Валя была воодушевлена.
Этого Григорий и ждал. Ждал того, когда этот разговор повернётся в нужное ему русло.
Да не стоит, мама Валя…, – сказал он, как бы небрежно. – Она обо мне даже и слышать, наверное, не хочет!
Валя вздохнула.
– Нет, что ты, нет… Все уже в прошлом…, – ответила она с некоторой ноткой печали.
– Ты лучше, расскажи мне, как она? – спросил он.
– Она хорошо, грех жаловаться, сынок, – сказав это, она устроилась удобнее.
– Вот, ушла от меня жить отдельно… , – в её голосе сквозила грусть. – Но, это нормально. Она уже взрослая, у неё своя жизнь– друзья, коллеги… Ну, сам понимаешь…
Услышав это, Гриша почувствовал, как что-то резануло его по сердцу. «Ну да…, коллеги, мужчины…» – подумал он.
Тем временем, Валя продолжала.
– Сначала было все плохо. Очень плохо. Она долго лежала в санатории, не хотела излечиваться. Забросила школу, друзей… Знаешь, в те моменты, я думала, что умираю вместе с ней…
Грише было больно слышать это. Он и не думал, что может причинить столько боли людям, которые были ему почти, как родные.
– Я должен просить у неё прощения, – проговорил он, опустив глаза.
Валя не поняла.
– За что? – произнесла она шёпотом. – Это жизнь… Новый телепроект спас её тогда. Нас пригласили в комедийный сериал молодёжный… Роль, конечно, не главная, но и не одноразовая. Её опять вспомнили…, стали приглашать везде. – Валя замолчала, резко встала и куда-то направилась. Минутой позже, она вернулась с фотоальбомом.
– Не понимаю я ваших интернетов и компьютеров, поэтому, я по старинке… – Она бережно открыла альбом. – Смотри!
В альбоме аккуратно были наклеены фото Чаяны, своеобразная хроника её восхождения «на Олимп».
– Вот здесь она на съёмках фильма, а тут отмечает своё поступление Щепкинское училище… А тут, видишь, она ведёт церемонию награждения премией канала Муз ТВ! Видишь, платье какое на ней! Мы его в Хауз оф Фейм заказывали, бренд какой-то новомодный… А тут, смотри! Фотосессия для рекламных баннеров французского парфюмерного бренда, ну, ты видел, наверное, рекламу по ТВ и постеры по всему городу. Она специально на съёмки в Париж летала, произвела там настоящий фурор! Правда красавица?! – она восхищённо смотрела на дочь. – Есть ещё один очень важный проект, но он пока не подтверждён, поэтому не буду говорить, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!
– Не надо говорить, мама Валя! – ответил Гриша, улыбаясь.
Он задумался. У него не возникало чувство зависти, скорее даже, наоборот, он восхищался победами Чаяны. Ведь скоро, верил он, все их победы будут общими.
От этих ярких фото у Гриши спёрло дыхание. Он наблюдал в них эволюцию взросления Чаяны, как из милой девочки-куколки, превращалась она в красивую и сексуальную женщину. Он видел её вхождение в богему Москвы, – все эти селфи на гламурных вечеринках и презентациях в шикарных сияющих нарядах, с бокалами дорогих коктейлей в руках, все фото-сессии для рекламы и журналов, оставляли в его душе смятение от осознания того, что Чаяна уже принадлежала иному миру, который был закрыт для него. Но, с другой стороны, он сидел в гостях у её матери – самого близкого к ней человека. Он, все-таки, ещё оставался частью окружения Чаяны, и это придавало ему смелости и вдохновения.
Валя, тем временем, продолжала показывать свой альбом и что-то восторженно щебетать.
– А, вот смотри, моя Чаянка с Брюсом Уиллисом! Он приезжал недавно в Москву… Представляешь, клеился к ней, старый дурак! – она захихикала.
– Не мудрено, – ответил Гриша с явным раздражением.
* * * *
Весь следующий день Гриша сидел дома и ждал звонка. Наконец, она позвонила. Валентина.
– Гришенька, я рассказала Чаяне, что ты приходил в гости! Она так обрадовалась! – возбуждённо говорила Валя в трубке.
У Гриши подкосились ноги.
– Валентина, это правда, что она обрадовалась? – спросил он, запинаясь.
– Конечно, правда, сынок! Она очень обрадовалась! Она хочет тебя увидеть. Правда, у неё сейчас загруженный график, но она сказала, чтобы я передала тебе… Сейчас, очки надену только…, попробуй разбери её каракули! – проворчала она.
Валя собиралась читать записку, оставленную Чаяной, специально для него!
От осознания сего факта, у Гриши закружились бабочки где-то в районе солнечного сплетения. Он часто задышал, но старался скрыть своё волнение от Вали.
Валя сообщила ему, что завтра вечером она будет ждать его в том же самом ресторане, где они виделись в последний раз. Этот факт не сильно смутил Гришу – все подозрения перекрывались его радостью и предчувствием скорой встречи с Чаяной.
«Она простила меня, она забыла всё!» – думал он. «Иначе, она никогда не пожелала бы меня увидеть!» Воображение уже рисовало ему их совместную жизнь, начатую с чистого листа. Он мечтал, как они будут самозабвенно и бесконечно заниматься любовью на природе, и дома, и вообще, во всех доступных местах. Он представлял, как будет целовать её пухлые губы, как будет ласкать её груди. Он хотел покрыть поцелуями её всю, до самых кончиков пальцев на ногах. И каждый его поцелуй стал бы
