Последнее путешествие полковника Фосетта - Еремей Парнов

Наверное, он бы умер у стеклянной стены от голода и отчаяния, если бы его не нашли люди. Это было племя, которое когда-то владело всей нашей землей. Оно построило большие города и проложило в горах дороги. Возвело пирамиды и отрыло глубокие бассейны для воды. Даже в самом сердце сельвы эти люди выжгли растительность, чтобы построить Храм Солнца.

Но разгневались боги Матери отчаянья и туманов и послали на людей мор, который прилетел на серебряной птице. Никакие травы не спасали от жестокой болезни, и люди покидали города и уходили куда глаза глядят. Они строили себе новые города, но серебряная птица быстро проведывала об этом, и вновь приходилось оставлять только что построенные дома и уходить на новые земли. А сельва возвращалась на прежнее место. И сейчас еще можно видеть в дебрях лесов развалины древних городов, в один день и в одну ночь оставленных жителями, которые прогневили богов.

Некогда большое и могучее племя почти целиком вымерло. Кого пощадил мор, те утонули в болотах, погибли от укусов змей или умерли от лихорадки. Лишь одиночки смогли дойти до благодатной страны, где трава не вянет даже в самые жаркие месяцы. Чтобы защитить себя от крылатого серебряного зверя, они окружили свою землю стеклянной преградой, через которую не может пройти человек, проползти змея, перелететь птица. Только несколько тайных ходов соединяли теперь их новую родину с остальным миром. Но знали о них лишь

вождь племени и фетицейроnote 30. Тех, кто проникнет в тайну секретных ходов, ожидала жестокая смерть. Их бросали в озеро, где кишели пираньи, которые за минуту обгладывали человека до костей. А в сезон дождей, когда пираньи мечут икру и перестают есть, преступника бросали на бачакеро. Такая смерть еще более мучительная, потому что муравьи съедают человека не так быстро, как рыбы.

Уже сотни лет живет племя за стеклянной стеной. В память о проклятии богов оно не строит больших каменных городов и живет в простых хижинах, крытых пальмовым листом. Вот эти-то люди и нашли молодого караиба, лежащего у стеклянной стены без силы в ногах и надежды в сердце Два воина положили па траву свои копья, связали их лианой и устлали листьями банана. На этих носилках и отнесли они молодого караиба в деревню. Они доставили его в хижину старого мудрого фетицейро, который сразу же начал лечить пришельца настоями целебных трав, курениями и припарками из яда кураре.

У старого жреца была костяная доска с планом страны, окруженной стеклянными стенами. Перед каждым серьезным делом он советовался с доской. Бросал на нее кофейные зерна, отчего реки на доске набухали, как вены, и начинали течь то в одну сторону, то в другую. Он следил, куда текут реки, и выносил решения, окутанный облаками благовонного дыма. И все племя подчинялось его решению.

На этот раз старик всю ночь бросал кофейные зерна и бормотал несвязные слова, как это всегда делают люди, беседующие с богами.

Наутро он объявил всей деревне, что пришелец будет жить в его хижине и станет сыном племени. Люди молча выслушали слова жреца и одобрительно подняли вверх ладони. А вождь ушел в свою хижину, чтобы придумать новому воину имя.

Так молодой караиба стал жить в деревне за стеклянной стеной. Красивейшая девушка племени, дочь жреца по имени Адаманта-Анта, стала обучать его языку и обычаям ее народа.

Мудрый колдун хорошо сделал, сохранив жизнь молодому, сильному чужеземцу. Ведь он мог повелеть бросить его пираньям… Но какая от этого была бы польза? Мужчин в деревне осталось немного. Племя хирело с каждым годом. А свежая кровь чужого народа могла влить в дряхлеющие жилы потомков властителей Амазонки новые силы. Поэтому он сохранил юноше жизнь. Чужеземец не проник в тайну секретных ходов: его просто принесла сюда подземная река. А реку никак не заставишь течь вспять. Это жрец хорошо знал, хотя на его доске реки могли течь во все стороны.

Сидя на корточках возле сосудов из высушенной тыквы и глиняных горшочков с кураре, он курил трубку и, щурясь, следил за тем, как дым улетает сквозь решетчатое перекрытие крыши. Сезон дождей уже прошел, и можно было снять часть пальмовой кровли. Он лениво прислушивался к голосу дочери и краем глаза поглядывал на чужеземца, покорно повторяющего за ней слова.

Когда Адаманта-Анта смеялась, он понимал значение ее смеха и втайне радовался, что пощадил белокожего воина. Прошло всего около двух лун, а чужеземец уже понимает почти все, что ему говорят. Скоро и сам он будет говорить не хуже, чем остальные. А если он к тому же окажется и хорошим охотником, то о лучшем муже для дочери нельзя и мечтать. Вождь племени уже стар, пора позаботиться и о преемнике. С помощью же его, мудрого и всезнающего жреца, молодого, сильного воина нетрудно будет сделать вождем. У него будут внуки. Много здоровых и сильных внуков, которым он сможет со временем передать свои знания и свою власть над людьми.

Жрец не опасался, что чужеземец захочет покинуть стеклянную страну. Даже хорошо, если он попытается сделать это поскорее. В этом ему не нужно мешать. Он сам должен убедиться, что выхода отсюда нет. Тогда он скорее примирится с новой жизнью и забудет свой народ.

А молодой караиба вслушивался в мелодичное звучание чужих слов, и следил, как тень колеблемых ветром листьев перебегает по лицу девушки. Прихотливая игра светотени странно изменяла выражение крылатых, навсегда чем-то удивленных глаз.

Однажды, это было в какой-то праздник, в хижине жреца зажгли много свечей воскового дерева. Было тепло и душно. Пахло ароматичным дымом и перегретым воском. Женщины удлинили глаза к вискам черной краской женинапо и оттенили их синим соком лианы. От гуарани и кока зрачки стали большими и блестящими. Гремел шек-шек, гулко и призывно, то рассыпаясь дробью, то страстно урча, как большая лягушка в пору любви. Вокруг свечей кружились насекомые и сухо падали на пол, опалив крылья. Рыжий, напитанный светом и горячим дыханием дым подымался над хижиной и таял, не долетев до звезд. Кислый запах перебродившей юкки щипал ноздри.

Когда общее веселье достигло предела, пришелец услышал странный, все нарастающий звук. Он напоминал и гудение исполинского комара, и влажный шелест ночных листьев, и свист маленькой болотной гадюки. Барабан сразу же смолк, и остановились раскачивающиеся в танце разгоряченные тела. А звук все нарастал, заглушая прерывистое дыхание людей и треск свечей.

Страшная тень метнулась по стене, и все единой массой отпрянули в противоположный угол. Смыкая круги, под потолком летала большая серебряная птица. В красноватом свете хижины ее крылья отливали алым лаком перьев макао.

Зверь опускался все ниже, и гудение становилось похожим на стрекот кузнечиков. Люди в углу сбились в плотную массу. Кто-то не удержался на ногах и сел на пол, потянув за собой остальных. На середине остались стоять только пришелец и Адаманта-Анта. Зверь кружился над ее головой. Расширенные от ужаса глаза ее темнели, как две бездны. На виске трепыхалась жилка. И медленно сползала по щеке тяжелая капля пота, темно-красная от света и чадящих свечей.