По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя

– Не бойся, – сказал Ховард, – мы же команда. Я сам позвоню и все узнаю. Позвони мне сразу, как приедешь в Даллас, и, уверяю тебя, я тебе скажу, что ты зарегистрирована и какой у тебя номер!

Двадцать шесть часов от Кливленда до Далласа, через пол-Америки. Автобусы компании «Грейхаунд». Шоферы «Грейхаунда» – черные, упитанные, полные собственного достоинства, в серой форме, с эмблемой «Грейхаунда» – гончей собакой – на рукаве.

– Леди и джентльмены, спасибо, что выбрали компанию «Грейхаунд». В автобусе запрещается курить трубки, сигары, папиросы, в том числе и в туалете. Если хотите слушать радио, пожалуйста, пользуйтесь наушниками, чтобы не мешать соседям. Первая остановка в Чикаго через три часа. Стоим двадцать минут. В Чикого на автовокзале худой золотоволосый юноша попросил меня посторожить его гитару, пока он сбегает в туалет. Музыкант из Лондона. Едет в Лос-Анжелос. Никогда в жизни не видел русских. А правда у вас очень холодно? И весь год лежит снег? А правда никто не верит в Бога? А правда, все русские хорошо играют в шахматы?

– Правда! И медведи по улицам бегают! Белые медведи по белому снегу!

– И что вы с ними делаете, с вашими медведями?

– Мы с ними играем! В шахматы!

Он покупает в буфете леденцы, угощает меня.

– Правда, гадость? В Англии конфеты лучше.

– Правда! В России тоже лучше.

Болтаем еще минут десять и расходимся по разным очередям на посадку. Вдруг он появляется.

– Слушай. Я на Рождество приеду в Нью-Йорк. Я тебе написал название моей гостиницы. Ты же не очень представляешь, что будешь делать на Рождество? Если вдруг тебя тоже занесет в Нью-Йорк, заходи. Мне интересно еще поговорить о России.

В автобусе большинство пассажиров – черные. Все стараются занять места с краю сидения. Тогда меньше вероятность, что кто-нибудь сядет рядом, и ночью можно будет поспать лежа, хотя и скрючившись. Но это редко удается. Правда, соседи не докучают друг другу. В автобусе тишина. Разговаривать с попутчиками не принято. Можно провести весь день рядом с человеком, не обменявшись ни словом.

Ровные серые дороги Америки. Через каждые несколько миль – металлические шесты с рекламой, вознесенной высоко в небо. Мак-Дональдс. Гостиница. Мотель. Всего 30 долларов за ночь. Примерно раз в два часа останавливаемся в таком месте. Люди перекусывают. С собой почти никто еду не везет. Однообразные города: кучка разноцветных небоскребов в центре и невысокие домики на много миль вокруг. Ильф и Петров, «Одноэтажная Америка».

Начиная с Мемфиса все объявления стали дублировать по-испански.

– Мы переезжаем Миссисипи, – гордо объявил шофер.

Но была ночь, и видно было плохо.

Утром меня встретил Джек. У него большой красивый – не дом, особняк. Большие красивые машины. Знакомит с женой.

Собеседование завтра в семь. Первую ночь можно переночевать у них.

– Ты голодная?

– Да как сказать… Вроде не очень.

– Тогда отдыхай, а мы поедем куда-нибудь поесть.

Я позвонила Ховарду. Сразу. И через час. И через два. Ховарда дома не было. Ну, где же ты, команда?

Звоню в МАТЧ сама. Там у них, как в большинстве учреждений в Америке включен автоответчик. Звонишь, он тебе начинает говорить: если вы хотите получить общую информацию о МАТЧе, наберите цифру 1, если вас интересуют программы по хирургии, наберите 2,… если хотите говорить с диспетчером, наберите 0. Я набрала 0.

Ни денег, ни ни заявления они не получали. Я не зарегистрирована. В МАТЧе я не участвую, так как все сроки давно прошли.

Я села на пол у своей шикарной кровати. Повторялся прошлогодний кошмар. Я второй раз наступила на те же грабли. Я проиграла еще до того, как села в самолет. А как же завтрашнее собеседование?

Джек явно огорчился. Кого ты просила послать деньги? Ты знаешь их адрес? Телефон?

Я знала только волгоградский телефон пастора Церкви Назарянина. Мы стали звонить туда. Никого нет дома. Позвонили в саму церковь. Семья пастора уехала на неделю в Израиль. Своих координат не оставили.

Джек передал электронной почтой сообщение Чарльзу в Волгоград.

Я опять позвонила Ховарду, его снова не было дома, и я просто наговорила все на его автоответчик.

– Тебе повезло больше, чем мне, – сказал Ховард, когда я вернулась в Кливленд. – Я звонил в МАТЧ много раз, но ни разу не смог поговорить с человеком, только с автоответчиком.

Господи, Ховард, кто из нас прожил жизнь в Америке? Всего-то и надо было – ноль набрать…

Первое собеседование

Утром я надела костюм и постаралась получше уложить волосы.

– Настоящая леди! – одобрительно сказала жена Джека. – Что тебе дать на завтрак?

– Если можно, чашечку кофе.

– Может быть ты хочешь еще чего-нибудь? Кусочек хлеба?

– Да, пожалуйста.

– Может быть ты хочешь еще чего-нибудь?

– Нет-нет, спасибо, достаточно.

Впервые я в американсвкой больнице не как посторонняя. Я – законный претендент на место в программе. На работу. На зарплату. Пусть даже это ничем не кончится. Я вне МАТЧа. Может быть меня уже через час отсюда погонят? Но поиграть и то интересно.

Нас человек восемь. Топчемся у стенки в коридоре. Все приоделись. В основном молодежь. Американцы. Одной лет сорок. Усталое лицо.

– Откуда вы? – это она меня спрашивает.

– Из России.

– Тогда, может, перейдем на русский?

– С удовольствием.

Она с мужем и двумя сыновьями эмигрировала из Армении года четыре назад. Русская колония в Далласе небольшая. Врачей среди них много, но никто никак не может сдать экзамен. Она прорвалась первая. В прошлом году уже поступала в резидентуру, но безуспешно. Опоздала подать документы в МАТЧ. А вне МАТЧа – бесполезно. Есть два врача из русских, но они другого поколения эмигрантов. Оба здесь лет по двадцать. С третьей волной они не общаются. Уровень жизни слишком разный, да и интересы уже не те. В Союзе она заведовала эндокринологическим отделением республиканской больницы. А тут в резидентуру не попасть.

Нас приглашают посмотреть, как проходит утренний рапорт. Все сидят за столом. На столе – кофе, булочки, фрукты. Жуют и обсуждают больных. Вот очередной интерн отчитался и с облегчением берется за банан. Старший врач принимает доклады и тоже что-то прихлебывает из стакана. Ну и обстановочка.

Потом начинается предварительное – до осмотра – обсуждение. Старший доктор, ему точно за шестьдесят, вышел к доске. Один из поступивших за дежурство больных – с повышенным содержанием кальция в крови. Давайте вспоминать, при каких состояниях это бывает. Минутный страх – вдруг спрашивать начнет? Кто лучше ответит – того возьмут. Но он рассказывает сам.