День другой – кошмар все тот же - Евгений Меньшенин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя прищурилась от солнца. Становилось жарко. У нее начинала пухнуть голова. Тело буквально умоляло упасть куда-нибудь в тень и не двигаться хотя бы двое суток, чтобы остыть и прийти в норму.
Седан поравнялся с Катей. Стекло со стороны пассажира опустилось.
– Извините, не подскажете, где тут двадцать пятый дом?
Парень улыбнулся. Желтые зубы кусали грязную зубочистку. Глаза скрыты за темными очками. Рядом с ним за рулем сидел еще один парень в таких же темных очках.
У пассажира было небритое лицо, светлые волосы торчали, будто он только что поднялся с постели и сразу сел в машину. Наверное, куда-то очень спешил. Он вынул зубочистку изо рта. На руках – черные кожаные перчатки. Что могло заставить человека в такую жару надеть перчатки? Наверное, то же самое, что заставило надеть темные очки и сесть в тонированную машину.
– Я не знаю, – сказала Катя и пошла дальше, оглядываясь по сторонам в поисках убежища. У нее было очень плохое предчувствие.
Она заметила за домом напротив проулок и прикинула, успеет ли она добежать до него, пока эти парни не вышли из машины.
– Мы уже часа два тут катаемся и все найти не можем этот долбаный дом. Может, вы знаете Петра Михайловича Терентьева? У него такой большой особняк, со львами у ворот. Говорят, его тут все местные знают.
– Я не местная, – сказала Катя. Голос ее дрожал, как и все тело.
– А, – сказал парень, и улыбка его погасла. – Ну ладно.
Катя как могла быстро обогнула машину сзади и перебежала дорогу.
– Кот, лови ее, она сейчас смотается! – крикнул кто-то.
– Никуда не денется, – раздался другой голос, спокойный, даже довольный. – Вонючая старушенция, да ты глянь, какая она тихоходка!
Катя добежала до проулка. Слева был особняк, похожий на каюту лайнера: высокий, белый, обитый чем-то типа пластика, настолько яркий, что в глазах рябило. Справа возвышался дом, построенный из серого камня, хотя наверняка это был декор. Дом напоминал замок: огромные арочные окна, высокие башни, герб на воротах с орлом и львом.
Катя бежала в переулке между высокими изгородями. Сзади доносился звук мотора. Черная машина преследовала ее.
Катя выскочила на другую дорогу, параллельную той, где она только что шла. Напротив был лес, а между дорогой и лесом глубокий ров, на дне его бежал ручей. Катя выдохлась. Она чувствовала, что еще секунда, и она просто грохнется в обморок.
Машина остановилась в нескольких метрах позади. Хлопнула дверь.
– Бабуля, куда торопишься?
Этот голос, притворно успокаивающий, пугал. Только совершенно хладнокровный и безумный человек мог так приторно-ласково разговаривать с женщиной, которую преследовал.
У Кати закружилась голова. Она медленно опустилась на колени. Лыжная палка и дневник упали на дорогу.
Катя обернулась. К ней приближался тот мужчина, который грыз зубочистку, одетый в старые дырявые джинсы, черную рубашку и черные ботинки. Он что-то держал в руке, похоже на пистолет.
– Отстаньте от меня, – простонала Катя.
Мужчина потянулся к дневнику. Катя схватила тетрадь и притянула к груди.
– Нет, не трогайте.
Мужчина вдруг переменился в лице. На нем отразилась жестокость безумного хищника, убивающего не ради еды, а ради забавы.
– Отдай, старая дура, – сказал он и выдернул дневник из рук. – Вставай, сука вонючая!
Он дернул ее за руку, и Катя завизжала от боли. Она обмочилась и заплакала.
– Вставай, сука! Ты посмотри на себя, старая манда!
И тут задние ворота дома, который был похож на замок, отворились. Оттуда вышли трое мальчишек и девушка: все ровесники, чуть старше Кати. Один мальчик держал в руках бейсбольную биту. Девушка подняла черный прямоугольник и направила его на бандита. Тот закрыл лицо рукой и отвернулся.
– Ого, да у нас тут трэш-стрим внезапно, нападение на пожилого человека, – громко сказала девушка. – Какой зашквар! Полиции очень понравится это видео.
– Марк, вызывай полицию, – сказал самый высокий мальчик с темными волосами другому мальчику.
Мужчина в черном выругался и побежал к машине. Мотор взревел, и седан умчался в переулок. Вскоре звук мотора затих. Дневник уехал вместе с ними.
Катя рыдала. Она легла на горячий асфальт. Подростки бросились к ней.
– Алло, полиция, тут на бабушку напали какие-то фрики, – донесся до Кати голос девушки, Ники, если верить ее друзьям. – Да, да, она лежит почти без сознания… Они свалили… Сейчас скину геометку…
Катя тяжело дышала. Все тело горело огнем.
– Бабушка, сейчас приедет полиция, – сказал кто-то из мальчишек.
– Я не бабушка-а-а-а-а, – простонала Катя сквозь слезы.
– Как бы она не рипнулась тут, – сказал другой мальчишеский голос.
– Кто эти люди? Что они хотели? – спросил третий голос.
– Да это уроды, которые держат бабушек в заложниках и пытают их, пока бабушки не перепишут завещание. И только потом их мочат.
– Замолчи, – сказала Ника. – Зачем ты сейчас такие вещи говоришь?
– А что такого? – возмутился мальчик. – У меня и пруфы есть, вон у Леньки из…
– Марк, помолчи, плиз, – сказала Ника, потом наклонилась к Кате: – Вам больно?
Кто-то убрал волосы с лица. Катя открыла глаза.
– Больно, – сказала Катя. – Мне очень больно.
– Так, парни, – скомандовала Ника, – Срочно
