Квест. Роман и коды к роману - Борис Акунин

Приподнявшись на цыпочки, Гальтон обнаружил, что каскетки шуцманов уже не маячат на краю причала. Оцепление, как по мановению волшебной палочки, исчезло.

А Курт волочил свой багаж вперед, очень решительно и не оборачиваясь.

– Вы с ума сошли!

Норд догнал его, схватил за руку.

– Бросьте вы эту штуку! Нужно возвращаться на корабль!

Но Айзенкопфа было не остановить.

– Вперед, только вперед! Не отставайте! – пропыхтел он. – Главное сейчас – не терять темпа.

– Какого к черту темпа?!

– Вот я вас и догнала! – весело сообщила Зоя, размахивая своим чемоданчиком, золотое сияние которого сделалось еще ярче в окружении серых роб.

Рабочие провожали троицу «буржуев» тяжелыми взглядами, однако дорогу не преграждали. Но, обернувшись, Гальтон увидел, что сзади прохода уже нет, толпа сомкнулась. Двигаться теперь можно было лишь вперед – прямиком к зловещему грузовику.

– Что вы наделали, Курт, с вашим германским упрямством! – горько воскликнул он.

Даже остановиться было уже невозможно. Стоило Норду замедлить шаг, и толпа надавила сзади, словно подталкивая навстречу гибели. При этом лиц было не видно, одни серые спины. Всё это походило на вязкий, кошмарный сон.

До шеренги боевиков оставалось не больше тридцати шагов. Уже можно было разглядеть мрачные, решительные физиономии молодчиков, которые только ждали команды, чтобы кинуться на своих жертв.

Вот и Зоя, наконец, заметила угрозу.

– Кто эти люди? Они мне не нравятся!

– Это боевики из «Ротфронта». [39] Будем прорываться, – бодрым голосом заявил Гальтон.

Ни малейшей надежды на успех не было. Скрутят, затолкают в кузов и поминай как звали.

Он вынул мундштук, спрятал обратно. Можно, конечно, усыпить одного-другого, да что толку?

Тупой Айзенкопф, кажется, сообразил наконец, что предстоит схватка. Сунул руку в карман.

Но вынул не «браунинг», а металлический свисток. Приложил к губам. Раздался тонкий, довольно противный, но зато пронзительнейший звук, который прорвался и через уханье труб, и через ор толпы.

В одном из портовых складов разъехались ворота. Из темного прямоугольника, рыча моторами, один за другим вылетели несколько автомобилей и небольших автобусов.

Они мчались к ротфронтовскому грузовику.

Дверцы разом распахнулись, из автомобилей прямо на ходу посыпались люди в одинаковых черных рубашках, с дубинками в руках. Действуя с поразительной слаженностью и что-то крича, они кинулись на коминтерновцев.

«Интернационал», всхлипнув, оборвался. Толпа рабочих зашумела, всколыхнулась, подалась назад.

Возле грузовика шла бешеная потасовка. Треск, хруст, вопли. Там падали, рычали, катались по земле, били наотмашь и рвали друг друга зубами.

– За мной, за мной! – прикрикнул на коллег Айзенкопф, таща чемодан в обход побоища, к одному из автобусов.

– Кто это, Курт? Что это?

– Я тоже умею посылать телеграммы! Неважно, кто это. Важно, что они не подвели. Быстрей, пока толпа не очухалась!

Шофер автобуса помог ему затащить внутрь кофр, поспешил сесть за руль.

– В Бремен, на вокзал! Живо! – велел Айзенкопф.

Машина с ревом набрала скорость.

Всё произошло так быстро, что Гальтон и Зоя не успели опомниться. Биохимик и теперь не дал им такой возможности.

– До Бремена 50 километров. Это значит, у нас есть минут сорок, чтобы порвать с прошлым. Наши паспорта теперь не понадобятся. Мы рассекречены. С легальными документами нас возьмут прямо на границе. Вступает в силу запасной вариант.

Зоя кивнула и, не задав ни одного вопроса, зачем-то начала стягивать с чемоданчика чудесный чехол.

Ах, как всё это не понравилось доктору Норду!

– Что за вариант?! Почему я о нем ничего не знаю?

– Вы – начальник. Ваше дело – стратегическое руководство. Я же отвечаю за техническое обеспечение экспедиции. Каждый из нас выполняет свою работу. Так распорядился мистер Ротвеллер, и это разумно. Запасной вариант всего лишь предполагает смену легенды еще по эту сторону границы. Нам ведь так или иначе пришлось бы перейти в СССР на нелегальное положение, верно? В нынешней ситуации придется сделать это прямо сейчас.

Всё это Айзенкопф объяснял, расстегивая замочки и ремни на своем пианино.

– Держите, это набор одежды для вас. Размеры подобраны точно. – Он извлек из недр кофра аккуратный сверток. – Отныне мы – члены советской профсоюзной делегации, которая посещала немецких товарищей для обмена большевистским опытом. Я – представитель передового колхозного крестьянства, ее сиятельство – рабфаковка, [40] вы – РКИ, то есть рабоче-крестьянский интеллигент. Снимайте всю одежду, и нижнее белье тоже. У советских граждан оно не такое, как на Западе. Скорей, скорей! Сейчас не до стыдливости.

Зоя отшвырнула в сторону щегольской чехол. Под ним оказался простецкий фибровый чемоданчик с лиловым клеймом «Мосторг». Княжна стала доставать оттуда одежду: бумазейную юбку скучно-горчичного цвета, военного кроя блузку, грубые башмаки.

– Можно я хотя бы оставлю дессу и чулки? – сказал она, с тоской разглядывая квадратный лифчик. – Хоть я и рабфаковка, но все-таки из-за границы еду. Могла же я себя побаловать покупками?

Айзенкопф был непреклонен:

– Ни в коем случае. Это называется «буржуазные шмотки». Из-за какого-нибудь вашего шелкового чулка мы можем сгореть. Раздевайтесь!

– Тогда не пяльтесь!

Когда немец отвернулся, Зоя, хитро улыбнувшись и приложив палец к губам, вынула из кармана и спрятала в чемоданчик пудреницу «Лориган Коти».

Затем (Гальтона бросило в жар) моментально сбросила с себя всю одежду.

Автобус вильнул.

– На дорогу смотри, а не в зеркало, идиот!!! – крикнул Айзенкопф по-немецки шоферу. – Ты нас угробишь!

Он тоже разделся, обнажив поджарое, мускулистое тело. Но после этого начался стриптиз почище. Биохимик стянул с себя маску забияки-бурша, открыв свое настоящее лицо – вернее, полное его отсутствие.

Норд уже видел этот ужас раньше, а вот Зоя не удержалась, вскрикнула.

– Не нравится – не смотрите, – пробурчал Айзенкопф страшным безгубым ртом.

Норд переодевался в советского «инженерно-технического работника»: длинные синие трусы, обвислая нитяная майка, носки на застежках, сверху – белая рубашка с расшитым воротом и мешковатый костюм. Потрепанные круглоносые туфли белого цвета. На пиджаке два значка. Он перевернул их, прочитал: «ОСОВИАХИМ» [41] и «МВТУ». [42] Ага, первый – военно-патриотическое общество, второй – знак высшего инженерного образования.

Зоя повязывала голову красной косынкой.

– Эта блуза называется «юнгштурмовка», – с серьезным видом сказала она, направляя на себя карманное зеркальце. – Бедные русские девушки… Хотя по-своему даже стильно.

Пока она привыкала к новому облику, Курт надел синие в белую полоску портки, потрепанные сапоги, рубаху навыпуск, перепоясался ремешком, нахлобучил картуз и стал прилаживать новую маску. Коллеги старались на него не смотреть.

– Готово, – наконец объявил биохимик. – Ну как вам колхозник?

На них смотрел пожилой дядька, почти до самых глаз заросший дремучей бородой. Из-под полуседых кустистых бровей поблескивали спокойные глаза – единственное, что осталось во внешности немца неизменным.

– Зубы придется поджелтить. И еще надо обработать одежду и бороду ароматическими отдушками. Вот… – Он достал из кофра пузырек. – Махорка, эссенция пота, кислая капуста, чуть-чуть навоза…

Зоя наморщила нос:

– Не так густо, пожалуйста!

Доктора Норда занимало другое.

– А как вы собираетесь провезти через границу весь этот арсенал? – спросил он, разглядывая коробочки, баночки, мешочки, свертки, папки, аккуратно разложенные по многочисленным ячейкам и ячеечкам монументального чемодана.

– У меня приготовлены все бумаги. Для германских властей одни, для польских другие, для советских – третьи, из которых следует, что наша делегация сопровождает партию химикатов и приборов, подарок от немецких коммунистов молодой советской индустрии. Проблем на таможне не будет.

Предусмотрительность Айзенкопфа вызывала уважение. Гальтон подумал, что с помощником ему все-таки повезло. Ротвеллеровские специалисты по подбору кадров не зря едят свой хлеб.

Автобус уже подъезжал к величественному краснокирпичному зданию с вывеской «Bremer Hauptbahnhof». [43]

До отъезда берлинского поезда, к которому был прицеплен спальный вагон Бремен-Москва, оставалось вполне достаточно времени.

«Советская профсоюзная делегация» шла по перрону, провожаемая брезгливыми или откровенно неприязненными взглядами приличной публики. Зато носильщик приветственно поднял сжатый кулак, сказал: «Rotfront, Kameraden!» [44] и чуть не силой отобрал у «колхозника» кофр.

– С комприветом, товарищ! – звонко поприветствовала пролетария княжна. – Даешь мировую революцию!