Формула Клипсис - Джеффри Карвер

— Но я...

— Заткнись, — Крекерджек покосился на окно. — Меня не интересует, что там у вас произошло. Мне плевать. Мне ничего такого здесь не надо. Так что ты свободен.

Майк смотрел на него, раскрыв рот.

— Что?!

— Я справедливый человек, — сказал Крекерджек. — Назовем это межличностным конфликтом. Не говоря уже о том, что ты распространялся о другой гоночной команде — и как раз в тот момент, когда нам особенно важен командный дух. Выходное пособие получишь в конце недели, а до тех пор чтобы я тебя тут не видел.

— Но я не...

Менеджер сверкнул глазами.

— Не хочу ничего слышать. Проваливай.

Майк был слишком ошарашен, чтобы протестовать.

Впрочем, он все равно не знал, что сказать. Тяжело вздохнув, он повернулся и, ни слова не говоря, поплелся прочь из дока.

Следующие два дня были омрачены призраком надвигающейся нищеты, и лишь надежды на получение места у Лека поддерживали дух Майка. Правда, неизвестно было, сколько придется ждать — возможно, еще несколько дней. А пока Майк мог думать только о том, что своими руками уничтожил единственный шанс зацепиться на Питфоле. Не важно, что он не чувствовал за собой конкретной вины. Его вина состояла в том, что пришлось работать рядом с завистливым человеком и с боссом, который не прислушивался к голосу разума.

Неужели в жизни все так и бывает? Если так, то стоило ли пытаться что-то сделать? Ведь это так несправедливо: он проделал колоссальный путь с Земли, поставив на карту все. И ради чего?

Лучше бы не прилетать сюда.

Он все рассказал Джессу за ужином. Вообще-то говорить об этом не хотелось, но поделиться с приятелем было необходимо. Джесс слушал, сочувственно кивая. Он не выглядел потрясенным. Такое, сказал он, случается на каждом шагу; рано или поздно, независимо от своих личных качеств, ты нарываешься на человека, который тебя терпеть не может, и это совершенно необъяснимо. Тут уж ничего не поделаешь, надо просто стиснуть зубы и терпеть, особенно если этот человек обладает властью. Такие рассуждения не слишком поднимали дух. Майку хотелось услышать, что он оказался жертвой чудовищной несправедливости и что с этим можно как-то бороться.

Он подумывал о том, чтобы пойти прямо к Реву Стюарту, но Джесс отговорил его от этого.

— Во-первых, — сказал Джесс, подзывая официанта, чтобы тот налил им еще кофе, — ты все равно скоро ушел бы, если Лек даст согласие. Правильно?

— Да, но...

— А во-вторых, в этих больших командах приходится соблюдать определенные нормы этикета. Придерживаться иерархии взаимоотношений, -Джесс постучал пальцем по столу. — И потом, менеджер пита занимается персоналом, и даже главный гонщик не вмешивается в эти вопросы. Конечно, Рев может надавить на Крекерджека, но в этом случае он создаст себе дополнительные проблемы. Не думаю, что ему сейчас это нужно. Майк угрюмо кивнул, чувствуя, что опять закипает бессильной яростью.

— Все-таки это несправедливо, — пожаловался он. Джесс пожал плечами.

— А кто обещал тебе справедливость?

На это Майк не нашелся, что ответить. Не нашел он ответа и в ближайшие два дня.

От Лека ничего не было слышно, а заставить себя прямо сейчас искать другую работу он не мог. Днем он сидел где-нибудь в углу кафе с чашкой кофе или чая и предавался жалким мечтаниям о том, чтобы столкнуться с каким-нибудь великим гонщиком, который узнает его и захочет с ним работать. Безумные мечты неудачника. Он знал, что не стоит тратить столько денег, но почти автоматически заказывал какие-то закуски, которых совсем не хотел, — это был рефлекс, позволявший почувствовать себя увереннее. В тот день, когда ему надлежало отправиться за выходным пособием, была большая гонка. Он не стал заходить на пит, чтобы не встретиться с бывшими товарищами, а прошел прямо в кабинет. Выйдя оттуда, он не смог удержаться и заглянул в зал, где уже собралась толпа, наблюдавшая за состязанием. Майк несколько минут постоял в углу, отслеживая на больших экранах движение тяжелых гоночных кораблей. Цветные капли, ползущие по паутине, отмечали движение кораблей класса АА. Майк почувствовал растущий комок в горле при мысли о том возбуждении, которое он мог бы сейчас испытывать вместе с этой командой. Он повернулся и быстро вышел из зала. Но оставаться в стороне от гонки было невозможно. Майк отыскал кафе с экранами и стал смотреть гонку там. Его охватили азарт и ярость. Проклятье, он мог бы быть причастен к этому. В конце концов он не выдержал и ушел в самый разгар гонки. Следующие два часа Майк угрюмо бродил по зоне доков, время от времени заглядывая в кафе, чтобы узнать, кто выигрывает. Стюарт шел четвертым, но если он хотел бороться за лидерство, ему следовало поторопиться. Время подходило к концу, а три гонщика впереди него прочно удерживали позиции, описывая петли вокруг солнца. Реву так и не удалось обойти третьего. Майк печально проследил за финалом гонки, стоя в углу шумной закусочной и выворачивая шею, чтобы разглядеть маленький экранчик. Когда нос лидера коснулся вспыхнувшей финишной черты и в толпе раздались вопли радости и протеста, Майк глубоко вздохнул и побрел домой.

Большую часть следующих суток Майк убеждал сам себя в том, что это не он саботировал гонку Рева, подрывая командный дух на пите. На следующий день, немного успокоившись, он вернулся в общежитие после долгой прогулки и обнаружил ожидающую его депешу от Лека Крувена, пришедшую по электронной почте.

У Майка екнуло сердце. Он прочитал:

«Майк: Настоящим уведомляю, что я выбрал на должность стажера в моей команде Тайлу Рогрес. Твоя кандидатура меня устраивает во всех отношениях, и Тайлу я выбрал исключительно из-за ее большого опыта. Мне хотелось бы взять вас обоих, но при моем нынешнем уровне финансовой поддержки я не могу этого сделать. Желаю тебе найти достойное место в другой команде. Лек».

Майк побелел как полотно. Комендант общежития, сидевший за стойкой, внимательно поглядел на него:

— Эй, что-то не так?

Майк посмотрел на него сквозь слезы невидящим взглядом. Он ничего не ответил.

Глава 9

Потянулись дни, похожие друг на друга.

Майку еще никогда не было так плохо. Конечно, потеря команды Джесса была тяжелым разочарованием, но это не шло ни в какое сравнение с нынешней ситуацией. Сейчас ему казалось, что никакой надежды не осталось. От команды Рева ему никогда не получить рекомендации — во всяком случае до тех пор, пока Крекерджек отвечает за кадры. До чего же несправедливо! Ему хотелось выть, крушить все вокруг, а в следующий момент уже ничего не хотелось, только раствориться и исчезнуть.

Майк почти ничего не делал, только спал и бродил по Питфолу, почти не осознавая, что видит вокруг. Он поздно ложился и поздно вставал, иногда не выходя из комнаты до полудня. Джесс был занят в академии, так что Майк остался один-одинешенек. Собрался было пойти в библиотеку, но сама идея показалась отвратительной. Какой смысл накапливать знания, которые никогда не пригодятся.

Стоило ли прилетать на Клипсис? Если в мире не существовало справедливости, был ли у него шанс осуществить свою мечту? Любое действие казалось тщетным. Посмотри правде в глаза, говорил он себе. Ты добился всего и сам все разрушил.

Впервые за долгое время он с тоской подумал о Земле и своих друзьях с космодрома. Он так и не собрался написать им о том, как у него идут дела, а теперь уж и писать было не о чем. С глубокой печалью вспоминал он тетю Анну. Если допустить кощунственную мысль о том, что у ее безвременной гибели могло быть одно положительное последствие, то это был его отлет с Земли и начало карьеры гонщика, о которой он мечтал с детства. (Теперь-то он стал почти взрослым. Он уже достаточно всего натерпелся, чтобы повзрослеть.) Но что его ждет впереди?

День проходил за днем, и каждый казался длинным, как месяц, год. Его сбережения таяли, и перед ним вновь встала перспектива депортации. Но Майк старался об этом не думать.

Как-то раз он отыскал кафе «Уагбаг». Элисон Эйвери и Кристал Кэш по-прежнему выступали, и это немного утешило Майка, хотя и не слишком. Он сел как можно дальше от эстрады, слушая музыку и рассматривая танцующие полосы света на потолке.

Музыка сначала скорее раздражала, нежели успокаивала, и когда публика аплодировала, он только вздыхал. Поэтому Майк испытал определенное облегчение, когда девушки ушли наперерыв и можно было посидеть в тишине и без помехи предаться грустным мыслям. Ему самому было невдомек, зачем он сюда пришел. Он собрался было уходить, но куда? Певицы вернулись, и он угрюмо смотрел, как они вступают в освещенный круг на эстраде. Майку показалось, что Кристал на секунду задержала на нем взгляд, но когда она начала представлять первую песню нового отделения, глаза ее были устремлены на середину зала. Поэтому он не на шутку удивился, когда она сказала:

— Мы хотели бы открыть это отделение песней, посвященной нашему другу. Он сейчас сидит в дальнем конце зала, и мы надеемся, что наша песня его немного приободрит.