Горное безумие. Биография Скотта Фишера - Роберт Биркби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Скотт полез дальше без страховки. Однако в какой-то момент он с размаху ударил очередной раз ледорубом по льду и с удивлением почувствовал, что инструмент стал подозрительно легким. У ледоруба обломился клюв, и Скотт застрял на ледяном столбе на высоте десятиэтажного дома без страховки и лишь с одним рабочим ледорубом. Он не мог сдвинуться никуда – ни вверх, ни вниз, ни в сторону. Все, что оставалось, – ждать помощи.
Рэнди добрался до Скотта и дал ему запасной ледоруб – «Колибри». В ретроспективе с незнакомым инструментом нужно было осторожно спуститься назад, на карниз, подождать, пока Рэнди закончит лезть, а затем привязаться и восходить на страховке. Вместо этого Скотт продолжил подниматься к Уэсу, будучи по-прежнему не привязанным. «Я мало лазил с “Колибри”, – сказал он позже. – Это хороший инструмент, но требует практики». Он вогнал ледоруб в лед, перенес вес на рукоятку и с удивлением увидел, как «Колибри» подался вниз. В следующее мгновение Скотт почувствовал, что летит.
«Внезапно последовал срыв, – вспоминает Уэс. – Секунда, и Скотт исчез из виду!» Рэнди попытался дотянуться до Скотта, когда тот пролетал мимо, и даже схватил его за одежду, но не смог удержать. Скотт ударился о ледяной выступ ниже, прокатился по нему и пропал.
«Я не мог сразу же отправиться к нему, – вспоминает Рэнди. – Уэс был тридцатью метрами выше. Пришлось дождаться его, а потом уже спускаться самому, это заняло сколько-то времени».
«Когда мы добрались до подножия ледопада, Скотта там не было! – вспоминает Уэс. – Мы стали осматриваться и увидели его далеко внизу, в камнях. Лед на дне намерз под углом. Скотт упал не на горизонтальную, а на наклонную поверхность, скатился по ней, и дальше его отбросило вниз, на скалы. Это было просто невероятно».
«Это был долгий полет, и я сначала подумал, что Скотт погиб, – вспоминает Рэнди. – Однако когда наклонная плоскость перенаправляет, то есть в какой-то степени гасит силу удара, шансы выжить увеличиваются».
Скотт был в сознании, и, хотя на теле было множество синяков и ссадин и у него болела грудь, казалось, он избежал серьезных травм. Рэнди и Уэс помогли ему добраться до дороги, а затем повезли в больницу скорой помощи в Прово. Именно тогда они заметили дыру в одной из толстых тканевых гетр, которые Скотт надевал на лодыжки, чтобы снег и лед не попадали в ботинки.
«Мы подумали: что же это такое?» – вспоминает Уэс. Они с Рэнди стянули гетру и увидели, что отверстие есть и сбоку ботинка. Сняв ботинок, увидели дыру в носке. Когда сняли носок, то поняли, что дыра сквозная. «В падении его крутило и вертело, а он пытался дотянуться до льда и воткнуть ледоруб в склон, чтобы остановить падение, – сказал Уэс. – И одним из таких ударов он пробил себе ботинок и ногу между костью лодыжки и ахиллесовым сухожилием. Он даже не знал, что сделал это».
По сути, Скотт воткнул себе полую трубку в ногу, взяв, таким образом, своего рода образец тканей. «То, что мы достали из этого ледоруба, напоминало фрагмент тоненькой колбаски, – говорит Рэнди. – Это было просто чудо, что он попал просто в мясо, а не, например, в кость».
Новость о срыве Скотта распространилась быстро, и на следующий день к водопаду съехались все, кто занимался ледолазанием и был неподалеку, чтобы сделать первовосхождение. «Мы все тогда поднялись – три связки по два человека в каждой, – сказал Уэс. – Было весело».
Для Скотта, однако, все оказалось не так весело, потому что его семью о случившемся известили врачи. «Очевидно, родные считают, что я твердо решил покончить с собой, и хотят знать, сколько это все будет продолжаться, – писал Скотт Джинни. – Меня это очень отрезвило. До этого случая я действительно не задумывался о таких вещах. Моя сестра сказала, что, когда домой позвонили из больницы, все просто разрыдались. Тяжело это слышать, потому что, опять же, я никогда не думал, что чувствуют на этот счет близкие. Но теперь думаю как следует. Я почти не боюсь смерти, но приходится принимать в расчет чувства родных».
После нескольких недель восстановления в Ландере Скотт отправился в национальный парк Зайон в поисках весеннего тепла и вертикальных скал, на которых можно было бы вновь удовлетворить потребность в лазании. «Погода днем идеальная, можно снимать рубашки, – писал он из Зайона чуть более месяца спустя после несчастного случая на водопаде. – Я был в восторге, что оказался здесь. Прошел пару хороших маршрутов, а потом сильно повредил лодыжку».
После этого Скотт неделю держался подальше от скал в надежде, что нога заживет, но затем полез снова, сорвался с двенадцатиметровой высоты, правда, будучи на нижней страховке, и снова травмировал уже поврежденную ногу. «Хотел бы сказать, что учусь на собственном опыте, – написал он Джинни, – но это не будет похоже на правду, не так ли?»
Скотт смирился с тем, что присоединился к зрителям, сидевшим в кемпинге и наблюдавшим, как другие совершают восхождения. Среди зрителей была девушка по имени Стейси Эллисон, приехавшая в Зайон из Орегона вместе с подругой Эвелин Лис. «Я никогда раньше не была в альпинистском лагере и не знала, что это такое, – вспоминала Стейси. – Скотт пробил себе ногу ледорубом, не мог лазать, не мог ничего вообще делать. Но он сказал: “Девочки, давайте я научу вас”. Он отвел нас к скале и рассказал, что к чему».
Скотт подсказывал, объяснял и поддерживал, пока девушки делали первые неуверенные шаги по вертикали. Он помог им понять, как искать зацепы, как отталкиваться от скалы, как правильно распределять вес. Он поощрял их комбинировать новые движения, чтобы сразу в лазании были ритм и скорость. «Скотт не жалел ни времени, ни знаний, – говорит Стейси. – Он хотел помочь, хотел, чтобы мы научились и хорошо провели время. Он жил в этом мире и хотел, чтобы мы поднялись на несколько вершин и тоже почувствовали его, чтобы мы тоже могли стать его частью. Вот что это было».
Другие тоже заметили это в Скотте – способность учить. Лен Пальяро, у которого Скотт был инструктором нескольких курсов школы, вспоминал: «Скотт здорово умел обучать. Вначале новички лазали по скалам босиком в манере “следуй за лидером”. То есть Скотт сначала говорил не о веревках, или узлах, или снаряжении, а
