Казенный дом (Чеченский транзит - 2) - Николай Пономаренко

- Глушака оглоушило. Не пьет, не ест, по бабам не бегает. Даже не знает, что на Чернышевского новая рюмочная открылась.

- Спасать надо парня.

При такой страсти немудрено было в скорости ждать ребенка. Оформили брак, отметили в Пулковской, съездили на Светину родину в Зеленовск, где свадьба повторилась с южным трехдневным размахом. Родился Борька, и Светлане пришлось прервать учебу. Из декретного отпуска вышла день в день. Малыш пошел в ясельки . Света хотела восстановиться на очном отделении, но возникли странные препоны. Оказывается, у неё остался "хвост" - незачет по... физкультуре. Света посмеялась в лицо преподавателю:

- Давайте я вам сдам его в три секунды. Хоть с вами сейчас, в спарринге.

Стоя на левой ноге, девушка медленно подняла правую и проимитировала йоко-гири на трех уровнях, начиная с головы педагога.

- Я знаю, что вы занимались. Но есть приказ по школе - отчислить всех, у кого академическая задолженность.

Что было два года назад? Почему она вовремя не получила этот зачет? Она не помнит. В учебной части сказали, что её документы находятся в отделе кадров Кировского РУВД, направлявшего её на учебу. Подключился Вадим, но и он не смог пробить бюрократическую стену. Одно выяснил: в следствии не хватает людей, поэтому кадровики заполняют вакансии хоть кем-нибудь мало-мальски подготовленным.

- Со всех курсов недоучек отправили работать. Ничего, все к лучшему. Продолжишь заочно, я на первых порах помогу.

Если бы не мама Вадима, им пришлось бы туго. Кто забирал бы Борьку из садика? Они оба на службе, регулярно задерживаются вечерами. К тому же Света настояла на продолжении спортивных занятий. Два раза в неделю они тренировались с омоновцами. Это была совсем другая школа. Здесь учили тому, что пригодится в реальности, что поможет защититься на улице. Учили побеждать в драке. Против оружия, ножей, дубинок. Жили импульсивно, все ладилось. Глушковым, как перспективной семье, выделили квартиру в ментовском доме. Едва собственное гнездышко обустроили, как прогремел известный взрыв. В их с Гусаровым подъезде.

Вадим тоже тяжело переживал утрату квартиры.

- Да нет, - грустно говорил он Гусарову, сидевшему с ним на кухне общежития. - Это никакое не покушение. Не верю я, чтобы из-за обиды на мента взорвали целый дом.

- Смотря на какого мента. Ты помнишь Буташева и наши с ним взаимоотношения? У него обид столько, что он взорвал бы пол города ради моего уничтожения. Но Руслан клялся мне аллахом и мамой, что он ни при чем. Так что припомни кто бы мог на тебя иметь зуб, даже бивень.

- Да многие, но мало кто решится. Только тупой какой-нибудь...

- Тупой может исполнить, а нанять - умный.

- Нет, зачем на следователя обижаться, когда сам виноват? Преступник это понимает и зла не держит. У каждого своя работа. Если, конечно, не подтасовываешь факты и не делаешь намеренных ошибок. Вроде обвинения невиновного в убийстве. Вот уже год, как я веду дела по кладбищенской мафии. Началось с того, что задержали директора одного кладбища и двух его работников. Систематические поборы. Взяли с поличным, грамотно. Оформили по всем правилам. Вижу, что взяточники. Ребята из УЭП говорят, что квартиры у них, как полные чаши. Это при заработке чуть более тысячи восьмисот рублей в месяц. Дело я возбудил, подозреваемых задержал по указу на тридцать суток, попросил в прокуратуре ареста. И тут началось. Они бы разрешили, со всем пониманием, да только просят ответить на вопрос: каков статус организации, в которой работали задержанные? Если "учреждение" - то нет вопросов, а если "предприятие" - надо отпускать. Вот так. Намекают, чтобы отступился. Подследственные на встречах улыбаются, просят отпустить, не арестовывать. А что значит отпустить? Они вернут заявителям, обиженным ими, деньги и сверху добавят за молчание. Или запугают угрозами разворотить могилы родственников. Едва такое представишь - сам побежишь забирать обратно свое заявление. Как только не убеждал прокуратуру! Журналистов подключил к проблеме. Дали, наконец санкцию. Тянули до последнего. Тридцать суток - минута в минуту. Одного задержали в два часа дня. Через тридцать суток без пяти два арестовали. Отправил я взяточников в "Кресты". Опера удивились. За много лет впервые кого-то из кладбищенской мафии арестовать удалось. Воодушевились и давай по образу и подобию первого прецедента дела клепать! Они задерживают, я прошу ареста и добиваюсь. Меня подкупать пытались, начальство подкупали, не раз хотели меня от подобных дел отстранить. Раньше денежки, струйкой текущие из карманов на кладбищах в карманы повыше, превращались в озеро на самом верху, из которого многие черпали на хлеб с маслом. Нарушили мы многолетнюю систему. Тому, у кого деньги отнимают, и немалые, надо сказать, неприятно. Непривычно. Получал, получал, а тут нате! Что стоит богатым дядям заплатить штуку баксов для моего устранения? Некоторые и за половину согласились бы. Только на фига весь подъезд взрывать?

- Придурков много. Взрывчатки тоже. Хочу все же выяснить, не на меня ли покушались. Мне своих заклятых дружков трясти не перетрясти. Много времени потребуется...

На кухню вошла жена Глушкова.

- Вадим, чайник же кипит! Сижу в комнате, жду, а они заговорились здесь. Как женщины.

Светлана засмеялась, снимая чайник с огня.

- Как работается молодому следаку? Попомнила мои слова?

Гусаров в шутку пугал Светлану трудностями службы в милиции и кошмарной перспективы быть женой милиционера. То и другое уже исполнилось в жизни Светланы.

- Ох, попомнила. Пророчества ваши, Андрей Витальевич, сбываются. Глухих дел полон сейф и ещё прибавляется.

- Ничего, избавишься от них, дадут тебе потом вести дела по малолеткам, справишься как-нибудь, - сказал Вадим.

- Это слова утешения любящего мужа. А я вот правду-матку скажу. Раскроешь ты всех глухарей и будут тебе сыпать самое сложное и запутанное. Грузят на того, кто везет, - заключил Гусаров.

- И всегда то вы правы. Я действительно не представляла этих сложностей. Работа какая-то бумажная.

Гусаров засмеялся:

- Правильно. Главная бумага - бланк отказа в возбуждении уголовного дела. Это ты, конечно, усвоила?

- Усвоила.

- Нет, не понимает она, - вмешался Вадим. - Не получится из неё настоящего следователя. Все возбуждать старается вместо отказа. Темпераментная.

Светлана обратилась к Гусарову за поддержкой.

- Вот он мне говорит, что одно дело из глухих можно похерить без всяких угрызений совести.

Глушковы пригласили Андрея на чай.

- Я хоть ваше мнение узнаю, - направилась в свою комнату Светлана.

Общежитский неуют этим людям был привычен. Они оказались как бы отброшенными во времени назад. Из общаги в квартиру, а затем обратно.

- А Борька где? - Гусаров спросил о сыне Глушковых.

- На юг отправили к деду-бабе, к Светкиным родителям в Зеленовск.

- Вот, к слову, о юге и том глухаре.

Разлив чай по чашкам, Света присела.

- Одно время одолевала наш отдел престарелая женщина, интеллигентная, не скандальная, но настойчивая. И на мой взгляд - по делу.

Светлана рассказала суть проблемы. У заявительницы по имени Галина Рудольфовна Гриневич была дочь Вера, по мужу - Слепенкова, внуки. Жили раздельно. Гриневич в центре города у Казанского собора, а Слепенковы на проспекте Стачек на пересечении с Ленинским. Встречались, отношения были теплые до какого-то времени. Потом стала Галина Рудольфовна замечать за семейкой странности. Креститься стали, а ещё руками водить по-чумаковски или по-восточному. Женщина старой закалки, но не рутинерша, Галина Рудольфовна интересовалась духовной жизнью, запретов в этой области не терпела. Силу познания уважала. Все было ничего до тех пор, пока молодежь не стала приставать с просьбами помочь финансово Академии эзотерических наук какого-то Кудратова. Галина Рудольфовна, театральный художник и искусствовед за долгую жизнь накопила немало старинных вещей, хоть и бесполезных в обиходе. Ей приносили в мастерскую и домой предметы антиквариата для реставрации или чтобы проконсультироваться о стоимости. Кое-что Гриневич выторговывала для себя, покупала или обменивала. Кое-что из приносимого соглашалась продать сама, так как знала интересующихся именно такими определенными вещами. При этом имела выгоду.

- Ну зачем вам, мама, эти канделябры?

Дочь Вера указывала на какие-либо предметы в квартире Галины Рудольфовны и с искренним недоумением вопрошала:

- А это зачем?

Гриневич, человек характера властного, долго терпела эти посягательства на свои сокровища, терпеливо объясняла:

- Вы тоже постареете. Вы будете любить какую-нибудь расколотую настольную лампу, при которой провели тысячи вечеров. И ничего милее не будет этого дурацкого предмета нынешнего ширпотреба. Так и многие вещи в моей квартире. А предметы прошлых веков - это моя специальность, коей я посвятила жизнь. Многие я восстановила, вернула к первоначальному виду. Как эти же канделябры. Их принес дворник с соседней улицы. Нашел около переполненных мусорных баков. Выбросили по неведению. А они сделаны в начале прошлого века. Я трудилась над ними целый год. Разве заметно, что они пострадали от людей и времени? А эти позолоченные серебряные сахарницы? А эта шкатулка? У каждого предмета своя история, своя душа...