Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает - Данил Корецкий

Вместо жены и охраны он заметил какую-то коричневую фигуру в витражном окне лестничной клетки. Всего несколько секунд назад ее здесь не было, Карпет готов был поклясться в этом. Окно почему-то оказалось распахнуто настежь, фигура сидела на подоконнике в довольно свободной позе и держала на весу темный предмет, по очертаниям походивший на кальян. Или на автомат. Но зачем кальян проникшему в охраняемый дом незнакомцу?!

Карпет не стал строить догадки, а тем более удивляться или возмущаться. Он бросился было в свой кабинет, где лежала в столе хромированная «беретта», но резко остановился, будто ударился о бронированное стекло. В коридоре загорелся свет. Здесь стояли вооруженные до зубов незнакомые люди; сидящий на подоконнике парень скалил на Карпета зубы и целился ему в грудь из короткоствольного автомата.

– Не дергайся, Карпет, – пророкотал чей-то бас. – А то будет то, что с твоей охраной…

Карпет благоразумно поднял руки. Кто-то ловко обшарил его с ног до головы.

– Молодец, не носишь железок дома, – раздался тот же бас. – На охрану надеешься?

И тут он понял, что жизнь изменилась, что он никогда не увидит Омара и других охранников, да и неизвестно, сколько он сам проживет…

– Да вы знаете, кто я?! – грозно прорычал он.

– Знаем, знаем…

В резную дверь вошел парень с низким скошенным лбом, развитыми надбровными дугами и выстреливающими из-под них пронзительными светлыми глазами. Он был бы похож на гориллу, если бы не коротко подстриженные волосы и аккуратная одежда: отглаженные джинсы, белая рубашка с синим шейным платком, короткая кожаная куртка. Парень держал за руку маленького Артурчика, с ног до головы перепачканного арахисовой халвой и шоколадом, которыми он, видимо, кормил уток в пруду. Увидев отца, мальчик не проявил никаких эмоций, и это было странно.

– Ты кто такой? – гаркнул Карпет. – Откуда взялся? Отпусти мальчишку! Я тебя…

– Здесь не ты решаешь, что кому делать, – сказал неандерталец спокойно. – Иди, сядь.

Чтобы хозяин больше не сомневался, кто тут на самом деле все решает, ему сунули тяжелым прикладом в солнечное сплетение, а потом в лицо. И поволокли в кабинет, бросили в глубокое кожаное кресло. До ящика стола и до «беретты» можно было дотянуться рукой, но делать этого ему не хотелось. Артурчик безразлично рассматривал висящую на стене картину. Это тоже выглядело неестественно и странно.

– Ситуация следующая, – сообщила «горилла» полулежащему в кресле Карпету. – На Парниковой сейчас мои люди. Если я скажу, через десять минут там будет зона, свободная от наркотиков. Причем еще долго никому даже в голову не придет толкнуть там хотя бы таблетку димедрола. Это только начало. А через неделю то же самое будет во всей Нахичевани.

– И чего ты хочешь? – покосился на него Карпет заплывшим красным глазом. – Мира во всем мире, б…дь? Россия – континент здоровья? Трезвость – норма жизни? Кто ты такой вообще? Пацана отпусти!

– Я Жора Каскет, – сказал мужчина. – Но вопрос в другом: кто ты. И что ты будешь делать. Я отвечаю по порядку: ты – никто. И будешь делать то, что я скажу.

– Ты омудел!! – заскрипел зубами Карпет. – Я в Нахичевани – главный!! Ты не выйдешь отсюда! Тебя на полоски порежут и в косичку завяжут!!

Жора только качнул головой. Вперед шагнул парень с длинным лошадиным лицом, буднично ударил Карпета в грудь прикладом. Послышался отчетливый треск кости, Карпет охнул высоко, по-бабьи, и опрокинулся вместе с креслом на пол. Его подняли, усадили. Лицо Карпета стало зеленоватым, он тяжело, с хрипом дышал.

В доме по-прежнему царила неестественная «тишина». Маленький Артур сонным, расфокусированным взглядом посмотрел на отца и сунул в рот большой палец. Карпета пронзила ужасная догадка, у него даже в голове помутилось.

– Ты здесь не главный с этого дня, – сообщил ему Жора. В доме по-прежнему царила неестественная тишина.

– Что ты хочешь, говори, – проскрипел Карпет.

– Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему, – сказал Жора. – Твои люди торгуют, твои клиенты покупают. Все, как и раньше. Это хороший устоявшийся бизнес, я не хочу ничего менять. Только товар будет мой. И цены, и проценты тоже мои.

– Ага… А я что? – Карпет по-волчьи оскалился. – Тоже встану на «Загоне»? «Марочками»[9] торговать?

– Это как ты захочешь. Можешь покупать товар у меня и скидывать его дальше по цепочке. Будешь что-то вроде начальника отдела снабжения…

Каскет плюнул ему под ноги.

Жора опустил голову, взглянул на жирный красный плевок.

– А можно и по-другому, – сказал он спокойно. Повернулся к парню с лошадиным лицом, спросил:

– Сколько времени прошло?

– Десять минут, – ответил тот.

– Артур, эй! Посмотри на папу, – сказал Жора, пощелкал пальцами перед лицом мальчишки. – Поди сюда, Артур. Ты меня слышишь?

Артур даже не пошевелился, словно спал с открытыми глазами.

– Бесполезно, шеф, – сказал парень с лошадиным лицом. – Теперь хоть киянкой по башке. Пошла реакция…

– В чем дело? Артур!! Что вы с ним сделали, суки? – страшно выкрикнул Карпет, пытаясь встать. Его тычком вернули в кресло.

– А насчет «марочек» ты хорошо придумал, Карпет… Сыночка тоже надо к наркоте приучать!

Кто-то из свиты Каскета громко заржал и сразу смолк.

– Пока скормили ему таблетку димедрола, – буднично сказал Жора. – Проспится – и все. А будешь выступать – посадим на иглу, и дело с концом. Ты же сажаешь чужих детей! Так что выбирай.

У Карпета задрожала нижняя челюсть, а из глаз брызнули слезы. Так жестоко, бессовестно и нагло с ним никто и никогда не обходился. Он обходился так с другими людьми, но с ним – никто и никогда.

– Х…й с тобой! Твоя взяла! Бери все! Все твое! – прорычал он, всхлипывая и размазывая по лицу кровавые сопли. – Только отпустите ребенка, б…ди!

Омар лежал поперек беседки, уронив голову на забрызганный кровью коврик с надписью по-армянски «Не свинячь, дорогой!». Убит был и Лыжник, дежуривший на северной части периметра – его нашли там же, в кустах. Всех остальных обезоружили и согнали в конюшню, включая нянечку и газонокосильщика. Цыгу, домашнюю челядь, двух охранников и свою жену Карпет обнаружил запертыми в спортзале в цокольном этаже. Женщины рыдали, мужчины прятали глаза. Цыга изображал на лице страдание.

– Твари! Ты должен их убить! – визжала в истерике Ева. – Он схватил меня и поволок, словно какую-то девку! Он мне чуть руку не сломал! Убей их! Убей их сейчас же!!

Карпет ударил ее ладонью по лицу, дернул за волосы и ударил еще раз.

– Даже про Артура не спросила, сука!.. – орал он, отвешивая пощечины одну за другой, не обращая внимания на дикую боль в переломанной ключице. – Привыкла только о себе думать! Бросила пацана! Бросила, сука! Это тебя убить надо!

На этот раз он, скорее всего, стрелял бы не в ногу. Всю башку бы ей разнес, точно… Он осмотрелся.

Челядь замерла, боясь пошевелиться.

– Про то, что было, всем забыть! Ничего не было!

– А-а… А что с Артурчиком?.. – проскулила жена. – Что-то случилось?

– Димедрол ему дали, спит в кабинете, – сказал Карпет. – Вызывай врача, иди к нему, смотри, делай что надо!

Ева снова завыла-запричитала, но каким-то неестественным, выводящим из себя голосом.

– Заткнись!

Замолчала. Карпет встал и пошел к выходу. Надо было что-то делать, но впервые в жизни он не знал – что. Его мир лопнул и развалился на тысячи мелких осколков. Да и у него самого внутри словно что-то надломилось. Прежний Карпет, король нахичеванских, перестал существовать.

– Да, входите.

Вошел Сумский. Один. Длинный, не по сезону, плащ из тонкой ткани, похожей на некогда модную «болонью» (гестаповский фасон – где такие продают, интересно?), чемоданчик в руках. Лицо расслабленное, даже улыбается. Будто в отпуск собрался.

– Наверное, пришли попрощаться, – предположил Вартан Акопович.

Вставать из-за стола он не собирался.

– Да, – сказал Сумский. – Моя работа закончена. Отчет отправлен по инстанциям. Вот… Пора уезжать. – Он посмотрел на часы, вздохнул. – Через три часа буду дома.

– Счастливого пути, – буркнул Вартан Акопович и зашелестел бумагами.

Только Сумский почему-то не уходил, стоял на месте, прикрыв чемоданчиком колени.

– Вы знаете, даже жаль немного, – произнес он распевно, в режиме монолога. – Привык, что ли? Странно, да?.. – Вартан Акопович, не поднимая глаз, почувствовал, как Сумский растянул тонкие губы в улыбке. – Вот так приедешь в какую-нибудь дыру, вцепишься, ухватишься, ругаешься, разгребаешь всякую грязь днем и ночью, без передышки… А потом, в самый последний момент, понимаете, не хочется уезжать. Будто сроднился, что ли. Привык. У вас бывало такое?

– Да в конце-то концов!.. – чуть не крикнул Вартан Акопович, теряя терпение. И тут же скривил лицо в ехидной гримасе: – Может, желаете стопочку вишневой на посошок?

Сумский подумал.