Любовь Орлова - Екатерина Мишаненкова

«Алексей Максимович внимательно прислушивался к замечаниям и репликам, какие отпускали собравшиеся, – писал Юков. – Однако своего мнения не высказывал. Только после сцены драки с восторгом отозвался:

– Ну и дерутся! Замечательно дерутся, по-настоящему, без подделки!..

После просмотра Стецкий обратился к присутствующим с вопросом:

– Ну как?

Ответ зрителей был единодушным:

– Весело.

Тогда высказал свои замечания Алексей Максимович:

– Талантливая, очень талантливая картина. Сделана смело, смотрится весело и с величайшим интересом. До чего талантливы люди! До чего хорошо играет эта девушка, а также животные! И как они, эти кинематографисты, ухитрились добиться такой прекрасной игры животных!»

Правда, потом все-таки развернулся небольшой спор, в котором противники Шумяцкого и Александрова попытались убедить Горького, что хоть картина и смешная, но слишком не советская.

Стецкий: Выступление Потехина в мюзик-холле неестественно. Его надо сократить.

Горький: Зачем сокращать?! Ведь все здесь весело, смешно. Не вижу необходимости сокращать.

Кирпотин: Это не наш стиль. Это настоящий американизм.

Горький: Да, американизм, но наш, советский. Американцы никогда не осмелятся сделать так, я бы сказал, хулигански ряд эпизодов, какие есть в этой фильме. Здесь я вижу настоящую русскую смелость с большим размахом. Возьмите замечательный эпизод с катафалком. Это одна из впечатляющих сцен этой фильмы. Американцы никогда не посмели бы так снять катафалк, это обязательное орудие торжественных похорон. Они пытаются утвердить уважение ко всякого рода культам, связанным с кладбищем. А тут наш русский режиссер взял катафалк и так показал его, что и смешно, и динамично. Это искусство.

Юдин: Картина может оказать вредное влияние, так как вся советская кинематография может пойти по пути оглупления жизни.

Горький: Чепуха! Это первая экспериментальная комедия. Она удалась, и нужно, чтобы советский кинематограф ставил веселые вещи. А то ведь скука, нудьга. Тяжело ведь смотреть «Грозу». Это не значит, что ее не надо ставить, но наряду с ней и другими очень желательно иметь бодрые, веселые, занимательные фильмы. Такие, как «Веселые ребята». И в этом отношении советский кинематограф еще очень мало сделал и должен сделать очень много.

«Еще раз выразив свое удовлетворение от просмотра “Веселых ребят”, Алексей Максимович после неоднократных напоминаний, что уже поздно, сказал:

– Вы меня гоните, ждете, чтобы я ушел? Ну что же, тогда до свидания!

Горячо жал нам руку и благодарил за доставленное удовольствие».

– Ах, какие у нас прекрасные архивы и какие замечательные люди: хватило же им терпения писать подробные отчеты неизвестно для кого! – сказал через несколько лет Утесов, прочитав отчет Юкова. – И обратите внимание, какой Горький чуткий зритель! Ему больше всего понравились самые буффонные эпизоды! И вот вам еще одно доказательство пристальности горьковского взгляда: что-что, а не заметить молодую актрису он не мог…

Говорят, кстати, что именно Горький посоветовал поменять рабочее название картины «Джаз-комедия» и назвать ее «Веселые ребята», чтобы не раздражать лишний раз недругов словом «джаз».

Просмотр на горьковской даче сдвинул дело с мертвой точки – через несколько дней картину решили посмотреть члены Политбюро во главе со Сталиным.

«Смотрели «Веселых ребят» с явным удовольствием, – вспоминал присутствовавший там Александров. – Смеялись, обменивались репликами. По окончании сеанса все, кто был в просмотровом зале, смолкли, ждали, что скажет Сталин.

– Хорошо! Я будто месяц пробыл в отпуске, – сказал он, и все стали возбужденно вспоминать понравившиеся детали кинокомедии».

После этого, конечно, уже никто не посмел чинить препятствия «Веселым ребятам». Более того, фильм срочно отправили на Второй международный кинофестиваль в Венецию в числе большой программы, включавшей «Грозу», «Челюскина», «Пышку», «Петербургскую ночь», «Окраину», «Нового Гулливера» и т. д. Получился, между прочим, своеобразный бенефис Орловой – она снималась в двух картинах, участвовавших в кинофестивале.

«Веселые ребята» производят впечатление, как будто на фабрику ГУКФ ночью пробрались буржуазные режиссеры и тайком в советских декорациях сняли эту картину.

Программа имела там большой успех и была признана лучшей на фестивале – ей вручили «Золотой кубок выставки». Парижский еженедельник «Агентство киноинформации» писал: «Русские делегаты сумели превратить свое участие на выставке в огромную пропаганду за их страну. На торжественном вечере, посвященном русским картинам, показали «Петербургскую ночь», затем «Челюскина» – документальную фильму большой исторической ценности, показывающую одиссею славной экспедиции «Челюскина» в Арктике, «Веселые ребята» – звуковую комедию, которую смело можно считать самым лучшим произведением этого года». После Венецианского фестиваля картину купили многие страны: в Югославии она шла под названием «Пастух из Абрау», в Польше – «Весь мир смеется», во Франции и США – «Веселые ребята».

В советской печати тон, конечно, тоже сменился. Стали выходить статьи об успехе комедии (которая, между прочим, еще не вышла в прокат). В сентябре главк по производству фильмов создал комиссию, призванную так организовать выпуск «Веселых ребят», чтобы он стал событием, которое никто бы не смог не заметить. Тут были общественные просмотры, выпуск десятка пластинок с песнями из фильма, папиросы «Веселые ребята» и одноименные конфеты, печенье с портретами главных героев ленты (ответственные – «Грампласттрест», «Табакотрест» и «Кондитерско-пищевой трест»), печать Музиздатом трех песен и четырех танцевальных мелодий из картины и, наконец, катафалк, который должен был постоянно разъезжать по Москве, приглашая на «Веселых ребят».

Этот фильм выходит из рамок обычной советской продукции. Сделана попытка избежать социальных сюжетов и голой пропаганды. Это забавный и веселый фарс, окруженный приятной и живой музыкальной атмосферой.

Постановка Александрова отличается цепкостью, изобилует находками. Иногда, однако, этот молодой режиссер был обманут исполнителями, декорациями, недостаточной приспособленностью советских актеров к элегантности, к светскости. Отметим, однако, усилия в сторону нового, которое мы видим в фильме.

Казалось бы, дан «зеленый свет», но не тут-то было. Настроение Сталина быстро успело смениться, успех «Веселых ребят» за границей ему скорее не понравился, и противники фильма, почувствовав настроение вождя, вновь начали свои нападки. Тут как раз вышел «Чапаев», вокруг которого поднялся невиданный ажиотаж. Все другие советские фильмы сравнивали с ним и буквально утверждали, что до «Чапаева» в советском кино не было снято ничего хорошего, а в качестве особенной дурновкусицы, которая обязана пасть ниц перед таким великим творением, обязательно приводили в пример «Веселых ребят». Которых публика вообще-то еще даже не видела. «Литературная газета», например, писала: «Чапаев» зовет в мир больших идей и волнующих образов. Он сбрасывает с нашего пути картонные баррикады любителей безыдейного искусства, которым не жаль большого мастерства, потраченного, например, на фильм «Веселые ребята».