Повелитель теней. Том 7 - А. Никл

сад, Дый устроил натуральный музей оружия и чучел, сделанных из прославленных бойцов. Припегала понастроил трактиров и постоянно приглашал других Богов в гости. Однако его вино было настолько крепким, что Боги скоро начали отказываться. Поэтому Припегала стал воровать людей — крал их по ночам и перекидывал в свои трактиры, чтобы они пьянствовали в его честь. Правда, у многих людей сердце разрывалось от страха из-за таких приключений, а у других — голова, потому что Припегала забывался и приходил к своим гостям лично.

Лет четыреста назад Перун был строгим, но справедливым правителем и тоже любил покутить под настроение. Он устраивал пышные пирушки и щедро одаривал и Старший, и Молодой Пантеоны. А потом всё резко изменилось и начала происходить какая-то чертовщина. Перун отдалился от остальных Богов и начал относиться к ним с… презрением? Сварожич не знал, как правильно назвать эту эмоцию. Иногда он ловил взгляд Перуна на себе и у него пробегал мороз по коже — ему казалось, что за ним следит прожорливый зверь. Не голодный, а именно что прожорливый. Который жрёт, жрёт и жрёт, но ему мало, и он готов сожрать целый мир, чтобы притупить жадный, отчаянный голод. В общем, Сварожич помнил, когда всё пошло не так. Однако он упустил момент, когда всё стало слишком серьёзно. Просто однажды утром он проснулся и осознал, что боится Перуна. Он и раньше его боялся, но — как строгого правителя. Сейчас же — как убийцу, который ждёт, когда вонзить нож в шею.

В тяжёлых раздумьях Сварожич покинул свои земли и направился по мраморной дороге, которая вела в угодья Велесов. Пять великих Богов… Сварожич поморщился. Он помнил их имена, однако не имел желания их произносить. Позорища. Они больше не были достойны своих имён. Сварожич прошёл через сад с каменными скульптурами — время и ветер обточили их, из-за чего они больше напоминали булыжники, чем фигуры. Деревья и цветы засохли, вдоль дорожек покачивались лишь сухие обломанные ветки. Вдалеке виднелся высоченный особняк — прекрасные витражные окна разбиты, входная дверь покачивается на одной петле, с крыши слетела красная черепица. К сожалению, погода в божественном измерении была суровой — часто случались ураганы, которые ничего и никого не щадили. Как только Велесы забросили свои земли, их обитель начала разрушаться. В конце концов их владения превратились в развалины. Сварожич постарался пройти эти земли как можно быстрее — здесь его всегда преследовали навязчивые мысли: «А если он будет следующим Велесом? Тем, чьё имя забудут?»

Его настроение ухудшилось стократно, когда он ступил на территорию Мокоши — густой сад раскинулся до самого горизонта. Диковинные кустарники, самые редкие цветы в мире, деревья со всего света. Некоторые растения Мокошь вывела лично. Божественное измерение было наполнено магией, которая благотворно влияла на всё живое, поэтому растения росли здесь как на дрожжах. Мокошь постоянно следила за ними — где-то подрезала, где-то замедляла рост с помощью специальных заклинаний. Но с тех пор, как она исчезла… Сварожич стиснул зубы. С тех пор, как её убил Перун, некому было присматривать за растениями, и они в бешеном темпе разрослись. Сад стал напоминать густые джунгли. Кое-где Сварожичу в прямом смысле пришлось выжигать себе путь — чаща была непролазной. Ох, и выдаст она ему по первое число, когда вернётся… Сварожич покачал головой и устало присел на мягкую траву. Он мог позволить минуту слабости — потому что пришёл сюда слишком рано, всё равно придётся ждать назначенного срока.

— Сестра? — прошептал он, в глубине души надеясь, что всё-таки получит ответ. Тишина. Сварожич выругался и позвал громче: — Сестра!

Убить Богов окончательно и бесповоротно очень и очень сложно, если у них есть верные последователи. А Мокошь в Российской Империи любили и почитали. Значит, даже если физическое тело Мокоши распылилось, где-то осталась частичка её магии. Единственная смерть Бога — настоящая смерть, в которую Сварожич поверил сразу, — это гибель Марены. Потому что она разрушила собственную суть, чтобы сбежать от Перуна. Сварожич испытывал лёгкие угрызения совести, потому что не помог ей, когда она молила о спасении. Он посчитал, что Перун оказывает ей великую честь, что она ерепенится из-за глупого упрямства и что скоро она успокоится и смирится со своей участью. К тому же Сварожич в какой-то степени понимал Перуну — Богу довольно сложно зачать ребёнка, а многие Богини лишь набивают себе цену. Так что… почему бы самую малость не укоротить им гордыню?

Сварожич, так и не получив ответа, сплюнул и тяжело поднялся, но не смирился с поражением — напоследок попытался ещё раз:

— Сестра!

Неожиданный порыв ветра швырнул ему в лицо спутанную сферу из засохших веток и цветов. Шипы укололи щёки, Сварожич выругался и сердито отмахнулся. А потом — поражённо замер. Он знал, как называется это растение. Божественная Корона. Претенциозное и чересчур пафосное название, но Мокошь вложила так много сил в этот чудо-кустарник, что отказалась называть его как-либо иначе. Сварожич улыбнулся воспоминаниям, но сразу же по его лицу пробежала судорога. Божественная Корона была далеко не обычным растением — Мокошь вложила в неё частичку своей магии. Сварожич вспомнил, как она гордо ходила между клумбами и повторяла: «Пока я буду жить, Божественная Корона не завянет!» Он в отчаянии сжал сухие ветки, раскрошил пальцами лепестки. На него накатило ужасное осознание — Мокошь мертва. Перун каким-то образом смог уничтожить её.

Сварожич отряхнул ладони и решительно направился дальше — теперь он не сомневался в правильности своего плана. Они отомстят Перуну. Отомстят за Марену, Мокошь и Кркавческий камень. И это будет только начало. Через несколько минут он остановился у границы владений Перуна. Перед ним замерцал полупрозрачный фиолетовый купол, из-под которого вышли Хорс, Дый, Триглав и Припегала. Дый был в полном боевом вооружении, его пальцы в железных перчатках жадно сжимали рукоять меча. Ему не терпелось сразиться с охраной Перуна. Хорс смотрел в никуда слепыми глазами, а Припегала вальяжно потягивал красное вино из бутылки.

— Готовы? — спросил Сварожич и протянул руку раскрытой ладонью вверх.

— Хочешь уличить меня в трусости? — рыкнул Дый и передал ему небольшой хрустальный куб, внутри которого вращались сотни серебряных иголочек.

Сварожич проигнорировал своего воинственного брата, щёлкнул пальцами, и куб завис в воздухе. Припегала мученически простонал, допил вино и неохотно вытащил из-за пазухи бокал, наполненный жидким золотом. Хорс тоже не заставил себя упрашивать — отдал кулон в форме летящей ласточки. Сварожич добавил к этим артефактам свой