Хроника пикирующей России. 1992-1994 - Сергей Кара-Мурза

Запад показал значение технологии и рациональной организации труда и распределения. А Восток показал, что рациональность эта — не «западная», а определяется глубинной культурой людей. Японская фирма по структуре отношений похожа на средневековый клан, и бесполезно пытаться внедрить эту структуру в штате Пенсильвания — там действует протестантская этика. Оба типа рациональны в своем месте и могут быть перенесены в иные культуры только как анклавы. Мутации местных культур под влиянием такого переноса не происходит, хотя есть взаимное обучение и адаптация. Что же еще показал опыт? Что единообразие уклада, структурное обеднение, попытка все спланировать, как это произошло в СССР, лишают систему гибкости и при некотором уровне сложности блокируют развитие. И еще показал опыт, что существует тип производств, которые обладают небывалой способностью адаптироваться к социокультурным условиям. Это — малые предприятия.

«Как же, как же, — закивают либералы, — малый бизнес, мы это учитываем». Изучив вопрос по литературе и в течение года воочию (в Испании), я утверждаю, что речь идет совершенно о другом, и понимания сути наши либералы не обнаруживают. Это все равно, что мечтать о фермерских хозяйствах и ссылаться на А.В.Чаянова, который говорил о крестьянском дворе (а это вещи из двух разных цивилизаций).

Малые предприятия — совершенно особый тип производственных структур. Независимо от характера собственности, на которой основано малое предприятие, его сущность не отражается в категориях политэкономии. Поэтому малые предприятия как социально-экономический уклад эффективно функционирует как в либеральной рыночной экономике США, так и в традиционных обществах Японии и Юго-Восточной Азии, на католическом юге Италии и Испании, в странах «третьего мира». Дело в том, что в малой фирме предприниматель не отделен от работников слоем управляющих, а вступает с ними в тесные личные отношения, которые регулируются культурными нормами, а не рынком. Здесь нет простой купли-продажи рабочей силы (тем более, что рабочие обычно — знакомые или родственники), нет «войны всех против всех», а возникают солидарные структуры. Рабочие не бастуют, но и хозяин — не хищный эксплуататор, а в трудное время рабочего не уволит. Мы видим поворот к постиндустриальной общине.

Немного фактов. 99,4% предприятий Западной Европы, предоставляющие 60% всех рабочих мест, имеют менее 50 занятых. Этот сектор растет: в 1960 г. в обрабатывающей промышленности Англии 64% фирм относились к числу малых, в то время как в 1980 г. — 97%. То же мы видим в США, особенно в сфере «высоких технологий». В чем же дело? Оказалось, что в условиях динамичного развития технологии крупные предприятия в принципе не могут успешно работать без толстой «подстилки» малых предприятий. Они активно вовлекают в оборот «дремлющие» материальные и трудовые ресурсы и за счет этого резко снижают капиталовложения на создание рабочего места (в 10 и более раз по сравнению с рабочим местом «нормального» промышленного предприятия) и текущие расходы. Огромное множество станков и станочков, часто самых современных, установлено во всем мире в квартирах, сараях, подвалах. Поэтому именно малые предприятия, а не строительство крупного завода — механизм оживления переживающих депрессию или застой регионов. При этом опыт даже таких стран, как Англия, показывает, что оживление экономики бедствующих районов через развитие малых фирм происходит за счет внутренних ресурсов региона, без привлечения средств извне.

Важнейшая особенность малых предприятий — их способность поглощать и отпускать большое количество рабочей силы: предприятие с 5 работниками может легко расширить штат до 20 человек и так же легко сократить его до нормы. В стабильной ситуации на Западе малые фирмы создают 90-95% новых рабочих мест. В случае же резких колебаний на рынке рабочей силы (например, ликвидации крупного завода) малые предприятия служат «губкой», всасывающей избыточную рабочую силу, смягчающей социальные потрясения. Считается, что ни одно демократическое общество не может устоять при уровне безработицы 10% активного населения. В Испании же безработица достигает 17%. Но ее экономика и социальный порядок устойчивы потому, что на деле большинство безработных заняты на малых предприятиях (пусть и через «теневые» контракты). Они — главный механизм предотвращения массовой безработицы.

Создание широкой системы малых предприятий позволило Испании быстро преодолеть тяжелый структурный кризис и перейти к быстрому развитию и росту благосостояния. Так были сняты острые социальные противоречия, возникающие при отказе от патерналистской политики государства и конверсии тяжелой промышленности. Без больших капиталовложений малые предприятия предотвратили обеднение и маргинализацию крупных масс людей. Одновременно они приобщили к предпринимательству значительную часть населения (51% предпринимателей в Испании — бывшие рабочие), что стабилизировало демократию, лишив экстремистов социальной базы. Малые предприятия оживили «дремлющие» ресурсы и быстро насытили рынок вполне современными товарами технического назначения и широкого потребления.

Благодаря своей мобильности и тесной связи с культурным контекстом каждого региона малые предприятия обеспечили резкое ускорение диффузии новых технологий в Испании, особенно в местности с традиционной культурой и «крестьянским» мышлением. Это произошло без болезненной ломки культурных стереотипов и массовой миграции населения в города. Второе поколение предпринимателей, уже с высшим образованием, выводит этот процесс на новый уровень — не только освоения, но и создания современных технологий. Испания быстро входит в группу технически развитых стран с очень скромными затратами на собственные НИОКР. То же было и в Японии, и в Корее.

Сейчас во многих странах возникают уже не изолированные малые предприятия, выносящие на рынок свою продукцию, а системы, в которых процесс производства расчленяется на фазы. Создается сеть местных рынков с тонким разделением труда, что позволяет участвовать в производстве всем жителям района. Возникает кооперативный эффект между производством и повседневной жизнью людей, появляется особое сотрудничество, что сильно снижает себестоимость. Час-другой может поработать и старик, и подросток. Координация осуществляются через взаимное доверие и комбинацию факторов рынка с социальными санкциями, принятыми в поселке или городке. Близость отдельных малых предприятий позволяет достичь преимуществ крупного предприятия без потери гибкости. К изумлению экономистов, такие комплексы в Италии стали теснить крупные корпорации в самых передовых отраслях.

Малые предприятия — очень мобильная система. Именно здесь идут «эксперименты», на которых учатся крупные фирмы. Тому много причин: малая величина ущерба при неудаче нововведения; большое число автономных фирм и возможность учиться на ошибках и удачах новаторов; отсутствие бюрократии — совмещение центра принятия решений с уровнем исполнения и т.д. Малые предприятия стали главным механизмом «выращивания», тренировки и отбора предпринимателей, что особенно важно в странах с традиционной культурой, перед которыми стоит задача нетравмирующего формирования сообщества предпринимателей как особого социального слоя и особой профессии. Но хотя малые предприятия в зрелом возрасте обладают большой способностью к адаптации, их смертность в «младенческом возрасте» высока. Общепринято, что здоровые малые предприятия возникают с помощью государства. Нельзя обойтись разрешением их создавать — при отсутствии государственной поддержки они будут вынуждены искать и найдут ее у криминальных структур (как было у нас с кооперативами). Сложилось много систем поддержки малых предприятий, инкубаторов для их выращивания.

В СССР и России следовало начинать реформу не с разрушения и приватизации действующих заводов, а с создания «генераторов» малых предприятий — с увеличения разнообразия производственной системы. Инверсия этапов реформы вызвана политическими интересами, и экономика дорого расплачивается за это. Ради создания класса «частных собственников» им позволили разворовать национальных ресурсов на десятки миллиардов долларов, огромные средства «закачали» в коммерческие банки и биржи — и что мы имеем? Если бы эти средства отдали в честные руки — не юнцов, торгующих всякой дрянью, а в руки рабочих и инженеров, бывших офицеров и прапорщиков, если бы им помогли создать в городах и селах свое дело по производству кирпича, обуви, мебели, мы уже сегодня были бы изобильной страной. Не сжимало бы сердце от нестерпимого стыда, когда хлыщ на экране рассуждает о «проблеме выживания стариков». На нас бы не шел вал преступности — последнего прибежища безработной молодежи. И президент России не ездил бы по миру с протянутой рукой.