Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
26
Исход из Испании
В указе об изгнании было торжественно объявлено, что он продиктован исключительно необходимостью раз и навсегда искоренить пороки, проистекающие из соприкосновения христиан и евреев, поскольку все усилия, предпринятые прежде с той же целью, оказались тщетными[445]. Согласно указу, все евреи независимо от возраста и пола, отказавшиеся принять крещение, должны покинуть Испанию в течение трех месяцев и никогда не возвращаться под страхом смерти и конфискации имущества.
Жестокость этой экспатриации требует некоторого объяснения. Испания была родиной для этих евреев. На протяжении веков она являлась домом их предков, и они питали к ней ту же любовь, которую каждый из нас испытывает к своей стране. Они должны были покинуть ее, отправиться в ссылку на чужбину, и единственным условием, которое могло обеспечить им неприкосновенность от этого сурового указа, была необходимость пожертвовать чем-то еще более дорогим, тем, что они ценили так же высоко, как собственную честь: они должны были предать веру отцов и отречься от Бога Израиля. Вот такой выбор навязали детям Иудеи – выбор, который надменная христианская церковь навязывала всем людям с того момента, как стала обладать достаточной для этого властью.
В указе говорилось, что по истечении трех месяцев, отведенных евреям для улаживания дел и отъезда, ни один христианин не будет вправе помогать им, поддерживать их, давать им кров и пищу – под страхом того, что его призовут к ответу как пособника еретиков. До отъезда все евреи и их имущество номинально находились под защитой короля и королевы. Им дозволялось продавать собственность и забирать с собой вырученные средства в переводных векселях[446] или в виде товаров, но не золотом, которое было запрещено вывозить из страны. Если бы их собственность в одночасье конфисковали, вряд ли это принесло бы намного больше вреда; ведь при необходимости продать имущество в столь короткие сроки и притом, что покупатели знали о принуждении к его продаже и жаждали воспользоваться этой вынужденной торговлей, каковы были шансы, что евреям удастся реализовать его по мало-мальски достойной цене? Как могли они избежать того, чтобы христиане безжалостно воспользовались их несчастным положением?
«Христиане, – пишет Бернальдес, – приобрели много имущества, богатых домов и поместий за очень небольшие деньги; евреи всюду предлагали собственность на продажу и не могли найти покупателей, так что им приходилось обменивать дом на осла или виноградник на одежду»[447].
Из одного этого отрывка хроники, написанной автором, чью ненависть к евреям мы уже обсуждали, можно понять, как страшна была их беда и как безжалостно пользовались этим христиане.
Амадор де лос Риос добавляет, что евреям пришлось пожертвовать целыми гетто и что, будучи не в состоянии продать общую собственность, они были вынуждены дарить ее местным властям, проявлявшим к ним так мало милосердия[448].
Торквемада в своем религиозном пылу этим не удовольствовался. В конце концов, его главной целью было не изгнание евреев, а их обращение в христианство и уничтожение их религии. Именно с такой целью он добивался от монархов этого указа. Теперь он бросил на кампанию по обращению иудеев армию доминиканцев. С королевского позволения он опубликовал эдикт, в котором призывал иудеев принять крещение, упирая на то, что тем, кто сделает это до истечения трех месяцев, назначенных для отъезда, будет позволено остаться. Во всех городах, селах и деревушках, в церквах, на рыночных площадях, на каждом углу черно-белые монахи пытались уговорами и доводами склонить евреев к крещению и таким образом обеспечить себе благополучие и процветание в этом мире и вечное спасение в мире ином. В своем рвении проповедники проникали даже в синагоги и лезли из кожи вон в иудейских храмах, чтобы обещаниями мирских благ привести евреев в лоно христианства. Не осталось мест, которые были бы неприкосновенны для монахов-проповедников. В Сеговии, когда настало время отъезда, евреи провели три дня на кладбище, плача над могилами своих умерших, которые они покидали; и даже в это горе вторглись ревностные доминиканцы, ухватившиеся за возможность проповедовать несчастным обращение[449].
Однако отклик на все эти проповеди был минимальным. Если монахи Торквемады проповедовали христианство и пытались доводами и подкупом склонить иудеев принять его, то раввины не менее энергично старались убедить евреев оставаться твердыми в верности своему Богу, сопротивляться искушениям морального разложения и помнить, что как Бог вывел их из Египта и привел в земли изобилия, так и, выводя их из Испании, Он позаботится о том, чтобы его дети не потеряли честь или мирские блага.
Верили в это иудеи или нет, но большая их часть оставалась непоколебима; вместо того чтобы получить избавление и улучшение положения ценой крещения, они твердо смотрели в лицо изгнанию и потере имущества, которые стали неизбежны после инспирированного Торквемадой королевского указа.
Бернальдес пишет, что, несмотря на закон, запрещавший вывозить из Испании золото, многие изгнанники все же везли его в больших количествах, спрятав на себе. Это вполне вероятно. Менее правдоподобно звучит передаваемый им слух, будто они разжевывали золотые дукаты, превращая их в шарики, и глотали, прибыв в порт или другое место, где их должны были обыскать; таким образом они вывозили золото в своих желудках. Бернальдес утверждает, что значительное число таких правонарушителей составляли женщины, и сообщает (опять же передавая распространенные слухи), что некоторым женщинам удавалось проглотить по 30 дукатов[450].
Истории о проглоченном золоте, очевидно, были очень распространены и добавили евреям страданий: рассказывают, что некоторые из тех, кто отправился из Кадиса в Фес и попал в руки мавров по прибытии на берберский берег, были не просто ограблены – в некоторых случаях разбойники разрезали им животы в поисках золота[451].
В отведенный им короткий трехмесячный срок евреи продали или обменяли все, что смогли, и бросили то, на что не нашлось покупателей. Всех девочек и мальчиков старше 12 лет женили или выдали замуж, чтобы каждая достигшая брачного возраста девушка отправилась в изгнание под защитой мужа[452].
Исход из Испании начался в первую неделю июля 1492 года. Более богатые изгнанники помогали своим более бедным собратьям, следуя традиции, которая всегда существовала в их гетто. Многие из тех, кто был очень богат и владел процветающей торговлей, отказались от своего процветания и, доверившись тому, что Бернальдес называет «тщетной надеждой их слепоты»,
