Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Твоего коня! Хорошая скотинка, мне подходит. Завтра я сяду на него верхом и поеду по нашим делам. Давай поужинаем и поспим. Никто во всем городе не будет почивать так крепко, как мы с тобой».
Наутро чародей уехал, весь день где-то пропадал, а вечером вернулся в караван-сарай.
«Хорошие новости, — сказал он отцу. — Прошлой ночью и царю, и его визирям с эмирами привиделись ужасные сны: призраки упрекали их за измену и вероломство и при этом осыпали страшными угрозами. Сегодня собрался диван, и ты бы умер со смеху, если бы посмотрел на их растерянные физиономии, когда они делились друг с другом сновидениями… Узурпатор, хитрая лиса, помалкивал, но напуган был больше всех. К чему они пришли, мне неведомо, но завтра об этом заговорят, а послезавтра мы начнем действовать. Впрочем, одно я знаю твердо: празднества по поводу свадьбы сына твоего врага и курдской царевны были прерваны, хотя им следовало бы продолжаться еще неделю. Пока это лишь маленький шаг к перевороту. Нужны решительные меры, чтобы заставить этих людишек вспомнить о долге. Но мы обсудим это завтра».
Вечером следующего дня Мограбин пришел в караван-сарай в якобы дурном расположении духа.
«Мы имеем дело с людьми непостоянными во всем, кроме зла. Одна страшная ночь — и они задумались, вспомнили о законе, одна спокойная ночь — и всё развеялось, как дым. Придется нанести сокрушительный удар. Думаю, тебе доставит удовольствие посмотреть, как мучаются твои враги. Ты увидишь всё своими глазами, не выходя отсюда: я заставлю их видеть сны прямо здесь, но при этом нас тобой они не заметят. Чтобы напугать их как следует, я велю немедленно обить все стены черной тканью. Мои рабы получили приказ сходить за твоими недругами, а мы с тобой сядем на этой софе и спрячемся за занавесом».
Не успел колдун закончить приготовления, как появился огромный страшный негр.
«Господин мой, — сказал он Мограбину, — царь возлег на свое ложе с прекрасной черкешенкой, которую некий торговец продал ему нынче утром. Твои рабы усыпили женщину и похитили спящего узурпатора. Его сейчас принесут».
«Илаг Кадахе, — приказал Мограбин, — помни, ты должен хорошо сыграть свою роль. Пусть царя доставят и посадят на этот деревянный табурет. Зажги огонь и при надобности воспользуйся им».
Негр принес жаровню, полную тлеющих угольев. Он подул, и пламя разгорелось.
Как только узурпатора усадили, Илаг Кадахе прорычал:
«Кто ты, несчастный?»
Изменник, не понимая, наяву он слышит этот страшный голос или во сне, растерялся, а потом ответил, заикаясь:
«Я… я… царь Персии».
«Ты? Ты — царь Персии? Эй, — негр обратился к четырем невольникам, что притащили узурпатора, — сто палок по подошвам{309} этому рабу отца Бирминван-шаха за то, что он обманул своего господина путем отвратительного лицемерия, воспользовался стражниками, которых ему доверили, и обратил их против сына своего благодетеля. Таков приказ Накаронкира[83]{310}».
Несчастный так громко кричал и визжал, пока его избивали, что перебудил бы весь караван-сарай, но Мограбин заранее заткнул уши его постояльцам. Одна пытка закончилась и тут же сменилась другой.
Негр приказал опять усадить царя на табурет.
«Этот злодей и лицемер хочет править, — прорычал Илаг Кадахе, — дайте ему скипетр, наденьте ему корону!»
Железные скипетр и корона докрасна раскалились в огне.
«Узурпатор не хочет брать скипетр! — закричал негр. — Наденьте ему корону!»
От раскаленной короны волосы на голове грозили загореться. Выбрав меньшее из двух зол, истязуемый протянул руку к скипетру и обжегся.
«А-а, пощадите! Пощадите! — закричал он. — О, Накаронкир! Я не хочу больше править!»
«Сколько часов ты еще пробудешь на троне, столько горящих углей ты положишь себе на голову», — повелел Илаг Кадахе.
«Нет, Накаронкир, я отрекусь. Где Бирминван-шах? Пусть он царствует вместо меня!»
«Ты сам должен найти его, — отвечал негр. — Пусть двор, столица, вся страна оденутся в траур, пусть ищут повсюду великого царевича, и, как только его найдут, с обнаженной головой и босиком припади к его ногам вместе со своими трусливыми приспешниками».
«А-а! Уберите скипетр, уберите корону, — молил узурпатор, который мучался больше от страха, чем от боли. — Я сделаю всё, как велит Накаронкир».
«На сегодня хватит», — решил Илаг Кадахе.
Четыре невольника схватили царя, усыпили и положили обратно под бок прекрасной черкешенки, которая, проснувшись, никак не могла понять, почему ей позволили так долго спать и отчего так отвратительно пахнет горелым.
Оставшись наедине с моим отцом, Мограбин начал прибираться в комнате.
«Я хотел продемонстрировать тебе, на что готов пойти ради услужения своим друзьям. Если с царем здесь обошлись сурово, то его визирям и эмирам пришлось и того хуже. Пощадил я только одного — сына узурпатора, потому что прекрасная Лаила так его наказала, что он стал вести себя с ней очень и очень почтительно».
Тут любопытство моего отца перешло все границы.
«Что же такого сделала Лаила, чем заслужила твою похвалу?»
«Дело давнее, но стены дворца столь толсты, что о нем прознал я один и только сегодня… В первую брачную ночь молодой муж явился к жене с объятиями и поцелуями, а она плюнула ему в лицо.
„Дерзкий раб, — воскликнула царевна, — как ты посмел взять в жены будущую супругу твоего повелителя! Что ж, я воздам тебе по заслугам“.
Сей отпрыск тирана, ничуть не похожий на своего отца, отпрянул в смущении, но просить прощения не стал.
„Позволь мне, госпожа, — сказал он, — прилечь у твоих ног. Я уважаю твои чувства. Их свидетельство на моем лице, однако я не считаю себя оскорбленным. Я безропотно снесу унижение, но боюсь отца и предпочел бы умереть, чем сделать его твоим врагом“.
„У тебя благородное сердце, — заметила Лаила. — Я прощаю тебя. Прости и ты меня. Спи спокойно“.
Все последующие ночи прошли так же, как первая, и твоя невеста по-прежнему чиста перед тобой. По-моему, это лучшая новость из всех, что я мог тебе принести, не считая тех, что мы услышим завтра… Любопытные вести дойдут до нас, ибо я еще не всех виновных подверг избиению палками. Хочу, чтобы они смогли добраться до дивана, который состоится завтра. Я так или иначе тоже буду там и принесу тебе подробный отчет. Сейчас уже поздно, советую тебе отдохнуть».
Отец охотно прислушался к совету, ибо известие о том, как курдская царевна обошлась с сыном
