Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поход продолжался ценой неимоверных усилий, и многие солдаты начали страдать от тяжелых повреждений глаз из-за слепящего, сверкающего на снегу света.
После захода солнца Александр позвал врача Филиппа в свой шатер и показал ему отрывок из «Похода десяти тысяч»:
– Ксенофонт рассказывает, что столкнулся с такой же трудностью в снегах Армении. Он говорит, что немалое число солдат ослепли.
– Я велел людям завязать глаза и оставить лишь самые маленькие щелочки, чтобы что-то видеть, – ответил Филипп. – Это должно спасти им зрение. Больше ничего поделать не могу: у нас не хватит лекарств для каждого. Но мне вспомнилось, как мой старый учитель Никомах при твоем рождении пользовался снегом, чтобы успокоить раздраженные ткани, а также чтобы ослабить или остановить кровотечение. Я попробовал это средство на наших солдатах и получил недурные результаты. В этом случае уместно сказать, что человека можно лечить тем же, что ему повредило. А ты как себя чувствуешь, государь? – спросил врач, заметив его усталый вид.
– Моя боль такого рода, что ты не можешь исцелить ее, мой добрый Филипп. Только вином удается иногда приглушить… Только теперь я понял, что имел в виду мой отец, когда говорил, что царь всегда один.
– Тебе удается заснуть?
– Да, иногда.
– Тогда иди отдохни. Да пошлют тебе боги спокойную ночь.
– И тебе тоже, ятрос.
Филипп улыбнулся: царь называл его этим титулом медика, когда особенно ценил его услуги. Легким кивком он попрощался и вышел в звездную ночь.
На следующий день они подошли к огромной, совершенно отвесной скале. Каллисфен долго ее осматривал. Он заметил с одной стороны небольшой полукруглый выступ, по форме напоминавший гигантское гнездо, а с другой, посередине стены, – тени или пятна в виде колец цвета ржавчины и большое углубление, чьи очертания вызывали мысли о человеческом теле гигантских пропорций. Историк немедленно позвал Аристандра.
– Смотри, – сказал он, – какая находка! Мы нашли скалу, к которой был прикован Прометей. Это, – он подошел и указал на выступ, – могло быть гнездом орла, который клевал ему печень, а это, – он показал на ржавые тени, – звенья цепи, удерживающей плененного титана. А вот и отпечаток, оставленный его телом… Если мой дядя Аристотель прав и мы находимся на Кавказе, перед нами действительно может быть скала Прометея.
Весть быстро разнеслась по рядам войска, и нашлось немало таких, кто покинул свое место в строю, чтобы подойти и посмотреть на чудо. И чем больше они смотрели, тем больше убеждались в правоте Каллисфена. Приблизился к скале и Фессал и, вдохновленный величественным пейзажем, начал взволнованно декламировать стихи из «Прикованного Прометея» Эсхила. Громовой голос актера, отражаясь от горных склонов, разносил слова великого поэта по глухим варварским местам, вечно зажатым в тиски мороза:
О свод небес, о ветры быстрокрылые,
О рек потоки, о несметных волн морских
Веселый рокот, и земля, что все родит,
И солнца круг, всевидец, – я взываю к вам:
Глядите все, что боги богу сделали!..[47]
Царь тоже замер и прислушался к возвышенным стихам. Едва актер замолчал, как Каллисфен ответил Фессалу, изображая Гефеста, вынужденного приковать титана:
И потому на камне этом горестном,
Коленей не сгибая, не смыкая глаз,
Даль оглашая воплями напрасными,
Висеть ты будешь вечно: непреклонен Зевс.
Всегда суровы новые правители.
Этот отрывок задел Александра так болезненно, словно говорил о нем самом.
В это время с высочайшей вершины слетел орел, и его хриплый клекот вызвал в безбрежном пространстве эхо. Хищная птица медленно воспарила над ледяной пустыней, как будто сам оскорбленный Зевс отзывался на дерзкие слова смертных.
Каллисфен обернулся и встретил задумчивый взгляд царя.
– Разве не изумительные стихи? – спросил историк.
– Изумительные, – ответил Александр.
И продолжил свой путь.
Через шестнадцать дней марша войско, вытерпев неслыханные страдания, перевалило через страшную горную гряду и спустилось на скифскую равнину. Чтобы преодолеть последний участок этого грозного барьера, пришлось забить часть вьючного скота, зато под конец Александр смог обозреть новую провинцию своих необъятных владений.
С последнего перевала открывался вид на бескрайнюю степь, и при взгляде на это бесконечное однообразное пространство солдаты снова ощутили тоску. Но особенно удивительно показалось им то, что снег и вечный лед граничили с выжженной солнцем полупустыней.
И все же, когда Александр снова повел их за собой, все почувствовали себя так, будто их затягивает в водоворот неодолимая сила, которой они не могли противостоять. Солдаты понимали, что пустились в приключение, ни с чем не сравнимое, какого до них не переживал никто в мире. Они знали: никому еще судьба не посылала такого человека, если только это действительно был человек. Многие из шедших в войске, почти постоянно видя далеко впереди блеск его серебристого панциря у красного знамени с золотой звездой, уже привыкли считать Александра каким-то высшим существом.
Выйдя на равнину, войско сразу направилось к столице здешних мест, в Бактру – город, расположившийся посреди цветущего оазиса, где можно было наконец найти отдых. Бактра сдалась без боя, и Александр оставил сатрапу Артаозу его должность. Тот принял царя в своем дворце и сообщил, что Бесс ушел дальше, оставляя за собой выжженную землю.
– Он не ожидал, что ты так скоро перевалишь через горы, за несколько дней преодолев снега и голод. Не успев собрать достаточно многочисленное войско, чтобы встретиться с тобой на поле боя, он переправился через Окс[48], самую большую из всех рек, стекающих с этих гор, и подошел на той стороне к союзным ему городам, разрушив за собой мосты.
При этом известии царь решил долго не задерживаться и возобновил поход, намереваясь форсировать Окс вслед за врагом. Когда войско вышло на берег, царь позвал к себе Диада, главного инженера, и указал на другую сторону:
– Сколько тебе понадобится, чтобы построить здесь мост?
Диад взял у одного из стражников дротик и метнул в дно, но течение тут же наклонило древко почти параллельно поверхности воды.
– Песок! – воскликнул инженер. – Сплошной песок!
– Ну и что? – спросил царь.
– Дело в том, что столбы не удержатся в этом дне, точно так же как древко моего дротика. – Он огляделся вокруг. – И, кроме того, нигде поблизости я не вижу деревьев в достаточном количестве.
– Я пошлю солдат
