"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Поляков Влад

Сейчас Джованни ди Галлина Альба внимательно смотрел на своего вернейшего союзника, творившего очередную молитву перед распятием тончайшей работы венецианских мастеров. Удивительно было, что они, два столь разных человека, оказались связаны одной цепью. Майоль Клюнийский был всем известным аскетом, истово верующим и ставящим во главу своей жизни служение единственно истинному Богу. Тому веское доказательство – активно проводимая им реформа жизни духовного сословия, направленная против падения нравов монашества и простого духовенства. Именно ее окончательное претворение в жизнь было вершиной мечтаний Майоля.

Неудивительно, что многие поражались, почему Иоанн XV, буквально утонувший в обвинениях относительно подкупа, назначения людей родственной крови на важные должности и прочих схожих грехов, всецело поддерживал реформаторские порывы аббата Клюнийского. А суть была проста и понятна. Джованни ди Галлина Альбе было мало дела до нравственности большей части духовенства, лишь бы эта самая нравственность не касалась его и его ближних людей. А вот добавить к повышению нравственности монахов еще и увеличение независимости тех же монастырей от власти светских сеньоров… Ведь монастырь – это не просто здание или несколько оных, но еще и обширные земли, крестьяне, ремесленники, к ним приписанные. То есть не только деньги, но еще и власть! Власть духовная, на вершине которой стоял именно он, понтифик. Много власти, если суметь ей правильно распорядиться.

Потому аббат Клюнийский и был выведен из-под власти любых епископов, подчиняясь исключительно ему, Папе Римскому. Рука понтифика, посредством которой он закладывал первые камни в величественное здание владычества Святого Престола не только над духовными, но и над светскими властелинами. Нынешней власти Иоанну никак не хватало. Он был уверен, что не Папа должен прислушиваться к императору, а тот – к нему. И не просто прислушиваться, а покорно внимать даже легким намекам с высоты Святого Престола.

Отсюда и крепость связи этих двух очень разных людей. Общие цели, пусть видимые с разных позиций, объединили их крепче стали кандалов и кровных уз. Потому и безграничное доверие, и вот такие редкие, но важные встречи. Те самые, на которых обговариваются лишь самые важные дела, что не рекомендуется переносить на бумагу или пергамент. А дел этих сейчас хватало.

– Заканчивай молитвы, Майоль. – Улыбка на лице понтифика была похожа на разошедшуюся рану от кривого клинка. Иоанн это знал, потому старался не улыбаться при посторонних, не желая портить тщательно создаваемый благообразный облик. – Разговор с Отцом нашим небесным редко идет в обе стороны… А вот от меня ты всегда получаешь ответы.

– Да простит вас Господь в бесконечном милосердии своем…

– Кого же ему еще прощать в сим суетном мире, как не наместника своего, – вновь ухмыльнулся понтифик. – Если решишься чуть ослабить цепи своего аскетизма, все эти вина и редкие блюда ждут. Особенно порадует вон та бутыль вина. Бургундское, выдержанное, урожая года… не вспомню уж и какого. Да мне и помнить не требуется.

Закончивший наконец молитву, аббат Клюнийский поднялся с колен, в последний раз перед этим перекрестившись, после чего направился к ожидающему его креслу. Оно, кстати, не вызывало у него, поборника строгости и умерщвления плоти, никаких восторгов. Слишком богато украшенное. Чересчур удобное. Впрочем, роскошь была везде, она окружала Иоанна XV. Хотя он так и остался Джованни ди Галлина Альба, могущественным италийским вельможей, облачившись в одеяния Папы Римского не ради Бога, но ради земной власти. Но Майоль был готов терпеть это, уверившись, что и через такого грешника Бог претворяет в жизнь замыслы об усилении могущества церкви. Знал он и то, что случись непоправимое, умри Иоанн или будь он свергнут, пришедший ему на смену уже не будет столь благосклонен к продолжающейся клюнийской реформе.

Как Иисус нес свой крест на Голгофу, так и ему, смиренному аббату Клюнийскому, надлежит нести свой – вот этого… Джованни ди Галлина Альба, орудие Божественной воли. Вот и сейчас: сесть в кресло, ласково улыбаться… и вершить дела, угодные Богу.

– О чем вы хотели говорить со мной, ваше святейшество? Мавры, Франция, Польша? Или славянские идолопоклонники?

– Они, верный мой Майоль, – покривился Иоанн, хотя только что отпил сладкого душистого вина из золотого с рубинами кубка. – Как видишь, они придают горечь даже этому роскошному напитку, нектару богов.

Поморщившийся от одного упоминания языческого слова «нектар», идущего от греко-римских мифов, а также от непрямого упоминания множественности богов, Майоль не проронил ни слова. Привык и давно, что дело прежде всего. Да и о сути понтифика не питал тщетных мечтаний. Лишь заметил, заостряя выбранную тему:

– Думаю, что разговор пойдет не о венедах, ваше святейшество. Сами по себе они хоть и хлопотны, но их сила несравнима с той, что подвластна землям, где чтут имя Господа нашего Иисуса Христа.

– Ты догадлив, Майоль. Речь действительно пойдет не о венедских княжествах, а о великом княжестве Киевском. Или о Руси, как они сами предпочитают себя называть. О нашей настоящей проблеме, которую предстоит решать, пока она не стала совсем уж угрожающей. А к этому все и идет.

– Так ли сильно угрожает нам Киев и его князь Хальфдан? Пусть возится с дикими варварами на своих восточных границах, пусть враждует с Византией, ведь их отношения еще долго не будут нормальными после всего произошедшего. А мы будем делать зависящее от нас, чтобы все так и длилось.

– Смотри в глубь наших забот, а не скользи взглядом по поверхности, – попенял собеседнику понтифик. – Князь Хальфдан Мрачный смотрит не только на восток, хотя и пытается скрыть это, вводя в заблуждение властителей земных. Но вот обмануть наместника властителя небесного у него не получится. Уже не получилось, раз я об этом с тобой разговариваю. Вспомни события минувших лета и осени…

Майолю не пришлось особенно напрягать память. События и впрямь были не из тех, которые легко забыть. Гнойный нарыв среди земель христианских государей, цитадель братства наемников-идолопоклонников Йомсборг. Йомсвикинги были полезны как воины, продающие свои услуги всем, кто способен заплатить, но до поры. Стоило им слишком уж высунуться, как по общему согласию владык светских и духовных было принято решение стереть их с лица земли. Да так, чтобы и памяти не осталось, чтобы никто более и помыслить не смел создавать нечто подобное, да к тому же под знаменами ложных богов, а вернее демонов.

Признаться, тому способствовало и поведение князя Киевского, будто бы назло прочим решившего обменяться с Йомсборгом послами, ставя грязных разбойников вровень с королями, герцогами и прочими. Впрочем, сейчас аббат Клюнийский понимал, что да, именно нарочно, именно с далеко идущими намерениями все это делалось. Потом же…

Гнезно! То самое убийство архиепископа Гауденция, едва назначенного Святым Престолом. Убийство наглое, нарочитое, каковых он и вспомнить не мог в обозримом времени. И совершили его не во время войны или набега. О нет! Всего лишь несколько человек, проникших в святая святых под чужими именами, сумевшие убедить всех вокруг в истинности своих масок. И часть из них сумела скрыться, прихватив с собой отца Бернарда, немаловажную частицу бенедиктинского ордена. Крайне болезненный удар по церкви.

Дознаватели Святого Престола умели работать, особенно когда дело касалось убийства своих. Поработали и тогда, довольно быстро вытащив на свет божий истинную суть произошедшего. Почти мгновенно распространившиеся слухи насчет вины йомсвикингов они на веру принимать не собирались. Слишком уж это было сомнительно. Братство наемников никогда не было замечено в таких сложных интригах и громких убийствах сильных мира сего. Поэтому бросающуюся в глаза картину просто проигнорировали.

Вместо этого стали искать особенности, свойственные тем или иным влиятельным персонам. И довольно быстро нащупали ведущую к центру лабиринта нить. Красивые женщины, способные не только интриговать, но и убивать. И это были не простые девы-воительницы, часто встречающиеся в войсках славян и хирдах викингов с варягами. Те умели именно воевать, но никак не плести кружево коварных интриг. Зато это умели делать жрицы одной из славянских идолиц – Лады. Двинулись в этом направлении и… результат не заставил себя долго ждать. Опознали мертвого убийцу архиепископа, а там всплыла и его связь еще с одной славянской жрицей, их бегство в Киев… В общем, потайные пружины произошедшего оказались на виду. Вот только это ничего не дало.