Крушение России. 1917 - Вячеслав Алексеевич Никонов

Свое назначение генерал Иванов получил перед ужином, на который царь явился ближе к 8 вечера. Решение о военной операции для усмирения столицы и ее командующем Николай II принимал лично. Еще в начале восьмого император отправил Александре Федоровне телеграмму, где сообщал: «Выезжаю завтра 2.30. Конная гвардия получила приказание немедленно выступить из Нов. в город. Бог даст, беспорядки в войсках скоро будут прекращены. Всегда с тобой. Сердечный привет всем»[1968]. Блок также установил, что «генерал Иванов, придя к обеду, узнал от Алексеева, что он назначен в Петербург главнокомандующим»[1969]. Сам Алексеев чуть позднее в разговоре по прямому проводу с начальником штаба Северного фронта Даниловым прямо сошлется на телеграмму Беляева за № 197 как на основание для военной миссии Иванова. Само же уведомление о его назначении проходило на глазах у генерала-железнодорожника Николая Тихменева: «Со своей привычной приветливостью, поздоровавшись с ген. Ивановым, Алексеев, не садясь, как-то весь выпрямился, подобрался и внушительным официальным тоном сказал Иванову:

— Ваше превосходительство, Государь Император повелел Вам, во главе Георгиевского батальона и частей кавалерии, о движении коих одновременно сделаны распоряжения, отправиться в Петроград для подавления бунта, вспыхнувшего в частях Петроградского гарнизона.

После этого Алексеев сделал паузу, воспользовавшись которой Иванов ответил, что воля Государя Императора для него священна… Думаю, что у Алексеева тогда уже мало было надежды на успех экспедиции Иванова»[1970].

На обеде Иванов присутствовал, уже зная о своей миссии. «Приглашены были генерал Кондзеровский и какой-то полковой командир, прибывший с фронта. Затем, за столом находились только те, кто постоянно обедали у Государя, т. е. вся свита и иностранные военные представители. Тяжелое настроение господствовало у всех. Молча ожидали мы выхода Государя из кабинета. Его Величество в защитной рубахе появился за несколько минут до 8 часов. Он был бледен. Государь обошел всех молча и только приглашенному командиру полка сказал несколько слов. За столом рядом с Государем сидел генерал-адъютант Иванов, и они весь обед тихо разговаривали между собою»[1971].

О чем шел разговор? «Иванов, слывший за «поклонника мягких действий», за обедом рассказывал царю, как ему удалось успокоить волнения в Харбине при помощи двух полков без одного выстрела… Иванов доложил, что он уже год стоит в стороне от армии, но полагает, что «далеко не все части останутся верны в случае народного волнения» и что потому лучше не вводить войска в город, пока положение не выяснится, чтобы избежать «междоусобицы и кровопролития». Царь ответил: «Да, конечно»[1972]. После обеда Иванов направился в Штаб, чтобы вместе с Алексеевым заняться подготовкой операции.

В 22.25 Алексеев направил телеграмму генералу Данилову — начштаба Северного фронта, войска которого были наиболее близко от столицы: «Государь Император повелел ген. — ад. Иванова назначить главнокомандующим Петроградским военным округом. Посылаются от войск Северного фронта в Петроград: два кавалерийских полка по возможности из резерва 15-й кав. дивизии (Переяславский, Украинский, Татарский, Уланский и 3-й Уральский казачий полки), два пулеметных полка из самых прочных, надежных, одна пулеметная команда Кольта для Георгиевского батальона (отряд ген. Иванова), который вдет из Ставки. Прочных генералов, смелых помощников… Минута грозная, и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего»[1973]. Такой же силы отряд Алексеев требовал от Западного фронта. Вслед за этим начальник штаба направил телеграмму военному министру Беляеву, извещая его о назначении Иванова командующим округа «с чрезвычайными полномочиями». Алексеев просил срочно сформировать для Иванова штаб из чинов управления Генерального штаба, Главного штаба и штаба округа[1974].

Весьма примечательно, что в то время, как Алексеев давал эти указания, на имя Николая II поступила телеграмма от командующего Северным фронтом генерала Рузского, который указывал на необходимость принятия «срочных мер» для успокоения населения и предупреждал, что «ныне армия заключает в своих рядах представителей всех классов, профессий и убеждений, почему она не может не отразить в себе настроений страны… Позволяю себе думать, что при существующих условиях меры репрессий могут скорее обострить положение, чем дать необходимое длительное умиротворение»[1975]. Ожидать от Рузского точного выполнения приказа было сложно.

Но, напомню, в 22.30 в переписку с Алексеевым из дома военного министра вступил великий князь Михаил Александрович, умолявший о новом правительстве во главе с князем Львовым и предостерегавший против поездки в Царское Село. А в 22.45 отчаянная телеграмма от премьера Голицына, умолявшего об отставке всего кабинета. С полученными телеграммами Алексеев пошел к царю. Даже если предположить, что начальник штаба проигнорировал просьбы Лукомского и Воейкова обсудить опасность отъезда в Царское, Алексеев не мог этого избежать, докладывая телеграммы от Михаила. Как не мог избежать и обсуждения — в очередной раз — темы передачи власти новому правительству.

По возвращении от царя Алексеев телеграфировал великому князю: «Государь Император повелел мне от его имени благодарить Ваше Императорское Высочество и доложить Вам следующее. Первое. Ввиду чрезвычайных обстоятельств Государь Император не считает возможным отложить свой отъезд и выезжает завтра в два с половиной часа дня. Второе, все мероприятия, касающиеся перемен в личном составе, Его Императорское Величество отлагает до времени своего приезда в Царское Село. Третье. Завтра отправляется в Петроград генерал-адъютант Иванов в качестве главнокомандующего Петроградского округа, имея с собой надежный батальон. Четвертое. С завтрашнего числа с Северного и Западного фронтов начнут отправляться в Петроград, из наиболее надежных частей, четыре пехотных и четыре кавалерийских полка». Закончив излагать ответ императора, Алексеев не удержался от примечательной личной приписки: «Позвольте закончить личной просьбою о том, чтобы высказанные Вашим Императорским Высочеством мысли в предшествовавшем сообщении Вы изволили настойчиво поддержать при личных докладах Его Императорскому Величеству — как относительно замены современных деятелей Совета министров, так и относительно способа выбора нового Совета, и да поможет Вашему Императорскому Высочеству Господь Бог в этом важном деле».

Михаил ответил, что из-за возвращения в Царское Село может быть потеряно драгоценное время, и закончил словами: «Благодарю Вас, Михаил Васильевич, за принятый на себя труд. Желаю Вам полного успеха». Алексеев отозвался: «Завтра при утреннем докладе еще раз доложу Его Императорскому Величеству желательность принять теперь же некоторые меры»[1976]. Итак, Алексеев полностью стоял на поддержке позиции Временного комитета, которую транслировал ему брат императора. А может быть, и регент…

В поведении генерала Алексеева в эти часы видна сильная двойственность: он еще не осмеливается прямо ослушаться императора, но мыслями и душой —