Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

Восточногерманские либералы не ставили под сомнение право партии управлять страной, они только хотели подправить партию и ограничить ее всевластие. Они были не против абсолютизма, они хотели просвещенного абсолютизма.

Самым выдающимся драматургом и режиссером нынешнего поколения многие немцы считали Хайнера Мюллера, который жил в ГДР, а ставился в ФРГ. Даже те, кто не ходил на его пьесы, знали этого человека, потому что он щедро раздавал оскорбления: «Национальная идентичность немцев — это марка», «Пять немцев глупее одного». Молодежь, родившаяся после Гитлера, ему аплодировала.

Хайнер Мюллер родился 9 января 1929 года в саксонском городке Эппендорф. На ночь отец напевал ему «Интернационал». Ему было четыре года, когда Гитлер пришел к власти. Штурмовики ворвались в дом, избили его отца, социал-демократа, и отправили в концлагерь. Потом выпустили, посоветовав держать свои демократические взгляды при себе. Но работу он долго не мог найти. Хайнер состоял в гитлерюгенде. В сорок пятом, когда ему было шестнадцать лет, его послали на рытье окопов.

В 1951 году его родители переехали в Западную Германию. Хайнер Мюллер остался в ГДР. Молодого драматурга приметил живой классик Бертольт Брехт, но он слишком рано умер, чтобы успеть ему помочь. Одна из первых же пьес Мюллера «Переселенка» была запрещена. Режиссера, который ее поставил, отправили на полгода на исправительные работы.

— Я хотел написать пьесу, которая послужит делу социализма, — каялся Мюллер. — После долгих сомнений, внутренней борьбы и размышлений я теперь вижу, что результат получился обратный, и я искренне согласен с приговором партии.

Он не стыдился своих слов: иначе бы ему не позволили работать.

Он продолжал писать пьесы, которые могли увидеть только западные зрители, и переводил Шекспира на немецкий. Хайнер Мюллер ввел шекспировские монологи в современную драму.

Он мог переехать на Запад. Но остался на Востоке:

— Я ненавидел Запад. Я однозначно был на стороне русских.

Он отличался способностью создавать себе врагов. Не смог найти доброго слова и для Западной Германии, хотя здесь ставили все его пьесы, что сделало его миллионером. Капитализм, говорил Мюллер, — это варварство. Он был моралистом, но не в личной жизни. У него было множество любовниц, три жены.

В семидесятых годах Мюллер обратился к Хонеккеру с просьбой разрешить его болгарской подруге переехать в ГДР. Хонеккер разрешил. Возможно, поэтому Мюллер стал сотрудничать с МГБ ГДР. После крушения ГДР выяснилось, что и знаменитый драматург был осведомителем министерства госбезопасности, но офицеры, которые с ним работали, ничего не могли понять, настолько мудреным языком он писал.

Мюллеру разрешили бывать в Западном Берлине, где он покупал свои любимые гаванские сигары. Гостей не отпускал домой без подарка — сигар и миниатюрных бутылочек виски из своей коллекции. Он до конца не верил, что ГДР исчезнет:

— Смыслом жизни в ГДР были главным образом надежды на будущее и воспоминания о прошлом, а настоящего не существовало.

Писатель из Восточной Германии Вольфганг Хильбиг написал роман «Я» на тему: госбезопасность и литература. Он описывает, как трудно начинавшего писателя приветили офицеры госбезопасности. Они восхищались его талантом, помогли ему перебраться в столицу, купить квартиру. Он знал, что всегда может обратиться к ним за помощью. В ответ он должен был всего лишь сообщать, кто о чем говорит в литературно-издательском мире. Внезапно, он узнает, что писатель, за которым ему поручено следить, тоже агент МГБ… Госбезопасность манипулирует всеми.

В архивах МГБ ГДР нашли документы, на основании которых и знаменитую писательницу Кристу Вольф обвинили в том, что она сотрудничала с госбезопасностью с 1960 года. В документах министерства госбезопасности она значилась под псевдонимом Маргарет. В записях бесед с Кристой Вольф содержатся оценки политического лица ее коллег по писательскому цеху.

Поклонники Кристы обрушились на нее с бранью. Книготорговцы стали убирать ее томики с витрин: «Хватит с нас этих людей, мы слишком долго их слушали».

— Криста Вольф и другие были монументальными фигурами, — меланхолически заметил один литературовед. — Рано или поздно монументы свергают.

«Зачем вы это делали?» — вот о чем ее спрашивали.

Криста Вольф ответила своим обвинителям: сотрудники министерства госбезопасности действительно вели с ней беседы, это было обычной практикой при социализме, но она не рассказывала им ничего такого, чего они не могли бы услышать на дискуссиях в Союзе писателей. Кроме того, министерство госбезопасности в значительно большей степени следило за ней, чем спрашивало ее мнение о других. Она сама была жертвой.

Гражданское мужество не кажется подходящим критерием в оценке литературы. Был ли Франц Кафка как гражданин храбрым человеком? А Гете, а Готфрид Бенн, а Брехт? Криста Вольф, вероятно, как писатель более достойна уважения, чем как гражданин. Как писатель она была радикальнее. Как человек до последнего верила в возможность реформирования социализма. Эти мечты она разделяла вместе с лучшими умами своего поколения.

После объединения Германии Криста Вольф уехала в Калифорнию, где написала новую книгу — своего рода расчет с прошлым. В этой книге Криста Вольф пытается вернуть себе самоуважение и достоинство, утерянные многими восточными немцами в тот момент, когда выяснилось, что их государство было всего лишь порождением холодной войны…

21 ноября 1990 года двадцать две страны Европы, а также Соединенные Штаты и Канада подписали Парижскую хартию: «Эра конфронтации и раскола в Европе закончилась. Мы объявляем, что наши отношения в будущем будут основываться на уважении и сотрудничестве. Европа освобождается от прошлого. Наступает новая эра демократии, мира и единства. Настало время, когда веками лелеемые надежды и ожидания наших народов становятся явью».

Общеевропейский форум в Париже в ноябре 1990 года формально завершил холодную войну. Но чудеса закончились, и начался спад. Великие империи редко умирают благополучно. Злая ирония состояла в том, что грандиозные перемены в Восточной Европе происходили в неудачный момент для западной экономики.

Восьмидесятые были временем экономического подъема. Но к 1990 году США и Англия соскользнули в рецессию. Рухнул японский рынок. В Западной Европе число безработных достигло десяти процентов. Все силы ФРГ ушли на помощь Восточной Германии. Западный экономический вклад в перестройку, на который так рассчитывали, просто не состоялся.

Все помнили, с какой скоростью разгромленные и едва не уничтоженные в войну Германия и Япония расцвели и превратились в экономических гигантов. Полагали, что Советский Союз и Восточная Европа столь же быстро совершат прыжок в новую жизнь. Но ставка на экспорт нефти оказалась гибельной для СССР.