Ошибка Синей Бороды. Фантастический мистический роман - Ирина Лем

– Ха-ха-ха!

– Еврейская пара прогуливается по Парижу. Прошли мимо ресторана. Жена говорит:

– Ой, как вкусно пахнет!

Муж:

– Тебе понравилось? Хочешь еще раз пройдем?

Рассказывание веселых историй – дело заразительное. Жюльен решил не отставать. Он анекдоты почти не запоминал и всегда удивлялся на людей, которые имели их в памяти несметное число. Однако парочку особенно понравившихся мог при необходимости припомнить.

– Сидят две домохозяйки на соседних балконах. Одна спрашивает:

– Твой пришел домой?

– Нет, чтоб он сдох! А твой?

– А мой пришел. Чтоб он сдох вместе с твоим!

– Ха, у меня ответный, – быстро нашелся Поль. – Сидят двое мужчин за кружкой пива. Один говорит:

– У Артура страшное горе…

– Что такое?

– К нему ушла моя жена.

Громыхнул хохот, который на сей раз разбудил Жаннет. Вернее, она давно не спала, только лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к мужскому смеху. Наконец, не выдержала одиночества на заднем сиденье и неучастия в коллективном мероприятии. Захотелось внести свою лепту в общее веселье.

– А я про блондинку знаю! – подала она радостный голос.

Парни притихли, деликатно предоставляя подиум даме. Жаннет спустила ноги на пол, просунув голову в промежуток между передними сиденьями, чтобы слушатели ни слова не пропустили.

– Блондинка жалуется подруге:

– Почему мужчины всегда приходят ко мне на свидания небритыми?

– А ты пробовала не опаздывать?

…Оставшаяся дорога до Нанта, несмотря на скорость сонной черепахи, больше не казалось Жюлю нескончаемой и испытывающей терпение. Когда подъехали к первому городскому мосту, старинному, похожему на мост Александра Третьего в Париже, робкое солнце попробовало заявить о себе рассеянными лучами на облачном небе.

– Луара Атлантическая, – показывая рукой под мост, проговорил Поль с интонацией старожила, просвещающего новоприбывших.

Река была большей частью занесена снегом, который едва ли пять минут назад прекратился – надолго ли? Берега ее, погребенные под сугробами, потеряли четкие очертания и погрузились в спячку до оттепели. Истинная ширина реки не различалась. Виднелась только центральная часть, где неспешное течение струилось к Бискайскому заливу. Вода казалась густой, маслянистой и переливалась перламутровыми оттенками.

– Честно – не припомню, чтобы когда-нибудь столько снега выпадало, – сказал Поль, глядя в боковое окно. – Ничего, не расстраивайтесь. Высажу вас у вокзала. Поезд на Дожон отправляется каждые два часа. Билеты покупайте туда-обратно. Вы же одним днем? – на всякий случай уточнил он.

– Да. Задерживаться в Тиффоже не собираемся. Только осмотрим замок и – назад. Ночевать приедем к тебе, так что готовь праздничный ужин, – ответил Жюль оптимистично. Все еще верил, что план удастся осуществить.

Пусть туда закралось опоздание – его можно нагнать в пути. Так делают самолеты. И поезда. Только для поездов превышение скорости занятие опасное – можно не вписаться в крутой поворот. Совсем недавно передавали по новостям: японский машинист просчитался и не вписался. Хотел нагнать восемьдесят секунд, а получилась авария. Погибли люди. Машинист от огорчения чуть харакири не сделал. Или повеситься собирался? Его на всякий случай закрыли в тюрьме, чтобы себя не покалечил.

– Билеты потом не выбрасывай, попробуем возместить из студенческой кассы, – сказал практичный Поль. – Ну ладно, я вас дома буду ждать. Адрес знаешь. Честно сказать, если бы погода была нормальная, встретил на машине. А так… Если опять снег пойдет, ее накроет. Пока откопаю, пока заведу, времени больше потеряю. Доедете на такси, оно здесь недорогое, не сравнить с парижским. Позвони со станции, когда вернетесь в Нант, чтобы я знал, что скоро прибудете.

В объяснении приятеля слышались оправдывающиеся нотки – излишние, что касалось Жюля. Поль помог чем мог. Они вернутся поздно вечером, незачем выдергивать его из дома. Не персональный шофер, не обязан их туда-сюда развозить. Найдут дорогу, не заблудятся. Взрослые давно, жениться собираются, только Поль этого пока не знает. Да и Жаннет тоже…

– Ладно. Спасибо, друг.

– Желаю весело провести время. Устанете – ничего. Завтра – отдыхаем по полной, а послезавтра – сразу после подъема и завтрака – осматривать город, – бодрым голосом проговорил Поль. – Метель – не помеха. Пройдемся по музеям-оранжереям, там тепло и сухо.

– Инетерсно, на Большом слоне зимой можно кататься? – спросила Жаннет, не забывшая про любопытство.

– В обычные – бесснежные – зимы было можно. Насчет сегодняшней – не знаю…

– Ладно, посмотрим. И без Слона не заскучаем. Правда, Жюль?

– Правда, дорогая.

22.

Когда прибыли на Центральную станцию, оказалось электропоезд на Дожон отправляется меньше, чем через четверть часа. Даже кофе попить в местном баре не успеют, только билеты приобретут и – на посадку. Жюль обрадовался, как ребенок: план имеет шанс сохраниться в рассчетных рамках. ВременнЫе отклонения в виде полутора часов спишутся на погрешность из-за неучтенных погодных условий.

Вообще с электричкой – удача. Могло по-другому обернуться: один поезд только что ушел, другой отправлялся бы через два часа – максимальный перерыв по расписанию. Тогда точно вся конструкция полетела бы к черту под мост. Нет, коту под хвост. В общем – им с Жаннет потерялся бы смысл покидать Нант. Праздник пропал. Вернулись бы к Полю – угрюмо-недовольные, холодные и голодные.

Неважно. Повезло немножко – и на том спасибо. Нагонят потраченное в пути до Нанта время с помощью электрички. Частично. А кофе купят у автомата. Пускай с неаппетитным запахом и кисловатым машинным вкусом. Зато горячий.

Железная дорога на Дожон занимала три четверти часа. Если не случится чего-то чрезвычайного, в четыре будут на месте, размышлял Жюльен. Одно тревожило: к тому времени стемнеет, где они найдут частника или попутку?

А, ладно, сориентируется на месте. Не стоит загодя огорчаться о вещах, которым только предстоит произойти. Придет время – придет решение.

Вагон электропоезда обдал душной, теплой волной. В нагретой радиатором атмосфере очки запотели, затуманились. Жюль снял, не протирая, положил на столик. То же самое сделала незадолго до того Жаннет, устроившаяся в кресле у прохода, великодушно предоставив эксклюзивное место у окна другу.

От вагонного уюта и расслабленной позы мышцы Жюля разомлели, размякли, отпустили напряжение. Попив поездного кофе, которое оказалось чуть вкуснее, чем ожидал, он согрелся. Осоловел. Отяжелел – подобно пористой губке, которая, впитав жидкость, увеличивается в весе раза в полтора.

Тело Жюля было насыщено не влагой, а теплом, заполнившим все поры и отверстия, проникшим внутрь. Тепло имеет способность успокаивать нервы, комфортно убаюкивать ум, тем более если пришел с минусовой температуры.

Вскоре ленивая дрема незаметно попыталась овладеть сознанием Жюля. Когда веки опустились, а голова собралась лечь на плечо, он заметил, встряхнулся, пошевелился, поерзал в кресле. До степени сна расслабляться нельзя, напомнил себе, а то не услышит объявление, пропустит остановку. После Дожона поезд следует дальше на юго-восток, до Пуатье – туда Жюль не планировал заехать.

Эх, жаль, забыл книжку взять почитать…

Взгляд упал на столик под окном, где лежали старые газеты. Близко, но недостижимо. Тянуться к ним, шелестеть-разворачивать или вообще шевелиться не представлялось возможным: разбудит Жаннет, которая и здесь удобно устроилась – на его плече. Только сняла пальто, уселась в кресло – снова задремала. Очень полезное свойство: умение коротать дорогу во сне – в любом транспорте, в любое время суток и в любом положении.

Вспомнились видеокадры из телепередачи «Скрытая камера» на ту же тему. Просто удивительно, в каких неудобных положениях люди способны засыпать. Вот: ребенок – задремал, сидя на унитазе. Или: малыш спит стоя, лишь приклонив голову на сиденье дивана. Парень посапывает в глубокой сонной коме, не обращая внимания на окружение из игрушечных машинок с включенными сиренами: полицейской, пожарной и амбуланс. Интересно, насколько Жаннет во сне нечувствительна к внешним раздражителям? Когда-нибудь он узнает…

Чтобы занять глаза делом, Жюль осмотрелся вокруг. Народ собрался типичный для французской провинции – одетый неброско, ведущий себя непринужденно. Слишком отличающийся от столичной изысканной публики – благоухающей Дольче&Габбаной, одетой в Лагерфельда и Шанель. Здесь все проще. Запахи – больше пищевые и кофейные. Одежда – функциональнее, мешковатее. Женщины полнее. Мужчины лысее. Дети послушнее.

В общем, впечатление положительное. За исключением одного. Мелочь, а противно: вагон оказался заполненным простуженными больными. Которые издавали характерные звуки, свидетельствующие о наличии гриппа или его возбудителей на слизистой носоглотки. То из одного угла, то из другого доносились нездоровые шумы: люди кашляли, надрывно, сухо или с мокротой, которую приходилось глотать. Чихали, все вместе или по-очереди, громовым «гах!», которое раздавалось непрерывно, будто передавалось по цепочке.