Порочные ангелы (ЛП) - Карина Халле

Я хочу, чтобы Сальвадор боялся меня и постоянно оглядывался в страхе. Возможно, он уже это делает, потому что в течение многих лет я подвергался сомнительной и широкой огласке, но я хочу, чтобы он боялся меня не понаслышке. А какой страх может быть сильнее, чем страх оказаться в дураках?

Я встаю и беру в руку нож, который ранее положил на стол.

— Это для нашего шоу? — спрашивает Доктор, поднимая выщипанную бровь и аккуратно попивая чай.

Я качаю головой.

— Нет, я буду его использовать. Каждый день.

— На девчонке?

Киваю.

— Да, на ней. По букве в день. Когда через неделю она вернется к Сальвадору, я хочу, чтобы он увидел мое имя на ее спине.

Он скрещивает ноги и улыбается.

— Ты становишься все более витиеватым и запутанным с годами. Тебе точно тридцать пять?

— Приму за комплимент. И мне тридцать два, — умудряюсь ухмыльнуться.

— По тебе не скажешь, — он пожимает одним плечом. — Не думаешь, что Сальвадор не захочет получить свою жену обратно, если на ней будет вырезано твое имя?

Провожу пальцами по лезвию.

— А разве это моя проблема? — поднимаю стоящий неподалеку стул и ставлю его напротив пустого стула Луизы, после чего с благоговением кладу на него нож. — До тех пор, пока я получаю то, что хочу, меня абсолютно не касается то, что Сальвадор сделает со своей женой.

— Твое безразличие далеко тебя заведет.

— Безразличие, — говорю я, сухо смеясь. — Что ж, бывало и хуже.

Тут я слышу тихий звук захлопывающейся автомобильной двери. В подвал можно попасть двумя путями: одна дверь ведет в дом, а вторая выходит на подъездную дорожку. Мои глаза перемещаются ко второй, как только она открывается. На ступеньках появляются стопы, продолжающиеся в длинные ноги. Эсте. За ним следуют Хуанито и Франко, удерживающие девушку.

Вживую Луиза Рейес намного меньше и деликатнее, чем я себе представлял. Она выглядит так, будто легко я могу взять ее на ладошку своей руки, которой могу и раздавить ее. Ее ноги голые, короткие и забрызганы грязью, но у них такие плавные изгибы, что мне хочется провести по ним руками. Бедра у нее шикарные и видна крошечная талия, несмотря на свободную блузку с болезненно низким вырезом, показывающим ее идеальную грудь. Из-за мешка, который надели ей на голову, я не могу видеть ее лицо, поэтому фокусируюсь вместо этого на ее ключице. Мне хочется прикусить ее своими зубами.

Вместо этого, я кусаю свою нижнюю губу.

Мне нужен момент, чтобы вернуться в игру.

Они усаживают ее на стул и сразу же связывают ее руки за спинкой стула, а я наблюдаю за этим, пытаясь выровнять дыхание и вбирая в себя каждую ее частичку. Чем больше выводов о ее характере я смогу сделать, тем лучше. На ней надеты джинсовые обрезанные шорты, кроссовки и нет никаких украшений. Она вообще не выглядит как жена наркобарона. Она выглядит… нормально.

Нужно убедиться, что это не будет проблемой для меня.

Киваю Доктору, чтобы он начинал, и он подходит к камере, расположенной на штативе, направляя ее в сторону Луизы.

— Все готово? — спрашивает Эсте.

— Настройки закончены, — отвечает Доктор, подходя к Луизе и осматривая ее. — Она под наркотой?

— Не совсем, — отвечает Эсте, посылая мне нервный взгляд, который мне совсем не нравится. — Она довольно понятлива.

— Вы не заткнули ей рот?

— Нет, она вовремя заткнулась сама.

— Вам повезло, что она была там.

— Это точно, — говорит Доктор.

После этого все замолкают и смотрят на меня.

В ожидании.

Я глубоко вдыхаю через нос.

— Джентльмены, — объявляю я, медленно приближаясь к ней. — Снимите мешок. — Эсте наклоняется и быстро стягивает мешок с ее головы. Она сразу же отворачивает голову в сторону, зажмуривая глаза; не знаю, пытается ли она избежать моего взгляда или ей просто мешает яркий свет. Когда она поворачивается, на передний план попадает фиолетовый синяк, портящий ее прекрасную щеку. Любопытство и гнев зарождаются в моем желудке. — Кто это сделал? — спрашиваю я, протягивая руки к ее лицу, в то время как мои глаза устремляются к Франко. — Кто это сделал? — повторяю, и Луиза вздрагивает от моего прикосновения, возможно из-за боли, возможно — из-за отвращения. Она по-прежнему не смотрит на меня.

— Прошу прощения, — бормочет Франко, абсолютно не сожалея. — Это был единственный способ заставить ее вести себя тихо.

Втягиваю в себя воздух, стараясь поглубже закопать огонь, разгорающийся в моей груди. Этот мужчина просто жалкое подобие человека. Он выполняет свою работу, но часто пересекает границы, делая это. Он грязный, неряшливый ублюдок с глазками-бусинками, по которым понятно, что мозгов у него не больше, чем у курицы. Если Луиза будет страдать от боли — а она будет — то не от рук этого жестокого мужчины, в действиях которого нет ни изящества, ни уважения к насилию. Если она будет страдать, то только от моих рук. Она находится в моей, а не его власти.

Когда я, наконец, успокаиваюсь, и воздух начинает свободно проникать в мои легкие, то убираю руки от ее мягкой, опухшей щеки и наклоняюсь перед ее лицом. Я хочу, чтобы она увидела меня. Она все равно не сможет избегать этого вечно.

— Посмотри на меня, Луиза Рейес, — она не