Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик

В начале XX века бойцы начали следовать определенным правилам, сходным с правилами театральной постановки, и у каждого участника появилось свое амплуа. Некоторым досталась роль честных и справедливых бойцов, а другим выпало играть «плохих парней». Такой поворот пришелся зрителям по вкусу. На ринге бойцы вели себя так, словно действительно были заклятыми врагами, а для убедительности им приходилось притворяться и в повседневной жизни. Рестлерам, известным своей враждой на ринге, запрещалось, например, показываться вместе в баре, даже если на самом деле они были лучшими друзьями. Когда по сценарию матча один из бойцов якобы ломал ногу, потом ему еще некоторое время следовало ходить в гипсе. Эта иллюзия и получила название кейфеб (kayfabe), что, вероятно, представляет собой сленговую интерпретацию выражения «be fake»[10].

Вайнштейн полагает, что социологам и политологам полезно было бы взять этот принцип на заметку: вокруг нас немало мнимых противников, которым просто-напросто выгодно, чтобы их считали таковыми. Как пример подобного блефа Вайнштейн упоминает противостояние между воспитанниками университетов и колледжей, расположенных возле Великих озер, которые называют себя «экономистами с озер», и выпускниками университетов, принадлежащих Лиге плюща, которые получили название «экономистов с моря». Обе стороны более заинтересованы в поддержании эффекта вечной вражды, нежели в заключении академического перемирия. В газетах можно найти множество случаев подобного политического противостояния, участники которого используют противника только как повод для того, чтобы изложить собственную программу.

Я обратился к одному известному консультанту по связям с общественностью, в прошлом сделавшему карьеру политического советника, и попросил подобрать примеры кейфеба в норвежской политике. Случаев, когда мнимые политические противники действовали бы по запланированному сценарию, он не припомнил, однако сказал, что политическая жизнь в целом необычайно напоминает кейфеб. Когда политики улыбаются друг другу на закрытых парламентских заседаниях, они едва ли будут изображать врагов на общественных дебатах. Но возможен и обратный эффект: отношения, которые при других обстоятельствах могли бы перерасти в дружбу, прекращаются, потому что со стороны установление дружеских отношений было бы воспринято как неверный поступок.

Враждующие политические партии часто выигрывают из-за мнимого противостояния. Нет, они вовсе не действуют по запланированному сценарию, однако борьба помогает им (так же как и рестлерам) привлечь к себе внимание общественности. К примеру, партия правых и центральный сектор партии левых неоднократно проводят публичные дебаты о школьном образовании: общеизвестно, что эти партии совершенно по-разному трактуют задачи образовательной политики. А вот Рабочая партия и Партия прогресса участвуют исключительно в дебатах, касающихся вопросов здравоохранения. В политике, совсем как в рестлинге, необходимо придумать для публики занимательное зрелище.

Другой пример — это переговоры, в которых задействованы несколько сторон. «Будьте уверены, что исход переговоров, участники которых обсуждают какую-нибудь животрепещущую проблему, решен задолго до их начала», — рассказал мой источник в политических кругах. Но прежде чем принять официальное решение, стороны должны удостовериться, что оно будет взаимовыгодным. Норвежцы прекрасно помнят правительственные переговоры 2013 года — тогда на повестке дня стоял вопрос о разработке нефтяных месторождений возле Лофотенских островов и архипелагов Сенья и Вестеролен. Партия правых и Партия прогресса заранее заявили, что выступят за разработку, а партия левых и Христианская народная партия предложили присвоить территории статус природоохранной зоны и на четыре года отложить вопрос о разработке месторождений. В результате было решено действовать по программе, предложенной партией левых. Эрна Сульберг, лидер партии правых, признала, что это решение далось им нелегко, а Сив Йенсен из Партии прогресса сказала, что все они болезненно переживают такой поворот событий. Однако в действительности это решение было взаимовыгодным.

Вспоминая об этой политической игре, журналисты непременно пользуются случаем, чтобы обвинить политиков в лживости и неискренности и назвать их обещания пустыми. Тем не менее нам довольно сложно представить политическую систему, полностью исключающую любые виды переговоров. И так же сложно представить переговоры, участники которых не будут приукрашивать действительность. Если бы правые не предупредили заранее, что не собираются идти на компромисс, то конечный результат переговоров оказался бы для них еще более плачевным.

Мы изначально верим, что политики будут храбро отстаивать свои взгляды и не дадут себя сломить, а когда разочаровываемся в них, то начинаем обвинять народных избранников во лжи. В 1990-х годах американского президента Билла Клинтона считали бесхребетным и слабым, ведь чтобы выяснить, какие проблемы считаются на определенный момент важными, он постоянно проводил опросы населения. Если верить слухам, то Дик Моррис, политический консультант Клинтона, сказал: «Главное — чтобы вас просто избрали, а уж за что — это дело десятое». Он также сравнил прагматическую политику Клинтона с управлением яхтой: «Когда упрямо вертишь штурвал, ведешь яхту против ветра и думаешь: “Я просто обязан доплыть вон туда”, яхта наверняка перевернется. Лучше рассуждать так: “Мне нужно вон туда, но ветер дует налево, поэтому лучше послушаюсь ветра”. Со временем ветер переменится — тогда и ты повернешь направо и в конце концов окажешься в нужном месте».

Хотя политики должны нести ответственность за собственные поступки, сложно создать демократическую систему, в которой политические игры не освещались бы в средствах массовой информации. Политический выбор — это не покупка товара, когда, расплатившись, вы открываете коробочку и видите купленную вещь. Нет, политика более похожа на натуральное хозяйство, причем в процессе обмена товарами задействовано множество участников, а жертвами перемен становятся не только они сами, но и государство. В таких условиях политики порой вынуждены обещать больше, чем позволяют их возможности, или проявлять осторожность в выражениях. Общественность любит занимательные истории и красивые образы больше цифр и фактов, и поэтому политики не ограничиваются почтовой рассьшкой своих программ. Им прекрасно известно, что избирателей нужно постоянно подогревать, показывая им настоящие битвы, вражду и победы. Совсем как в рестлинге.

Иногда сложно определить, где заканчивается ораторское искусство и начинается ложь. Стивен Пинкер в исследовании «Субстанция мышления» (The Stuff of Thought, 2007)[11] анализирует две фразы, произнесенные современными политиками. Давая свидетельские показания, Билл Клинтон сообщил, что Моника Левински не является его любовницей. Позже, пытаясь оправдать собственное лжесвидетельство, Клинтон сказал, что так как на момент дачи показаний они уже не были любовниками, то показания нельзя считать лжесвидетельством. Вторая фраза — высказывание Джорджа Уокера Буша о том, что британское правительство узнало (learned) о покупке Саддамом Хусейном африканского урана. По мнению Пинкера, оба политика прибегли к обману, однако фраза Клинтона — скорее полуправда, а вот Буш воспользовался многозначностью глагола learn и открыто соврал. Однако, как полагает Пинкер, хотя чисто лингвистически правда на стороне Клинтона, в нравственном смысле его высказывание ничем не лучше вранья Джорджа Буша.

Как мы видим из экспериментов Дэна Ариели, наши представления о честных людях и лжецах довольно далеки от действительности. Изучая отношение публики к политическим играм, Ариели спросил у избирателей, как они относятся к политикам, которые замалчивают информацию или помогают своим благодетелям, если при этом политики все же выполняют свою программу и не меняют идеологического настроя. Выяснилось, что терпимость демократов по отношению к сомнительным политическим играм собственных кандидатов в три раза выше, чем их терпимость по отношению к кандидатам противника. Та же тенденция наблюдается и среди республиканцев. Подобно Миршаймеру, который установил, что политики чаще лгут своим собственным избирателям, причем совершенно безнаказанно, Ариели пришел к выводу, что представители партий легче прощают своих единомышленников и предъявляют более строгие требования к политическим противникам.

Американский портал Politifact.com выясняет, насколько правдивы сделанные политиками заявления. Однако политики зачастую не прибегают к открытой лжи, и их утверждения нельзя однозначно назвать истинными или ложными. Эти высказывания, скорее, относятся к некой переходной области, так называемой серой зоне, и представляют собой полуправду. Не испачкав руки, цели не достигнешь — избиратели это прекрасно понимают и прощают своих избранников. В политологии этот феномен называется The Dirty Hands Problem — проблемой испачканных рук. Современные мыслители Ричард Беллами и Майкл Уолцер не только признают необходимость политиков прибегать к подобным сомнительным приемам ради достижения идеологических целей, но и считают такую тактику необходимой для того, чтобы заручиться поддержкой избирателей.