Самый красивый кошмар - Светлана Алешина

– Да никакой ошибки здесь быть не могло. Она не могла забыть бандита! Уверен, что его рожа надолго врезалась в ее память, – почти закричал Валерка, а затем перешел на более спокойный тон: – К тому же, Ирина, ты слышала, что жена Золотова не ладила с этим охранником?

– Ну и что? Мало ли кто кому не нравится? Однако это не основание для того, чтобы поливать друг друга кислотой!

– Согласен. Для такого поступка нужны более веские основания. И у Ивана Михайловича они есть…

– Что же мы тогда его оставили? Если муж Золотовой виноват в этом, то с него ни в коем случае нельзя спускать глаз! – заметила я.

– Но у нас против него нет никаких улик, – напомнил Валера. – Ментам его не сдашь. То, что он знаком с Комовым, еще не основание для серьезных подозрений. Поэтому придется крутиться самим. И начнем мы с Олега Борисовича.

Глава 6

Комов проживал в Ленинском районе, как стало нам известно из сведений знакомого Валерия. По нашим расчетам, сейчас ему было уже около тридцати трех лет. Игорь прощупал Комова и по милицейской линии, хотя Валерка не просил его об этом. Оказалось, что Олег Борисович был неоднократно судим. Этот факт не мог не настораживать меня, Валерке же добавил уверенности в том, что его предположения близки к истине.

– Вот! Я тебе говорил! Он отъявленный уголовник, – обрадовался, как ребенок шоколадке, полученной информации Гурьев. – Этот бандюга за всю свою жизнь украл столько, что загремел в тюрягу на семь лет.

– Валерка, вот это-то не может не озадачить, – задумчиво сказала я. – Ни одного разбойного нападения, ни одного изнасилования, ни одного покушения на убийство… только кражи.

– Ну и что, – не смутило мое замечание Гурьева. – Начинают всегда с малого. Это он по молодости только кражами занимался, а теперь, наверное, ничем не брезгует. Как только такого уголовника на работу в приличное охранное агентство взяли? – удивило Валеру. – Ну конечно же, по знакомству. Сомневаюсь, чтобы Иван Михайлович обрадовался такому кадру у себя в агентстве.

– Может быть, Золотов не знал ничего о прошлом Комова? – предположила я, высматривая на остановке номера подошедших автобусов.

Ни один из них нам не годился. В Ленинский район было доехать сложно, а Комов жил практически на его окраине.

– Не знал? – возмутился Валерка, который по-прежнему отстаивал свою версию очень импульсивно. – Да сейчас на работу принимают только при наличии резюме, которое перепроверяется по нескольку раз. А потом, в охранном агентстве в основном работают такие ребята, которые грабителей на дух не переносят. Как Комов вообще мог быть в таком коллективе?

– Он же занимался охраной особняка Золотовых, – напомнила я. – Может быть, даже ни с кем в агентстве и не был знаком.

– Конечно… – ухмыльнулся Валерка, запихивая к себе в сумку ежедневник. – А зачем тогда Ивану Михайловичу понадобилось вообще его брать на работу в агентство, когда он мог договориться с Комовым сам по поводу охраны особняка? Уверен, Комов был рядовым работником охранного агентства. Вот только почему Иван Михайлович теперь так выгораживает его?

– Слушай, надо с ребятами поговорить в фирме Золотова! Может быть, кто-то из охранников был знаком с ним близко, – предположила я.

– Это потом, – отмахнулся Валерка. – Если сейчас Комов расколется, лишние разговоры будут не нужны.

– Сначала нужно этого Олега Борисовича отыскать, – резонно заметила я. – Ой, вон, кажется, наш автобус!

Несмотря на то что сегодня был выходной день, в общественном транспорте было полно народу. Нам с Валеркой пришлось стоять в толпе пассажиров, сталкиваясь друг с другом чуть ли не носами: водитель резко притормаживал на остановках и тяжело трогался с места.

– Таня, ты вчера «Луиса и Марию» не смотрела? – послышался негромкий голос одной из пассажирок в цветастом платье типа сарафан.

– Нет, мне вечером не до этого было, – отмахнулась собеседница. – Только новости… Кстати, ты ничего о той женщине не слышала?

– Какой женщине? – без особого энтузиазма поинтересовалась первая, подтягивая тяжелую продуктовую сумку ближе к себе.

– Да которую кислотой облили, – спокойно ответила вторая, и я вздрогнула, услышав эту фразу.

Валерка тоже прислушивался к разговору и, не отрывая взгляда, смотрел на пассажирок, разговаривавших довольно громко.

– Нет, не слышала, – отреагировала первая.

– Да ты что?! Это же просто кошмар какой-то! Прямо на телевидении во время передачи женщине в лицо плеснули серной кислотой. Об этом полгорода говорит. Это же такое событие!..

– Ничего не слышала. С этими сериалами совсем от жизни отвыкнешь.

– У нее все лицо обожжено, – не унималась дама. – Бедная! Молодая еще… Я репортаж в криминальной программе смотрела.

– И что сказали? Кто ее так изуродовал?

– Ничего не сказали. У милиции, как всегда, никаких версий. Ну ты что, не знаешь, за что так могут покалечить?

– Откуда мне знать, – пожала плечами пассажирка в цветастом сарафане и опять дернула своей сумкой.

– Муж, наверное, – совершенно неожиданно высказалась собеседница, чем еще больше привлекла наше с Валерой внимание. – Наверняка была красоткой. Богатая тоже, наверное… А мужья у них знаешь какие ревнивые?! Могут еще и не такое натворить.

– Да ты что?! – от удивления раскрыла рот первая. – Твой Димка бы тебе тоже мог такое устроить?

– Что мой Димка? Он и пальца на меня поднять не смеет. Да и я не красавица. – Женщина усмехнулась и обнажила неровный ряд зубов. – К кому мне от него сбегать? Если только к Феде… Нет, со мной такие шуточки…

Дальше вслушиваться в разговор мы не стали. Переглянувшись со мной, Валерка бодро подмигнул и прошептал мне в ухо:

– Видишь! Даже невооруженным глазом видно, что все следы ведут к Ивану Михайловичу.

Я недовольно поморщилась. Неужели настолько очевидно, что Золотов замешан в этом преступлении? Неужели он мог совершить такой поступок, так покалечить жену? Женщину, которую он, судя по словам самой Золотовой, безумно любил, боготворил, пылинки сдувал с нее? Мне кажется, любимому человеку никогда не сделаешь ничего дурного. Да и Иван Михайлович не походит на разбушевавшегося ревнивца. Такой поступок может скорее совершить неуравновешенный, психически нездоровый человек, измотанный бесконечными изменами жены.

Надо признаться, что Екатерина Николаевна ему изменяла. Стоит вспомнить хотя бы о Денисе Владимировиче, который до сих пор, наверное, все еще отдыхает в Луговом. И тут же на памяти был и тот скандал в гостинице «Волна», когда Иван Михайлович застукал там свою супругу. Сам же Лапов говорил, что муж Золотовой был тогда не в себе. Значит, измены жены ему не безразличны.

Еще бы! Она красива и молода, а он уже почти прожил жизнь, и не за горами время, когда ему пора будет и о душе подумать. А у Екатерины Николаевны, можно сказать, жизнь только начиналась…

Я просто содрогнулась, представив, на что способен пойти человек ради сохранения своей семьи. До чего может дойти муж, измотанный, измученный, издерганный изменами жены… Ужас! Нет, и все же не верилось: не мог он пойти на такое!

Почему же тогда Иван Михайлович дежурит днями и ночами в больнице, «пожиная» результаты своих трудов? Почему ухаживает за супругой? Зачем ему нужна искалеченная женщина? Почему Екатерина Николаевна никогда прежде не заикалась о том, что ее муж ревнив и может решиться даже на убийство? А ведь все могло закончиться гораздо трагичнее – если бы ожог был более обширным, Екатерина Николаевна не выжила бы. А нужна ли была Ивану Михайловичу ее смерть?

– Ирина, о чем задумалась? – перебил мысли Валерка, заглядывая мне в глаза. – Мы уже почти приехали. На следующей выходим.

Я огляделась. Пассажирки, разговор которых я невольно подслушала, уже вышли. Автобус был полупустой, и я даже заметила несколько свободных мест, однако мы с Валеркой остались стоять.

– Куда нам? – поинтересовалась я у Гурьева, как только мы вышли на остановке.

– Полагаю, что это здесь, – предположил Валерка и огляделся.

Несколько человек, сошедших вместе с нами, прошли под горку и разбрелись в разных направлениях. На остановке никого не осталось: она была одна из последних, потому и новые пассажиры здесь не садились.

– Это тут! – неожиданно радостно вскрикнул Гурьев. – Вон смотри, надпись… На стене дома.

Никакой таблички я не заметила, зато в глаза бросилась неяркая надпись: выцветшей желтой краской было написано название нужной улицы.

Дверь квартиры Комова оказалась старой и обшарпанной. По сравнению с железными дверями соседних квартир эта смотрелась убого и жалко. Звонка рядом с нею Валера не обнаружил. Не было и «глазка», благодаря которому жильцы могли заранее разглядеть непрошеных гостей, какими мы и являлись в настоящий момент.

Гурьев осторожно постучал кулаком в дверь. Раздался глухой звук, на который, увы, никто не отреагировал. Валерка стукнул еще несколько раз костяшками пальцев, уже более требовательно, и прислушался, прижав палец ко рту. Я тоже замерла. Гурьев прижался головой к двери, а потом, отстранившись, прошептал: