Сталинградское побоище. «За Волгой для нас земли нет!» - Михаил Барятинский

Особая роль в планах советского командования отводилась румынским войскам. Именно в полосе их обороны намечались главные удары операции «Уран». Этот факт, кстати, не обойден вниманием западных, в первую очередь немецких, историков и мемуаристов. По их утверждению события под Сталинградом могли развиваться иначе, если бы фланги 6-й армии прикрывали немецкие соединения. Что ж, возможно. Однако эти соединений у Гитлера просто не было. Привлечение в таких масштабах армий союзников к боевым действиям на Восточном фронте стало следствием серьезного, в определенной степени даже фатального просчета, германского военно-политического руководства. Просчет этот был допущен отнюдь не в 1942 году, а существенно раньше – при подготовке вторжения в СССР. Глобальная переоценка своих возможностей и недооценка возможностей противника наложились на совершенно иные, чем в Европе и плохо воспринимаемые людьми с европейской ментальностью, факторы времени и пространства. Уже в 1941 году немецкие войска «утонули» в пространстве и потеряли контроль над временем. То же самое повторилось и летом-осенью 1942 года в ходе «похода за нефтью». Немецких войск катастрофически не хватало для удержания пространства, а время таяло. Так что появление венгерских, итальянских и румынских армий на Восточном фронте – это закономерность. Все рассуждения, типа – «повезло русским под Сталинградом, что их удар пришелся по румынам» – не выдерживают критики. Допустим, не было бы румын под Сталинградом, но без них немцы все равно не могли бы обойтись. Где-то, они бы все равно появились. Например, в районе Ржев – Вязьма, на направлениях главных ударов операции «Марс». Интересно, продолжал бы Гитлер атаки на Сталинград, получив 200-км «дырку» на центральном участке фронта? Чем-то ведь ее надо было затыкать? Пришлось бы снимать немецкие дивизии из-под Сталинграда. Так что все рассуждения о том, что русским повезло, не более чем желание затушевать собственные ошибки. Германское командование не могло не отдавать себе отчет, что, размещая слабые войска союзников на угрожаемых направлениях, оно подставляется.

Расчет станкового пулемета «максим» ведет бой в одном из рабочих поселков в северной части Сталинграда. Октябрь 1942 года

Вплоть до начала ноября немецкое командование продолжало использовать в уличных боях бронетехнику. На фото: штурмовое орудие StuG III Ausf.B с десантом мотопехоты на броне на одной из разрушенных улиц Сталинграда. Октябрь 1942 год

На переправе через Волгу: буксир, вооруженный крупнокалиберным пулеметом, тянет паром боеприпасами и пополнением. Сталинград, октябрь 1942 года

Командующий 62-й армией генерал-лейтенант В.И. Чуйков ставит задачу командиру 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майору А.И. Родимцеву. Слева направо: начальник штаба армии генерал-майор Н.И. Крылов, В.И. Чуйков, генерал-лейтенант К.А. Гуров, генерал-майор А.И. Родимцев. Сталинград, ноябрь 1942 года

В этом плане вполне справедливо выглядит точка зрения Ганса Дерра: «Вину за развал румынских позиций в большой излучине Дона и в Калмыцких степях несет главное командование германской армии, которое в своем высокомерии, переходящем всякие границы, ставило перед союзниками не выполнимые для них задачи. Верховный главнокомандующий также игнорировал предложения своих военачальников, как и предложения военачальников союзников. Даже маршал Антонеску – единственное влиятельное лицо из всех деятелей держав оси, – говоривший с Гитлером без обиняков и не позволявший себя игнорировать, не мог добиться того, чтобы Гитлер обратил внимание на его предостережения. Он доказывал Гитлеру, что 3-я и 4-я румынские армии в связи с понесенными ими потерями, отсутствием противотанковых средств (у них были только 37-мм противотанковые орудия на конной тяге), тяжелого оружия (у дивизии не было артиллерии крупных калибров), а также другими недостатками в вооружении и обмундировании не были в состоянии противостоять решительному наступлению противника.

Линия фронта на 18 ноября 1942 года

Несмотря на это, румынским дивизиям были отведены полосы, ширина которых по фронту была равна ширине фронта, принятой для дивизии в германской армии. Следует учесть, что румынские войска не были подготовлены для смелого ведения боя в боевых порядках, присущих германской армии; они прошли подготовку в духе французской тактики, предусматривавшей большую степень безопасности, что отвечало национальному духу румынского народа. Ширина полос для дивизий в 20 км и больше не отвечала возможностям румынских войск. Следствием явилось то, что войска с самого начала чувствовали себя неуверенно и слабее противника, так как они знали о своей неспособности отразить атаки танков».

Таким образом, наиболее боеспособные немецкие соединения находились непосредственно в районе Сталинграда. Фланги их прикрывали румынские и итальянские войска, оборонявшиеся на широком фронте. Вражеская оборона на Среднем Дону и к югу от Сталинграда, хотя и совершенствовалась в течение полутора месяцев, достаточной глубины не имела. В инженерном отношении противник оборудовал лишь тактическую зону обороны глубиной 6 км и более. Основой ее являлась система опорных пунктов, которые включали в себя окопы, участки траншей и ходов сообщения, а также деревоземляные сооружения для огневых средств. Подступы к опорным пунктам прикрывались заграждениями и огнем всех видов. В оперативной глубине заранее подготовленных оборонительных рубежей не было.

Осенью 1942 года немецкое командование считало, что большие потери в летних сражениях не позволят Красной Армии перейти в стратегическое наступление. В оперативном приказе № 1, подписанном Гитлером 14 октября 1942 года, утверждалось, что «русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942/43 годов располагать такими же большими силами, какие имелись у них в прошлую зиму».

Штурмовая группа ведет бой в развалинах цехов завода «Баррикады». Сталинград, октябрь 1942 года

Тем не менее, командование Вермахта не исключало возможности наступления советских войск на одном или нескольких участках фронта, хотя и считало, что это наступление не сможет иметь большого размаха. Что касается мест и времени возможных ударов, то немецкая разведка, введенная в заблуждение дезинформационными мероприятиями советского командования, давала руководителям Вермахта весьма противоречивую информацию. Если в начале октября она еще не отрицала возможности наступления Красной Армии в районе Сталинграда, то в последующем пришла к выводу, что «главный удар готовится и будет нанесен… на участке группы армий «Центр». В середине октября этот вывод был подтвержден другим документом, где отмечалось, что советское командование, очевидно, проводит подготовку крупной зимней операции против группы армий «Центр», которая должна быть завершена примерно в начале ноября. В конце октября, оценивая обстановку в полосе группы армий «Б», вражеская разведка утверждала: «…Противник не намеревается в ближайшем будущем предпринимать крупные наступательные операции на Донском фронте…» За неделю до начала контрнаступления командование группы армий «Б» выражало некоторую озабоченность в связи с возможностью наступления советских войск в полосе 3-й румынской армии. Однако оно не исключало, что удар может быть нанесен и западнее, из района Калача, считая, что «при этой неясной картине определить общие оперативные замыслы противника в настоящее время невозможно…».

Впрочем, выражением этой озабоченности стало лишь выделение примерно 15 ноября в резерв группы армий «Б» 48-го танкового корпуса Вермахта. В его состав вошли 22-я немецкая и 1-я румынская танковые дивизии. Корпус был развернут в тылу 3-й румынской армии.

Тяжелое пехотное 150-мм орудие sIG33 на огневой позиции. Сталинград, октябрь 1942 года

В конечном счете, немецкий генеральный штаб на основе многочисленных частных признаков все же установил значительное увеличение советских войск перед левым флангом группы армий «Б» и сделал вывод, что советское командование здесь решило начать зимнее наступление. Однако, по свидетельству бывшего начальника генерального штаба сухопутных войск генерала К. Цейтцлера, руководители Вермахта «все еще не знали, на каком участке растянутого левого фланга русские нанесут удар – на румынском, находившемся близ Сталинграда, на более западном итальянском или, наконец, на венгерском, который протянулся еще дальше на запад». Считая наиболее вероятным удар по румынской армии, Цейтцлер признается, что им так и не удалось установить день начала советского наступления. Что касается второго удара, из района южнее Сталинграда, то он для немецкого командования оказался совершенно неожиданным.