Люди Приземелья - Владимир Михайлов

– Вот в этом направлении примерно, – проговорил Кедрин, присматриваясь к рисунку созвездий.

– Ладно, – сказал Холодовский. – Кедрин, раздай пеленгаторы.

Монтажники медленно плыли в избранном направлении, держась в отдаления от антенн. Приближаться к ним нельзя – слишком сильно поле, наведенное скрытыми внутри антенн мощными генераторами. Ничем не пахло, и ничего такого, что могло бы навести на подозрения, не было. Они двигались, описывая все расширяющуюся спираль, в плоскости, перпендикулярной направлению, в котором мог находиться источник излучений – виновник запаха. Потом Кедрин торопливо проговорил:

– Там, слева, что-то находится.

– Ничего особенного, друг мой, – сказал Гур. – То есть там, конечно, что-то есть. Но это всего лишь запасные крупные детали. Пусть это тебя не волнует. Остановимся, передохнем.

Никто не засмеялся, хотя смешно было говорить об отдыхе, когда их плавно несли двигатели скваммеров и по пути не встречалось никаких препятствий. Они, разумеется, не устали; но надо было подумать, что предпринять дальше, не отвлекаясь при этом для наблюдения за пеленгаторами Холодовского.

Они сблизились, хотя разговаривать с таким же успехом можно было и на расстоянии; просто такова уж привычка – разговаривая, сходиться вместе. Несколько секунд молчали, глядя туда, где, чуть в стороне от спутника, мелькали огоньки. Это вторая смена вышла в пространство и вела работы, кладя последние мазки на сферическое тело планетолета. И Кедрин вдруг почувствовал себя кем-то вроде часового, которому поручено охранять этих людей, очищавших место для закладки нового, самого нужного сейчас корабля.

Кедрин подумал, что пусть случится что угодно – он выполнит свою задачу. Он не знал, думают ли то же самое монтажники из Особого звена. Наверняка они не думали так торжественно; они просто не представляли себе, что об этом нужно еще и специально думать. Но Кедрин встречался с такой работой впервые. Странно: наверное, при помощи сделанных им машин была оказана помощь многим людям, но он сам, своими руками, пытался сделать это впервые. И, как ни странно, это было не одно и то же.

– Ну-с, – сказал Холодовский. – Пока – ничего.

– Это тебя смущает? – поинтересовался Гур.

– Да. Собственно, даже не это. Кедрин, ты говорил о какой-то яркой звезде.

– Она возникла внезапно. Зеленая…

– А мне кажется, ты не мог ее заметить. Мы реставрировали обстановку того момента. Установили с наибольшей долей вероятности, возле какого выхода ты мог находиться. Все сходится: переулок, глазок… Но в тот момент глазок восьмого резервного выхода упирался в Угольный Мешок. Там нет ни одной звезды!

– Это убедительно, – промолвил Дуглас.

– Но я ее видел! Или вы думаете, это была галлюцинация?

– Все может быть, – задумчиво проговорил Гур. – И все же – в этом что-то есть… В одновременности вспышки, возникновения запаха… И заметь: по записям мы установили, что автоматы Восьмого резервного на краткое время действительно разблокировали выход.

– Прогнесеологу позволительно мыслить так, – сказал Холодовский, и в его тоне Кедрину почудилась усмешка. – Но строить на этом гипотезы мы не вправе.

– Я никому не навязываю своих гипотез, – кратко ответил Гур.

Кедрин знал, что Гуру не очень нравилось, когда касались прогносеологии – его второй, немонтажной специальности. Прогносеология, в отличие от науки, не проходила путь шаг за шагом. Она миновала отсутствующие звенья и продвигалась вперед прыжками. На заключениях прогносеологов нельзя было строить теории. Но иногда эти люди ухитрялись удивительно верно устанавливать направления поиска.

– Я все-таки думаю, – сказал Холодовский, – что это была галлюцинация.

– Что же, – негромко произнес Гур. – В таком случае сейчас, по-видимому, галлюцинирую я.

Все скваммеры повернулись разом.

Что-то произошло в пространстве. Только что спокойно державшиеся вместе детали внезапно сдвинулись с места. Казалось, кто-то метался между ними и расталкивал их, старался разбросать, рассеять. Колонки гравитационных фиксаторов, до сих пор удерживавших детали на месте, окутались голубоватыми облачками, развивая предельную мощность.

Но ее, очевидно, не хватало; что-то более сильное старалось растащить детали в разные стороны. Казалось, сейчас фиксаторы не выдержат – и детали, словно выстреленные, разлетятся в разные стороны с сумасшедшей скоростью, и горе будет всему, что окажется на их пути… Это было совершенно необъяснимо, но в то же время это происходило у людей на глазах, и надо было сейчас же что-то сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

Монтажники не успели даже перемолвиться словом. Все четверо кинулись вперед, к деталям: трое одновременно, и один – на долю секунды позже. Не потому, чтобы он колебался: просто у него еще не было той быстроты реакции, которой отличались монтажники.

Они рванулись каждый в определенное место, хотя никто не давал им команды и не составлял диспозиции. Масса мелких, пронумерованных и расположенных в нужном порядке деталей как бы охватывалась несколькими большими деталями – участками броневой сферической обшивки планетолета. Эти куски оболочки и надо было удержать на месте – тогда беда ограничилась бы в худшем случае порчей нескольких мелких деталей. Чтобы не позволить броневым выгнутым треугольникам разлететься, прикладывалась сейчас вся мощь гравификсаторов. Но ведь они были всего лишь автоматами и не могли сделать больше, чем в их силах.

Гур был первым. Все четыре руки его скваммера вцепились попарно в края двух медленно расходившихся деталей. Напрягая мускулы, передавая сервомоторам усилие, Гур попытался снова сблизить детали. Но для этого нужны были бы совсем другие силы, и все, что Гур мог сделать, – это не позволить деталям расползаться дальше, удержать их на месте. Следующий промежуток занял Кедрин и тоже схватился за детали. Тут он не был слабее других, сервомоторы его скваммера развивали не меньшее усилие… Дальше Холодовский уже развел, готовясь, все четыре руки, увенчанные могучими клешнями.

– Слава, – сказал Гур хрипло. – Слава… – И Кедрин удивился тому, что Гур еще в состоянии говорить: сам Кедрин напрягся так, что не мог бы даже разжать зубы. – Не вцепляйся, пусть возьмет Дуг. Давай на пределе на спутник. Так быстрее всего… Нужны механизмы, дополнительные фиксаторы… Мы здесь долго не удержимся.

Очередной необъяснимый толчок перекосил детали и Гура вместе с ними. В какой-то миг казалось, что конечности скваммера вылетят из суставов, но, как выяснилось, скваммер все-таки был крепким устройством.

– Давай же! – крикнул Гур. – Давай, чтобы во всем этом был смысл! Кроме нас, никто не знает, что взять!

– Пусть Кедрин, – сказал Холодовский спокойно, примериваясь к деталям.

– Ни за что! – прохрипел Кедрин, и сам поразился тому, что все-таки разжал зубы.

– Холодовский, – сказал Дуглас. – Сэр… Я удивлен.

– Ну ладно… – пробормотал Холодовский.

Он умчался на предельной скорости. Трое остались. Сильные сотрясения ударяли их, как током, нагрузка все возрастала. Они были словно распяты в промежутках между взбесившимися деталями. Холодовский исчез из виду где-то вблизи спутника.

– Минут пятьдесят мы провисим, – сказал Гур. Он дышал все более хрипло. – Туда… там… обратно… Не меньше.

Кедрин только прикрыл глаза; на большее он сейчас не был способен. Странно: он не чувствовал никаких нагрузок – их принимало на себя металлическое тело скваммера; кулаки Кедрина сжимали пустоту, но зато стискивали ее так, что слипались пальцы. Мускулы были напряжены до предела именно для того, чтобы стиснуть эту пустоту, потому что ослабь Кедрин хватку на долю секунды – и тотчас же клешни верхних рук скваммера разжались бы и отпустили края деталей, а одним нижним их не удержать. Оставалось только стискивать края – руками и напряжением мысли – до тех пор, пока не придет помощь или не иссякнут силы.

«Нет, – подумал он. – Первой придет помощь, а до того времени со мною ничего не случится. Я ведь не один здесь: рядом – Особое звено, и на этих людей мне надо быть похожим. Я буду…»

Было хорошо, что эти люди – рядом. Сознание этого давало силы, хотя Кедрин не видел их: они располагались по окружности, спиной друг к другу, а если бы даже и не спиной – все равно весь клубок деталей, диаметром в добрый десяток метров, находился между ними. Но все же они здесь. Он слышит их дыхание…

– Алло! – сказал Дуглас. – Вы живы?

– Кажется, – с натугой пробормотал Гур. Ему пришлось труднее, чем остальным: в том месте, куда кинулся он, детали успели разойтись дальше.

– Живы, – сказал Дуглас. – А я, как вы думаете?

Гур проворчал, что он в этом не уверен.

– Благодарю вас, – сказал Дуглас. – Я тоже. И поскольку моя жизнь не дает оснований надеяться, что я попал в рай, то, значит, именно так и выглядит ад монтажников. А как полагаете вы?