Майкл Джордан. Его Воздушество - Роланд Лазенби

«Они вышли в плей-офф, а мне приходилось сидеть в конце скамейки запасных; я не мог поддерживать их, хотя чувствовал, что должен был играть за эту команду», – вспоминал он.

Ему было трудно поддерживать основную команду сезона, находясь в резерве, но он все равно делал это. Когда же дело дошло до плей-офф, он уже не мог себя заставить. «Тот раз был единственным, когда я искренне за них не болел, – объяснял он. – Я хотел, чтобы они проиграли. Ирония, но я хотел их поражения, чтобы доказать, что я мог бы им помочь. Вот как я рассуждал тогда: «Вы совершили ошибку, не взяв меня в команду, и вы в этом убедитесь, когда проиграете»». Ту весну «Бакканирс» закончила с 15 победами и семью поражениями. Проиграв три из четырех последних матчей, она не смогла попасть в плей-офф штата.

Этот опыт впервые столкнул Джордана лицом к лицу с его собственным эгоизмом. Такое противостояние станет одной из доминирующих тем его карьеры, он будет постоянно учиться направлять свой невероятный драйв и мощь своего эго, своей натуры спортсмена, не мыслящего свою жизнь без борьбы за победу, в русло командной игры.

Вторым незамедлительно проявившимся эффектом этого непопадания в команду стала его одержимость собственным ростом. Если тренеры предпочитают талантливому игроку более высокорослого, что ж, тогда он станет более высокорослым. Он часами упражнялся на турнике в заднем дворе, подолгу вися на нем, и вообще старался висеть везде и всюду, где только можно было хорошенько ухватиться руками: таким образом он пытался растянуть себя, сделать выше.

Его мать видела все, что происходило с ним, и потому говорила с сыном о его беспокойствах. Они вместе молились об этом, а в конце каждого дня Джордан молился в одиночестве, как, впрочем, и по утрам, и весь день: «Пожалуйста, Господи, сделай меня выше. Позволь мне вырасти».

Шансов на это, казалось, было очень мало. Будучи ростом в 177 см, он уже возвышался над всеми мужчинами своей семьи. Его родители убеждали его думать о росте не в физическом смысле, а о росте в сознании, в сердце. «Но я хочу быть выше», – не успокаивался он, и изо дня в день повторялся один и тот же спор. Наконец мать сказала ему: «Иди посоли свои ботинки и молись».

«Он сказал мне, что я говорю глупости, но мне нужно было как-то утихомирить его, чтобы можно было доесть ужин, – вспоминала миссис Джордан. – Потом зашел отец, и он сказал ему, что хочет быть высоким. Мы отвечали: «Это есть в твоем сердце. Твой рост в тебе, внутри. Ты можешь быть сколько угодно высоким в сознании, в том, как ты думаешь».

Так что теперь – вдобавок к постоянному висению на турнике – Джордан солил свои ботинки перед тем, как отправиться спать, и продолжал молиться. Много вечеров Делорис приносила соль в его комнату перед сном. Ей не хватало смелости сказать, что она все это выдумала, что соль как была солью, так солью и осталась, и больше ничем быть не могла.

Спустя недолгое время к Джорданам приехал погостить старший кузен, ростом в 2 м. Два метра! Внезапно надежда вновь ожила. Единственным поводом для беспокойства стали постоянные боли в коленях. Больно было настолько, что Майкл едва мог спать по ночам. Мать решила отвезти его к доктору, чтобы узнать о причинах болей и рассказать тому о желании Майкла вырасти. Доктор мельком взглянул на рентгеновские снимки, увидел зоны роста в костях и сказал матери с сыном, чтобы они не беспокоились. Молодому Майклу еще только предстояло вырасти.

И правда. К лету он вымахал до 190 см, и это был далеко не предел. Более того, он продолжит расти на протяжении всей учебы в колледже и даже немного по ходу карьеры в NBA, пока не дорастет до 2 м и не станет возвышаться надо всеми остальными членами семьи на добрый фут.

«К концу десятого класса Майк был ростом в 178 см, никак не выше 180 см. Талант у него был всегда, – вспоминал Фред Линч. – Он был нашим лучшим девяти- и десятиклассником. Он играл сердцем, обладал навыками защитника и всегда имел крупные, сильные руки. К 11-му классу он вымахал до 190 см, почти до 193-х. Внезапно к его таланту и рвению добавился размер… И он просто расцвел».

Глава 7

Номер 23

Весной 1979 г. Ирвин Джонсон (Мэджик Джонсон), второй год учившийся в Университете штата Мичиган, только что привел своих «Спартанс» к чемпионскому титулу NCAA, в финале обыграв будущего выпусника Ларри Бёрда и его «Сикаморз» из Университета Индианы. Очная встреча с участием восходящей чернокожей звезды из Конференции Big Ten и восходящей белой звезды из малоизвестного университета в Индиане вызывала серьезный интерес по всей стране, о чем говорит самая внушительная в истории телевизионная аудитория финала чемпионата NCAA.

В рядах увлеченных противостоянием зрителей был и юный Майк Джордан из Уилмингтона, Северная Каролина. Он будет следить и за следующим баскетбольным сезоном, в котором Бёрд присоединится к «Бостон Селтикс», а Джонсон – к «Лос-Анджелес Лейкерс», двум легендарным франшизам профессионального баскетбола. Следующей весной, когда Джонсон, показав всем свой волшебный талант, привел «Лейкерс» к чемпионскому титулу NBA, он окончательно покорил молодого Майка. Подросток из Уилмингтона влюбился в «Лейкерс». Она стала его командой, а Мэджик Джонсон – его кумиром.

В тот же год родители Джордана подарили ему первый автомобиль в его жизни. Отлично знавшая путь к сердцу Джордана его подруга Лакетта Робинсон купила ему крутой номерной знак, который он с гордостью повесил на передний бампер своего нового авто: Magic Mike.

Некоторые люди из мира баскетбола – среди них многие тренеры – будут потом печально улыбаться, узнав об этом. Бёрд и Джонсон были высокими мужчинами, рост обоих был 205 см, они великолепно обращались с баскетбольным мячом и на паркете блистали такой яркостью и отличались таким неповторимым почерком, что NBA благодаря им обзавелась миллионами новых фанатов. Оба великолепно умели пасовать, особенно Джонсон, и оба умели доставить мяч партнеру так, что сердца всех, кто это наблюдал, начинали учащенно биться. Баскетбол никогда не видел никого, подобного Джонсону, на всех парах летящего в контратаке к кольцу.

Лето и осень 1979-го – пока Мэджик Джонсон все еще купался в лучах славы своего успеха на турнире NCAA и радовался попаданию в состав «Лейкерс» – Майкл Джордан провел в Уилмингтоне и вот-вот должен был зажечь пламя своей легенды. Той осенью Джордан начнет играть за основную команду «Лэйни Бакканирс». И если его мастерство было еще далеко от идеала, то рвение, которое отличало его первые игры за школьную команду, уже бросалось в глаза. Его мольбы о высоком росте были услышаны. Он дорос до 190 см и уже приближался к 193 см. Его кисти стали крупнее, руки длиннее, а шаги размашистее. У него появились новые инструменты, которыми он мог разнообразить свою игру. Если раньше он был агрессивен в атаке, играя разыгрывающего в резервной команде, то теперь стал более вдумчиво раздавать мячи партнерам. Наблюдая за тем, как раскрывается его внушительный талант в школьной команде, тренер Лэйни Херринг и его ассистенты заметили, что Джордан излишне альтруистичен. Он был настолько талантлив, что ему нужно было чаще демонстрировать это, набирая очки, чтобы тем самым помогать относительно неопытной команде вместо того, чтобы уступать это право другим, заключил Херринг. Джордан внимательно выслушивал своих тренеров, но не спешил менять свою манеру. Он все еще верил, что баскетбол – командная игра, а потому собирался искать партнеров и помогать им.

В конце концов Поп Херринг обратился к Джеймсу Джордану за помощью. Отец поначалу сопротивлялся, объясняя, что никогда не симпатизировал папашам, не дающим тренерам заниматься тренерством. Вмешательство в работу команды будет нарушением этого принципа. Впрочем, он вскоре сдался и убедил своего сына делать то, что говорят ему тренеры.

После этого убеждения Майкл стал более индивидуально подходить к игре, что в результате помогло сильнее раскрыть его дарование. Тогда жизнь молодого баскетболиста впервые стала развиваться по шаблону, который останется неизменным в будущем: чем больше он делал, тем больше тренеры и публика просили его делать дальше. И чем дальше, тем приятнее ему было открывать в себе какие-то способности. Его игра и образ стали подпитывать себя сами, пусть в те первые дни его карьеры это происходило едва заметно. Но очень скоро станет ясно, что все, что с ним связано, так или иначе множится и плодится. Поначалу для окружавших его людей это развитие не было предметом для беспокойств. Но позже станет очевидно, что его успеху сопутствовал тяжкий груз. Чем больших успехов он достигал, тем тяжелее становился этот груз, и он никогда не падет с его плеч, какими бы рычагами его ни пытались снять.

Бобби Креминс, 31-летний главный тренер команды Аппалачского университета, летом 1979-го был одновременно счастлив и ужасно измотан, занимаясь организацией летних лагерей. Бывший разыгрывающий Университета Южной Каролины, где он играл под началом Фрэнка Макгуайра, Креминс провел четыре непростых года в Аппалачском университете, жемчужине среди государственных высших учебных заведений горной части Северной Каролины, где выстраивал программу спортивного развития. Его усилия были вознаграждены в 1979-м, когда его команда совершила первую поездку на турнир NCAA, где его «Маунтанирс» (подходящее название) быстро потерпела поражение от команды Университета Луизианы. В июне того года, когда Креминс открыл свой лагерь для команд из старших школ, возбуждение только начало захватывать его по-настоящему. Лагерь давал командам возможность поиграть летом в баскетбол на прохладных возвышенностях Северной Каролины, а молодому тренеру Креминсу в то же время предоставлял возможность оценить игроков, отыскать которых как-то иначе он вряд ли бы смог.