По имени Ветер - Александра Васильевна Миронова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Петр Алексеевич, – повысив голос, позвала Есения и испугалась, когда тот почти бесшумно появился из кустов и выжидающе уставился на нее. Казалось, на него произошедшее в саду никак не повлияло. Утром он спокойно вышел на работу и продолжал приводить в порядок растения. – Петр Алексеевич. – Она осеклась и почему-то посмотрела на огромную секвойю, росшую здесь испокон веков. Откуда тут вообще взялась секвойя? – Вы… Вы не могли бы очистить пруд от камышей и привести в порядок небольшую территорию вокруг него? Я бы хотела сама что-нибудь посадить.
Петр Алексеевич выглядел сбитым с толку:
– Очистить пруд?
– Да, я что-то не так сказала?
Есения уже была готова пойти на попятную, но остановила себя. Ведь это же она хозяйка этого дома. Да, Яну не нравится, когда она занимается работой «обслуживающего персонала», как он деликатно выражался. Но придется ему потерпеть. Раз уж он не идет навстречу ее просьбам, почему она должна прислушиваться к его пожеланиям? Она и так делала это слишком долго и теперь имеет полное право на демарш. И на то, чтобы делать что-то, что доставляет ей удовольствие. Без этого она с ума здесь сойдет.
– Да нет, все так, просто я думал, что из-за Нины…
– Нина Сергеевна умерла от сердечного приступа. – Это прозвучало немного нервно и резче, чем ей хотелось. – Вам же ее смерть не помешала приступить к работе. К тому же, мне кажется, будет неплохо посадить красную розу в память о ней.
– Да-да, конечно, как скажете, – закивал Петр Алексеевич, бросив на Есению угрюмый взгляд. – Вы здесь остаетесь? Никуда не уезжаете?
– А почему мы должны отсюда уехать? – огрызнулась Есения, хотя вопрос садовника был вполне резонным. Мало кому захочется остаться в доме, где недавно умер человек. Но ее муж всегда был исключением из правил.
Есения кинула взгляд на дом, из окон которого продолжала разливаться по полуденному саду музыка. Она была божественна. Если под такую мелодию будет петь кто-то ангельским голосом, то публика не сможет сдержать слез. Сама Есения никогда не плакала, но догадывалась, что такие аккорды вполне могут довести тонкие натуры до слез. Ее муж талантлив, безусловно. Даже больше, чем талантлив. Она не имеет право измерять его обычным аршином. Он же не такой, как все. На него нельзя обижаться. А она… Господи, что она натворила?
Есения прислушалась к внутренним ощущениям. Удивительно, но внутри не было горечи. Наоборот, у нее словно появились крылья за спиной и вместе с ними желание жить дальше и сопротивляться ударам судьбы. Идти в дом и встречаться лицом к лицу с Яном и даже с Машей, которой она утром сказала о скором отъезде, ей не хотелось. Конечно, Маша все про них знала и понимала, просто Есении не хотелось в очередной раз признавать свое поражение и слабохарактерность. А мужа ей не хотелось видеть по понятной причине. Наедине с собой и своими мыслями ей хотелось оставаться еще меньше, поэтому Есения и решила себя чем-то занять.
– Принесите мне, пожалуйста, инструмент, – неожиданно попросила она.
– Инструмент? – бестолково переспросил Петр Алексеевич.
– Да, инструмент и перчатки, я буду вам помогать, а вы мне объясните, как правильно обрезать цветы, чтобы не навредить им. Я в этом ничего не понимаю. – И, прежде чем он успел возразить, Есения скрылась в глубине сада.
Полчаса спустя, вооружившись перчатками и секатором, она обрезала запущенные розы так, как ей показал Петр Алексеевич. Огромные прекрасные растения, обвитые вьюнком и почти скрытые зарослями дикой ежевики, она освобождала из ранящих объятий, не обращая внимание на собственные раны, которые оставляли на открытой коже шипы.
Одно за другим – освобожденное, подстриженное, избавленное от увядших следов прошлого, – растение неожиданно протягивало все еще темные блестящие листья к солнцу и словно делало первый глоток, возвращаясь к жизни, пытаясь насытиться теплом и светом, до того как уйдет на покой окончательно.
Есения все больше и больше увлекалась, не замечая удивленные взгляды своего помощника. Петр Алексеевич неловко пытался завязать разговор, узнать, работала ли она в саду раньше и что вообще знает о растениях, но Есения уходила от вопросов. Ей хотелось побыть в тишине, наедине с прекрасными цветами. Наконец Петр Алексеевич оставил свои бесплодные попытки пообщаться с хозяйкой и молча занялся камышами.
Она так увлеклась, что пропустила обед и пришла в себя, лишь ощутив, что безумно устала. Оглянувшись по сторонам, с удивлением отметила, что она в саду одна – все камыши, выросшие вокруг озера, аккуратно срезаны и сложены уже перевязанными стопками возле озера. А ей самой удалось расчистить левую часть розария, задуманного на берегу. Посреди него обнаружилась прохладная мраморная скамейка, на которую было приятно присесть, чтобы отдохнуть и полюбоваться цветами. Весной и в начале лета здесь наверняка райский уголок. Когда благоухают розы, жужжат шмели и заливаются птицы.
Есения присела на скамейку, вытерла пот со лба и принялась рассматривать фронт работ, который она сама себе определила на завтрашний день. В глубине розовых зарослей, справа от озера, белела какая-то статуя. Интересно будет ее рассмотреть. Есения еще раз провела рукой по лбу, откидывая прилипшие волосы. Она не замечала, что на лице остаются черные разводы, зато с удивлением отметила царапины и засохшую на руках кровь. И когда она успела пораниться и даже не заметить этого?
– Вот ты где! А я тебя потерял. – Ян, как обычно, подкрался незаметно.
Есению всегда удивляла его способность появляться рядом с ней словно из воздуха. Но никогда раньше ее это не пугало. Раньше ей казалось, что муж таким образом оберегает ее незримо, постоянно находясь рядом. А теперь вдруг ей почудилось, что Ян за ней следит.
– Все в порядке, милая? Ты немного успокоилась? Нашла церковь? Ян присел на скамейку рядом с Есенией и обнял жену.
Ей даже не нужно было заглядывать ему в глаза, чтобы понять – Ян принял новую дозу и сейчас находится в фазе, когда он любит весь мир. Она почувствовала, как к горлу подкатила волна тошноты. И, преодолевая ее, молча кивнула в ответ.
– Так
