Вятское вече. Чужеземец - Владимир Георгиевич Босин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В итоге мы пробыли здесь неделю. Теперь у нас новые копья с серьёзными наконечниками, длинные металлические втулки защищали древко от попытки перерубить его. Каждый обзавёлся хищным кинжалом-переростком с двухсторонней заточкой который, по моим понятиям, приближался к мечу. Ну и мой красавец топор. Рукоять длиной 1.2 метра из крепкого ясеня позволяла вращать секиру, не давая приблизиться врагу. А уж ежели он попал под мой удар, то тут без шансов. Даже шелом и кольчуга не поможет. У меня и так длинные руки, короткий замах и под ударом секиры лопается тыква, просто разлетается на кусочки.
Надо взять в привычку махать ею по утрам.
Вроде дела тут закончили, а уезжать не хочется. Тут люди, какое-никакое - общение. Да и с Семёном интересно пообщаться. Я передал ему два прутка за работу.
Мастер рад до усрачки, он всё переживал, что я обману. Он уже понял, что ржа не властна на моим укладом.
Ну так, это понятно. Я ему подогнал готовый материал, чистота и легирующие свойства которого не достижимы при современных технологиях. То есть кузнец вместо того, чтобы получить сталь, с неплохими свойствами, на что уходит масса времени, просто нагревает мой пруток и перековывает в нужное ему.
Я знаю, что даже когда удалось получить сталь, которая не лопнет от удара, кузнец должен каким-то образом её закалить. Допустим мою элементарно, нагреть и опустить, допустим в масло. Это объёмная калка. А с кричным железом такой фокус не пройдёт, поэтому сталь калили путём обкладывания режущей кромки растолчённым углём, и это те, кто допёр до этого и зовётся большим мастером. Таким образом производили поверхностное местное закаливание только лезвия. Остальная часть оставалась мягкой. И это в лучшем случае.
Поэтому я понимаю, что для Семёна мои заготовки как философский камень для средневекового алхимика, с помощью которого можно по преданию превратить обычное железо в золото.
Накануне отъезда у меня состоялась с ним доверительная беседа.
Мастер пытался меня спросить, но что-то его останавливало.
- Семён, хватит ходить вокруг да около. Ты хочешь спросить, могу ли я ещё привезти такой уклад?
- А сможешь? - с облегчением родил тот.
- Возможно, а что ты собираешься с ним делать?
И тут я наконец узнал некоторые подробности из его жизни. Оказывается, что мужчина родом из Суздаля. Там его отдали в ученики кузнецу, батрачил за еду, батюшка даже приплатил за обучение. Когда оперился и почувствовал тесноту под опекой старшего, перебрался в Великий Новгород. Удачно женился на дочери купца и даже смог подняться. За десять лет сделал себе имя, Семён стал оружейником. Его мечи и сабли стали востребованы, а клеймо мастера узнаваемым. Кузнец сумел наладить каналы поступления слитков качественного норманнского железа. Его планы нарушились, когда он допустил ошибку. Перешёл дорогу гильдии местных оружейников, те быстренько организовали рейдерский наезд. Купец, у которого Семён взял крупную сумму взаймы, на покупку выгодной партии железа - вдруг потребовал возврата. Железо так и не поступило, судно с тяжёлым грузом сгинуло, а ведь денежки были проплачены. Долг повис на мастере, его семье грозило быть отданными в закупы, а самому - долговая яма. Поэтому он подхватил то, что смог и рванул от долговой ямы на подходящем судне вниз по реке.
Судьба распорядилась так, что он осел в этом богом забытом селе. Зато никто его не тащит на суд и здесь он уважаемый человек. Скажем так, верховодили в селе староста с батюшкой. А кузнец замыкал троицу местных воротил от власти. В небольших деревеньках именно кузнец играл роль и старосты и священника, отпуская прихожанам грехи.
- Да я такие сабли сделаю, что они будут идти по весу золота. За ними купцы ломиться будут и не найдут.
Заметьте, это не я сказал. Поэтому мы плавно перешли к торгам. Со смешной цифры в две золотых монеты с изготовленного меча или сабли мы пришли к 40%. От суммы продажи сорок процентов моих. Это при том, что вся работа его. А вот материал мой и без него никак.
Почесав репу, Сеня согласно протянул мозолистый лапоть, и мы стукнули по рукам. В это время такого достаточно и работает получше многостраничного договора, заверенного у нотариуса. Потеря имени самое страшное, поэтому и опасаются пачкать ложью уши всевышнего. Не все конечно, но Семёну я верю.
Глава 7
7
Нет, надо обзавести нормальным судном. Наша лёгкая посудина могла пойти на дно от столкновения с топляком или быть продырявлена случайной стрелой. Нам бы что-нибудь посолиднее. Вот только это посолиднее имело неприличные размеры метров двенадцать и требовало человек десять экипажа. Я в городе специально присматривался. Большей частью это были дощаники с плоским днищем и отвесными бортами. Такое судно имело приличную грузоподъёмность, но преимущественно сплавлялось по течению. А нам надобно килевое, которое имеет парусное вооружение и ходит против течения. Эти если и попадались, то типа ладьи, с большим экипажем. Но, это на будущее, денег пока совсем не густо.
Следующим рейсом мы забросили Семёну двадцать прутков, перегрузили нашу лодочку, она просела в воде, и я даже опасался за сохранность груза. Мы то не утонули бы, здесь мелко, а вот вылавливать железки в иле – ещё то удовольствие.
- Сеня, возьми пару подсобников, всё легче будет, - мы сидим с мастером и вытерев тряпкой вспотевшие рожи жадно пьём принесённую Дорофеей студёную ключевую водичку.
- Не, зачем нам это, сам посуди. Потом пойдут трепать языками, уж лучше так.
Мы уже две недели находимся в гостях у кузнеца. Пока проживаем под крышей его дома, но надеюсь ненадолго. У них запарка, сбились с ног, Семён в два-три дня выдаёт на-гора саблю аль меч. Это заготовки. Потом, конечно, ещё возня с доводкой, но сейчас он хочет к приезду купцов приготовить товар на продажу. Вот я и согласился помогать. Первые дни было сложно махать молотом в нужном ритме, потом ничего - втянулся. Даже понравилось - тело требует выхода энергии, а туточки в конце дня сполоснусь в
