Скелет за шкафом. Парижский паркур (сборник) - Юлия Кузнецова

– Так что, малышка? Куда едем?

В животе у меня заныло от страха. Надо было пересесть поближе к водителю. Или все-таки вызвать Ботаника. Тоже мне, самостоятельная нашлась!

– А чего у тебя за дырки на свитере? – поинтересовался типчик.

– От пуль, – буркнула я.

– Чего?

– Да попала вот в одну перестрелку, братан…

– Ну и девушки пошли… Ладно, подруга…

Троллейбус остановился, и вошла девица в серебристой куртке и короткой юбке, в туфлях на высоких каблуках.

– О! – сказал тип, совсем как Волк в «Ну, погоди!», и побежал к ней в начало вагона.

Я сошла на остановке возле метро «Университет». Метро освещалось, и это как-то успокаивало. Тут же находился трамвайный круг, и вид темных трамваев, застывших на блестящих от дождя рельсах, тоже вызывал у меня умиротворяющие чувства. Я перешла проспект и оказалась на дороге, ведущей к первому гуманитарному. Мне показалось, я вижу свет внутри киоска у забора, огораживающего территорию МГУ. Днем там торговали шаурмой и пирожками с мясом, но мне сейчас было важно, что где-то рядом – люди. Однако, подойдя, я обнаружила, что в окошке киоска просто отражается свет фар.

Жалобно мяукнув, из-за киоска выскочила мокрая черная кошка, перебежала дорогу и исчезла в кустах. Я попыталась сосредоточиться на том, что кошка была мокрая, а не черная. Однако при виде темной аллеи в голову полезли жуткие мысли.

«Ты – Дыхание осени! – напомнила я себе. – Во-первых, ты непобедима, во-вторых, невидима!»

Аутотренинг здорово помог мне, пока я шла по аллее, еле сдерживаясь, чтобы не помчаться быстро и трусливо вперед.

К счастью, мне встретился только дедуля, выгуливавший мопса. Но и он спросил у меня, который час, и это заставило меня усомниться в моей невидимости.

Я ответила дрожащим голосом, после чего мопс чихнул мне прямо на кеды, и я заторопилась дальше.

Вдоль гуманитарного я кралась осторожно, прижимаясь к стенам, ощущая прохладное спокойствие камня.

Как тихо кругом… Только листья шуршат под ногами.

Вот и мусорный бак. Надо было захватить перчатки, грязный он ужасно. Я подошла к двери и прислушалась. Тихо. Потом навалилась на бак, стараясь сдвинуть его с места. На удивление легко он отъехал от двери. Я скользнула в образовавшуюся щель между баком и дверью и снова прислушалась. А затем тихонько толкнула дверь. Она не поддалась. Я толкнула посильнее. Дверь не двинулась. Я толкнула снова, а потом еще раз, и только в пятый раз до меня дошло – заперто. Кто-то нашел мою шпильку, вытащил ее и запер дверь. Или шпилька сама выпала, а дверь защелкнулась.

Как бы то ни было – мой план провалился. Я чуть не взвыла! Что – все зря?! Зря соврала папе, отбивалась от типа с желтыми зубами, рисовала Дыхание осени, в конце концов?!

Что мне, возвращаться к Нике ни с чем?

Я вспомнила лицо Сени. «Будут бить, будем плакать». Нет, уж плакать я вам не позволю, ребята. Надо доделать дело до конца.

А что, если… Пойти к Рыжему и попросить его показать мне кафедру?

Я направилась ко входу во второй вестибюль. Для этого обошла здание, миновав вход в главный вестибюль (он был заперт, а ручка двери, как я и думала, перевязана цепью).

Однако чем ближе я подходила к фонарю у второго входа, тем быстрее таяла моя решимость.

С чего я взяла, что Рыжий покажет мне кафедру? Во-первых, не факт, что у него есть ключ. Ключ, конечно, есть у меня, но разве это не вызовет подозрения охранника? А если он вызовет полицию?

Вряд ли получится складно врать папе про метасемиотический анализ, когда он будет вызволять меня из отделения…

Вся в сомнениях, я забралась в кусты напротив второго входа и там затаилась. Глянула на часы. Обе стрелки показывали на Пукку, спящую в обнимку со своим котом Яни. Почти полночь.

Я раздвинула мокрые холодные кусты. Через стеклянную дверь был виден пост охраны, за ним – Рыжий.

– Ага, – пробормотала я.

Рыжий один. Скоро двинется в обход здания. Судя по тому, что было написано на стенде, возле обитой бархатом доски, обход ночная охрана совершает каждые два часа.

Значит, пока он бродит вокруг гуманитарного с фонариком, я смогу проникнуть внутрь. Конечно, существовала опасность столкнуться с дедом внутри. Но этот вариант – единственный.

Я сунула в рот леденец из коробочки, кинула рюкзак на землю и села сверху, не спуская взгляда со стеклянной двери. Дождик прекратился, но все равно было холодно. Я обхватила себя руками. Очень хотелось надеяться, что Рыжий не станет тянуть с обходом слишком долго. Иначе я закоченею и скоро составлю компанию тому дядечке с фотографии на бархатной доске. Я раскусила леденец на две половинки и вдруг замерла. За моей спиной послышался шум. Я обернулась, и мне показалось, что кусты зашевелились.

Я чуть не подавилась леденцом.

«Ты – Дыхание осени!» – напомнила я себе снова, но это уже было похоже не на внушение, а на крик внутри меня.

Ко всему прочему я вспомнила название этих кустов. «Девушкины слезки».

Кусты снова зашевелились.

– Кто там? – не выдержала я.

Как пискляво прозвучал мой голос! Мне не ответили. Ноги у меня просто ватные от страха сделались. Бешено стучало сердце. Ладони вспотели, по спине побежали мурашки. Я с трудом поднялась.

Надо бежать к охранникам…

Кто-то набросился на меня сзади и закрыл мне рукой рот. Хотела бы я потерять сознание, да что-то оно никак не терялось! Видно, для того чтобы я потеряла сознание, надо было, чтобы в меня врезался велосипед. А меня «всего лишь» волокли в темные кусты, зажимая мне рот…

– Тихо, я тебе помогу…

О боже, только не это!

Голос принадлежал Прозрачному.

– Сейчас я уберу руку ото рта, но ты не кричи. Поняла?

Я кивнула. Он осторожно усадил меня снова на рюкзак. Потом раздвинул кусты и посмотрел на вход во второй вестибюль. Я старалась успокоить дыхание. Но все равно ощущала и боль в груди от ударов сердца, и дрожь в руках и ногах. Ведь совершенно непонятно, что на уме у этого психа!

Он по-прежнему не сводил глаз с двери в гуманитарный, и я имела возможность рассмотреть его. На нем были мягкая черная куртка, темные джинсы, странные тапочки, похожие на чешки, в каких девочки ходят на гимнастику. Тонкий профиль, почти прозрачный кончик носа.

Он откинул капюшон куртки, и я ахнула. Прозрачный стал лысым! Он внимательно посмотрел на меня, потом понял причину моего удивления и слегка улыбнулся. Провел рукой по бритому черепу и снова накинул капюшон.

– Зачем ты… это…

– Что? Постригся? Чистил карму.

– Чего-о?

– Понимаешь, волосы накапливают информацию. В какой-то момент ее становится слишком много. Карма перегружена. Надо ее чистить. Я просто убираю все лишнее с головы и из головы.

– И как же ты убираешь все из головы?

– Медитацией. Очень действенный способ. Попробуй.

– Обязательно. Ну, все? Я могу идти?

– Нет. Мы пойдем вместе.

– Куда?!

– Туда, куда тебе нужно. Я тебе помогу.

– Откуда ты знаешь, что я собираюсь делать? Взломал мою почту, что ли?

– Нет. Взломал твои мысли.

– Ты о чем?

При свете фонаря его глаза казались темными озерами.

– Я умею читать мысли, – пожал он плечами.

– Врешь. Вот о чем я сейчас подумала?

Он улыбнулся:

– Все не так банально. Я просто улавливаю… Ну, хорошо, не мысли… А токи, которые от тебя исходят. Этому несложно научиться. Просто надо попрактиковаться в медитации.

– Как я могу тебе верить? – пробормотала я, глядя вниз, на мокрую траву, на испачканные кеды.

– Просто поверь, – попросил Прозрачный.

– Как тебя зовут вообще? Не Зет же?

– Почему же. Зет.

– Зет, я хочу понять. Ты поможешь мне проникнуть в первый гуманитарный и попасть на кафедру, с которой недавно украли рукопись?

– Ага.

– А в кустах зачем прятался? Рот мне зачем зажимал?

– Но если бы ты увидела меня в кустах за собой, разве не побежала бы с воплями к охране?

Я хмыкнула.

– А почему ты утром ко мне не подошел? Я с утра, между прочим, готовлюсь к штурму гуманитарного.

Он не ответил. И я почувствовала себя идиоткой. И ежу понятно: подойди он ко мне днем, я шарахнулась бы от него, как всегда. Однако мог бы и ответить! Я слегка разозлилась. Кого он из себя корчит? Супергероя американских комиксов?

– Я все-таки думаю, помощь мне не нужна, – проговорила я, – справлюсь сама. Не хочу никого втягивать в это.

– У тебя есть план?

– Конечно.

– Изложи его.

– Дождусь, пока Рыжий выйдет обходить здание. И проникну внутрь.

– А тебе не приходило в голову, что он запрет за собой дверь? Он ведь не такой дурак, каким кажется.

Зато я снова почувствовала себя идиоткой! Почему я сама не сообразила, что Рыжий запрет за собой дверь? Зет развернулся, положил мне руку на плечо и, прежде чем я успела снова на него разозлиться, сказал:

– Не волнуйся. Мы все сделаем по твоему плану. Просто немного его усовершенствуем. Слушай внимательно.

Он положил мне руку на лоб и принялся рассказывать. А я сидела и слушала, совсем как Тихиро, когда в городе призраков настала ночь, ее папу и маму превратили в свиней, ноги и руки у нее сделались прозрачными, и все, что ей оставалось делать, – это слушать колдуна Хаку, который обещал ей помочь[23].