Белое на белом - Константин Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И так — КАЖДОЕ тело. По окончанию первого десятка Курту уже было все равно. Он механически писал, закончив, останавливался на секунду, дожидался неукоснительно задаваемого вопроса «Господа члены комиссии, вы согласны?», выслушивал нестройный хор голосов «Да, согласны» (впрочем, к десятому трупу господа члены комиссии добились синхронности и отвечали в лад), после чего они все вместе перемещались в следующую комнату.
И везде пахло порохом. Порохом и кровью.
— …женщина, на вид лет сорока-сорока пяти, лежит у кухонного стола, в левой руке зажат нож для разделывания мяса… простите, рыбы… в правой — сковорода. В груди — два огнестрельных ранения, под телом — лужа крови, от которого отходят кровавые отпечатки сапог, очевидно, следы убийцы…
Обманутые неторопливым и спокойным как эпитафия голосом мэра послы не сразу поняли, что он сказал.
— Постойте, — произнес граф Церге… Посол Беренда, в общем.
— Постойте. Если это — след убийцы, давайте пройдем по нему и посмотрим, куда он ведет. Вы согласны?
Все закивали, даже посол Фюнмарка, который рассматривал след с выражением лица, похожим на лицо ревизора, внезапно обнаружившего, что бумаги, подтверждающие растрату, сквозняком закинуло прямо в пылающий камин.
— Господа, покорнейше прошу, — взмолился начальник полиции, — только не сотрите след.
Впрочем, и без этого предупреждения желающих наступать на кровавые отпечатки не нашлось.
След шел по особняку, взобрался на второй этаж и везде, где он проходил, оставались трупы.
— Обратите внимания, — мэр походил на кладовщика, в десятый раз за месяц описывающего то, что у него хранится, — следы нагара на полу и использованные капсюли. Здесь убийца, очевидно, перезарядил оружие. Вы согласны, господа члены комиссии? Идем дальше…
— Смотрите, смотрите, — задергался посол Ренча.
Одно из решетчатых окон в коридоре второго этажа было разбито, пол усеян осколками. Кровавый след тянулся к окну и исчезал в нем.
— Очевидно, — монотонно продолжал мэр, — одна из жертв пыталась сбежать через окно…
Не обращая на него внимания, все бросились к окнам.
— Смотрите, смотрите! — посол Ренча чуть не прыгал, — Вон там, у забора.
Через задний двор по снегу тянулись две цепочки следов. Они заканчивались у каменной стенки забора. Двумя телами.
Вся комиссия дружно пробежала по особняку в обратном направлении, выскочила в двери, обежала особняк, и, под жалобные крики начальника полиции, приблизилась к телам.
Привалившись к забору, лежал человек в ночной рубашке, когда-то белой, а сейчас простреленной и залитой черной кровью. Из-под подола задранной рубашки торчали голые ноги в сапогах. В руке зажат пистолет, небольшой, двуствольный, из тех, что держат под подушкой.
Перед ним лежал навзничь еще один человек, единственный полностью одетый из всех, что Курт видел сегодня. Упавший в сторону и уже припорошенный снегом цилиндр, по пистолету в каждой руке, еще два пистолета за поясом, видимые под распахнувшимся пальто. Одно-единственное отверстие от пули. На лбу.
— Надо полагать, — наконец нарушил молчание Грауфогель, — мы видим перед собой окончание трагедии.
Даже голос бесстрастного мэра слегка дрожал, показывая его потрясение.
— Один из обитателей особняка услышал выстрелы, несмотря на ночное время, сон и толстые стены. Он вооружился и попытался скрыться. Убийца увидел его и бросился следом. Догнав несчастного у забора, он несколько раз выстрелил в него, но тот собрался с силами и, уже смертельно раненый, сумел застрелить своего убийцу. Взгляните, господин посол, не узнаете ли вы его?
С этими словами Грауфогель наклонился и смахнул снежинки с глядящего в небо мертвого лица.
— Кхра… — подавился Гульденброт.
Мэр медленно выпрямился:
— Как я понял, вы опознали его?
— Да… Я знаю… этого человека…
Посол говорил медленно, чувствовалось глубочайшее потрясение. Вполне понятно, подумал Курт, узнать, что тот, которого ты прекрасно знал, убил двадцать человек.
— Кх… Да, я знаю этого человека. Капитан ан Блюментрост, помощник советника по вопросам армии. Он служит… служил… в моем посольстве.
— Вы не замечали за ним признаков душевного расстройства? Ведь, судя по всему, капитан ан Блюментрост внезапно сошел с ума и перебил всех жильцов особняка. Вы согласны со мной, господа члены комиссии?
— Да, — заученно отозвались господа члены. Ничем иным ситуация не выглядела. Бедняга-капитан, свихнувшийся от тоски по родине или получивший известие об измене молодой жены или просто перебравший шнееландского шнапса, не нашел другого выхода для больного мозга, как взять оружие и расстрелять своих товарищей. Не он первый, и, как ни прискорбно, далеко не последний…
По лицевым мышцам мэра пробежали некие импульсы:
— Господин посол, вы будете настаивать на расследовании?
На скулах посла вздулись желваки:
— Нет, — произнес он, наконец, — Это внутреннее дело Фюнмарка. Приношу свои извинения тем, кого оторвал от насущных дел. Разрешите откланяться.
С этими словами посол достал из кожаной папки, которую таскал с собой все это время, лист бумаги, разорвал его, а мелкие клочки сложил обратно в папку.
Никто не знал, но в кармане мэра Бранда, Ханса айн Грауфогеля лежал небольшой серебряный значок. С одной стороны на нем был выгравирован порядковый номер, с другой находилось черное эмалевое поле и девиз шнееландской тайной полиции.
Sanus non sanatos.
«Здорового — не лечи».
Глава 9
Бранд
Улица Серых Крыс
24 число месяца Рыцаря 1855 года
1В фехтовальном зале школы Черной сотни пусто. Молча стоят в стойках шпаги, рапиры, сабли, разве что иногда еле слышно прозвенит дрогнувший клинок. Висят на стене ряды сетчатых масок, глядя слепыми лицами на фехтующую пару.
По сравнению с тем, что творится в зале до полудня, здесь почти безлюдно. Всего два человека. Лица скрыты масками. Танцуют по полу тяжелые сапоги, чье предназначение — не скользить, а грохотать, прогибая доски. Скрипят кожаные костюмы при особенно резких поворотах. Звенит шпага, отбивая клинок напарницы, метнувшийся в показавшуюся брешь в защите…
В первой половине дня здесь упражняется вся школа, во второй же — только наказанные.
Один из фехтовальщиков сделал выпад, целя в живот. Шпага дрогнула, как будто выпад — ложный, отвлекающий, а на самом деле укол будет нанесен в плечо. Да и положение тела говорило о настоящей цели. Второй парировал удар…
Звон!
Укол!
Упав на одно колено, в отчаянно-длинном движении первый ударил именно в том направлении, которое казалось ложным: в живот, почти в низ живота.
Нанесший удар снял маску:
— Укол, господин сержант.
Лицо Вольфа покраснело, но разумеется не от смущения, просто тренировка продолжается уже достаточно давно, да и душно в кожаной одежде.
Следом за учеником снимает маску сержант Зепп. То же красный и тоже не от смущения. Напротив, он доволен. Но хвалить Вольфа даже и не думает.
Слишком часто хвалить учеников вредно.
Короткие редкие хлопки ладонями. Как будто кто-то решил поаплодировать удачному завершению боя.
Сержант и Вольф повернулись на звук…
— Господин старший сотник! — оба вытянулись в струнку.
Сотник Симон, прислонившийся к косяку, хлопнул еще пару раз, и двинулся к ним.
— Редко увидишь среди нынешней молодежи, — произнес шварц, обращаясь к Вольфу, — такое умение в обращении с клинком. Сержант, как часто он побеждает вас?
— Постоянно, господин сотник.
Взгляд черных глаз опять обратился на Вольфа.
— Постоянно? Кто учил тебя, курсант?
— Отец, господин сотник.
— Отец? Я слышал о нем…
Вольф стиснул зубы. Он приехал в Бранд для того, чтобы ему не напоминали об отце.
— Он отличный фехтовальщик…
Юноша чуть не заскрипел зубами, но слово «…был», которое он боялся услышать, сотник не произнес.
— И он вырастил достойного сына.
Сотник приблизился к Вольфу и качнулся с пятки на носок, глядя ему в глаза:
— Фехтование в зале отличается от реального боя так же, как артист, играющий короля в театре, отличается от настоящего короля. Сможешь ли ты так же хорошо драться в настоящем бою?
— Да, господин сотник.
Вольф был не просто уверен в себе. Он был уверен в том, что сможет справиться с сотником — а именно поединок с ним и подразумевался — потому что неуверенность в собственных силах — первый шаг к поражению.
Отец всегда говорил «Усомнился — проиграл».
— Сержант, шпагу.
— Но…
— Шпагу.
Сотник сбросил мундир и закатал рукава белой рубашки. Вольф оценил и толщину запястий и мускулы предплечья, мелькнувшие под кожей, как огромные змеи под болотной ряской.