В поисках бриллиантовой диадемы - Владимир Аверин

Прибежал Лысый и вылил ведро на ковер и на халат, потушив последний огонь. Пламя уступило место густому дыму. Лысый бросился к окну, распахнул его настежь, повернулся и молча уставился на своего хозяина, ожидая дальнейших указаний. Но Борода молчал. Так они смотрели друг на друга около минуты — переводили дух и приходили в себя. Потом Борода дрожащим голосом выдавил из себя всего одну фразу:

Не теряйте душевного равновесия под влиянием раздражения или страха — это третье правило Никольского.

Во-во, — подтвердил Лысый.

Борода чихнул от едкого дыма и уверенно произнес:

Этот пожар устроил Панкрат, чтобы я согласился на его условия.

Борода, будто о чем-то вспомнив, бросился к своему пиджаку, который висел на спинке стула, достал из кармана связку ключей, быстро подошел к полке, на которой пять минут назад стояли видеокассеты и книги, а теперь за завесой желтоватого дыма виднелась дверца небольшого сейфа.

Повернув ключ в замочной скважине, он распахнул дверцу сейфа, достал продолговатую коробку, открыл ее и с облегчением вздохнул — ювелирный гарнитур с диадемой был на месте.

Пожар устроил Панкрат, — повторил Борода. — Я не знаю, как он это сделал, но уверен, что без него тут не обошлось.

Лысый задумчиво посмотрел на шкаф и сказал:

Ежу понятно, что пожар начался отсюда, с этой полки, на которой стояли кассеты. Когда я служил в спецназе, нас учили обнаруживать и обезвреживать зажигательные устройства. Это, конечно, не мое дело, но я все-таки скажу: помните, когда я ждал вас в машине возле «Проспекта Мира», к вам подошел паренек и продал кассету. Вы поставили ее на эту полку?

— Да.

В этой кассете вполне могла быть «зажигалка».

Зазвонил телефон. Борода дрожащей рукой поднял трубку:

Алло?.. Панкрат?.. Порядочные люди так не делают! Я думал, мы с тобой деловые, цивилизованные люди, а ты поступил как бандит с большой дороги!.. Ах, ты не понимаешь?! Ты думаешь, я не догадался, кто подослал ко мне этого пацана с кассетой?! Из-за тебя чуть не сгорела моя квартира вместе с ювелирным гарнитуром, который ты стараешься приобрести любыми способами, не считаясь ни с кем и ни с чем!.. Ах, ты опять не понимаешь, о чем я говорю?.. В общем так: я не хочу, чтобы в следующий раз ты спалил дотла мою квартиру! Я не хочу постоянно оглядываться и ждать от тебя следующей каверзы! Я'хочу жить спокойно, поэтому соглашаюсь на твои условия!.. Да, я согласен снизить цену, но сделку мы совершим на моих условиях! Мы встретимся на нейтральной территории, например, в ресторане «Зеркальный», знаешь, где он находится?.. Встретимся без телохранителей, один на один. Ты передаешь мне деньги, я тебе — товар... Завтра в шесть вечера в ресторане «Зеркальный». Все. — Борода закончил разговор.

Вадик быстро положил в сумку фотоаппарат с «телевиком» и приемник, сбежал по грохочущим металлическим ступенькам на лестничную площадку и спустился на лифте.

Он так торопился на метро, что со стороны было непонятно, то ли он медленно бежит, то ли быстро идет. Он думал о завтрашнем дне: если завтра Панкрат купит диадему и улетит в свой Нефтеюганск, то Дина уже никогда не положит в отцовский сейф семейную реликвию; завтра — последний срок.

На часах было пятнадцать минут восьмого. До сделки, которая должна состояться завтра в шесть часов вечера, осталось меньше суток. А Вадик еще должен встретиться с Диной и разработать план: как вернуть диадему.

Дома он на всякий случай попросил у отца ключи от гаража, сказав, что завтра собирается покататься на своем мопеде. Затем он позвонил Дине, но ее телефон не отвечал. За вечер Вадик еще несколько раз набирал ее номер, но так и не смог дозвониться — вероятно, она была с родителями в цирке.

Глава XV ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

В эту ночь Вадик спал плохо. Он часто просыпался, впадал в легкую дрему, снова крепко засыпал и снова просыпался в холодном поту. Ему снились кошмары: то грандиозный пожар, охвативший всю Москву, то Борода, который визжал в горящем халате и под легкий треск пламени метался, бил себя по бедрам, вертелся, словно хотел подняться в воздух и вырваться из этого халата. Еще ему приснился Пузырь в камуфляжной форме и в черном берете с надписью «Ирландская Революционная Армия». Пузыренко держал, как миномет на плече, огромный, свернутый в трубочку блин, из «дула» которого капало варенье. Пузырь смотрел на Вадика прищуренными глазами и говорил: «Ты есть чумоф-фой, Фаттик! А я сам с Таллына, отпился от тур-рыстычэской круппы».

В общем, Ситников открыл глаза, когда на часах было без пятнадцати одиннадцать, и если бы не прохладный душ, под который он мужественно встал, покинув свою теплую постель, то весь день Вадик чувствовал бы себя разбитым.

Надо было торопиться, времени оставалось все меньше. Вадик позвонил Дине. К телефону подошла ее мама.

Алло? — сказала она.

Здрасте, это Вадик. А Дина дома?

Дина в цирке, папа взял ее на репетицию.

Да? Ну ладно, извините, до свидания.

«Так, значит, придется потерять еще час, чтобы найти Динку в цирке», — подумал Вадик. Часовая стрелка медленно, но неумолимо двигалась к шести.

Вадик быстро собрался, не стал завтракать, выбежал на улицу и уже минут через двадцать открывал дверь с медной табличкой «Служебный вход».

Здрасте, тетя Маша, — поздоровался он с вахтершей, которая сидела за старым столом в начале коридора и быстро вязала спицами длинный белый шарф. — Вы не знаете, Дина еще не ушла?

Посмотрев на Вадика поверх своих очков, вахтерша узнала его и сказала:

Не знаю, Вадик, мимо меня не проходила. Может быть, вышла через центральный ход.

А ты сходи на манеж, посмотри, там сейчас ее папа работает.

Вадик быстро прошел по длинному коридору, вдыхая специфический запах цирка — запах опилок, сырого песка и животных, — который стал особенно резким, когда Вадик подошел к манежу.

Ситников остановился рядом с униформистом, тот внимательно наблюдал за репетицией, не выпуская из рук конец длинного троса, уходящего под купол цирка.

В центре манежа стоял отец Дины и держал в правой руке шамберьер — длинный цирковой кнут с красивым изгибом наверху, с белым узким ремнем, который дрожал и извивался от малейшего движения руки.

По кругу, вдоль бордюра, мелкой рысцой бежала белая лошадь, у нее на спине была укреплена узкая попона из плотного материала, которая поблескивала крупинками канифоли. Попону специально натирали канифолью для того, чтобы не скользили ступни, когда наездница стоит на спине лошади.

Сейчас на спине бегущей лошади Дина пыталась сделать «ласточку». Наклонившись вперед и балансируя руками, она стояла на правой ноге, отведя левую назад. Ее гибкое тело двигалось в едином волнообразном ритме с массивным крупом белой лошади. Чтобы не потерять равновесия, Дине все время приходилось передвигать правую ступню. Несколько раз она медленно наклонялась и несколько раз выпрямлялась вновь, так как чувствовала, что может упасть.

Когда она наклонилась в пятый раз, уставшая нога дрогнула и соскользнула с попоны. «Осторожно!»— едва не крикнул Вадик, испугавшись, что она упадет. И Дина наверняка упала бы, если бы не лонжа — застегнутый на ее талии широкий ремень с тонким, но крепким стальным тросом, пропущенным через укрепленный под самым куполом цирка блок. Другой конец троса держал в руках униформист, стоявший рядом с Вадиком у входа на арену. Когда униформист увидел, что Дина вот-вот упадет, он крепче сжал в руках лонжу и натянул ее — Дина поднялась вверх, пролетела к центру манежа, попала в крепкие руки отца и встала на землю.

Вот что значит несколько дней без тренировки, — укоризненно сказал ей отец.

Я устала.

Знаю. Поэтому и нужно повторять трюк еще и еще до тех пор, пока тело снова не привыкнет! Я тебе разрешил отдохнуть две недели и теперь понимаю, что зря это сделал. У тебя пропали все навыки!

Мне надо позвонить Вадику. И вообще, я устала и мне надо домой. У меня, между прочим, могут быть важные и неотложные дела.

Сейчас для тебя самое важное дело — это тренировка. Ну-ка, попробуй сальто. Пять шагов вперед, и прыжок на лошадь. — Динин отец взмахнул рукой и щелкнул шамберьером. Лошадь побежала по кругу как заведенная. — Вперед! Гоп!

Дина разбежалась под углом к скачущей лошади, оттолкнулась от манежа, сделала сальто, но прозевала момент — лошадь умчалась вперед, а Дина беспомощно повисла на лонже. Униформист ослабил трос и опустил ее на арену.

Еще бы! Две недели ничего не делала! И вот результат: ты потеряла форму, обмякла, икры дряблые, пройдет еще месяц, прежде чем ты сможешь как следует вспрыгнуть на лошадь!

Дина стояла перед отцом и виновато пожимала плечами.

То же самое еще раз, — строго сказал отец и снова щелкнул шамберьером.