Та, что разучилась мечтать - Юлия Владимировна Монакова

Однажды, столкнувшись в реанимации с неонатологом, Саня робко поинтересовалась у него, какие прогнозы он может дать относительно Ляльки, и тот уклончиво ответил:

– Мы спасаем прежде всего тело. Как поведёт себя мозг – никто не знает.

НАШИ ДНИ

Вик стоял в прихожей и озирался вокруг с плохо скрываемым восторгом – точно ребёнок, попавший в самый крутой в мире магазин игрушек.

– Обожаю атмосферу старых питерских коммуналок! – объявил он наконец и перевёл сияющие глаза на Саню.

Та скромно кивнула в сторону подруги:

– Я тут ни при чём, это её жилище…

– Вам повезло! – с жаром сказал он Майке, а та засмеялась:

– Иногда я так не думаю… Да раздевайтесь же, проходите!

Вик послушно расстегнул пальто, продолжая с любопытством оглядываться по сторонам.

– Это же бывший доходный дом, верно?

– Князя Белосельского, – подтвердила Майка. – Правда, собственно коммуналок в здании практически не осталось. У меня тоже отдельная квартира, хоть и крошечная.

– Это просто какая-то… музейная красота! – Вик выглядел таким счастливым, что Саня даже немного обиделась.

Само её присутствие словно отошло для него на второй план. Можно подумать, чего доброго, что он и впрямь явился сюда исключительно из-за лепнины, а не ради её прекрасных глаз!

Вик прицокнул языком:

– Как жаль, что большинство архитектурных шедевров уже безвозвратно утрачено… Особенно это касается интерьеров, конечно, – он вздохнул, – снаружи многие здания ещё сохраняют вполне приличный вид.

Затем он с не меньшим восторгом разглядывал изразцовую печь, дореволюционный телефонный аппарат, арочные окна и старинную мебель… и, разумеется, лепнину на потолке.

– У вас есть козлы или стремянка? – в нетерпении обратился он к Майке, явно мечтая поскорее рассмотреть эту красоту поближе.

– Стремянка есть, – кивнула та. – Сейчас принесу.

Она вышла из комнаты, ненадолго оставив Вика и Саню вдвоём. И вот тут наконец Саня увидела того, прежнего Вика из поезда: он смотрел на неё со знакомой тёплой улыбкой, от которой хотелось жмуриться и урчать подобно налакавшейся сметаны кошке. Она опустила глаза, но тут же снова вскинула их на Виктора – он всё-таки был очень высоким, и чтобы встретиться с ним взглядом, ей приходилось задирать подбородок.

– Очень рад вас снова увидеть, Саня, – сказал он негромко. – Честно говоря, я уже успел соскучиться.

– Я тоже соскучилась, – она хотела ответить весело, с задорной кокетливой улыбкой, но голос в этот момент почему-то сел, так что фраза прозвучала неожиданно низко, почти эротично, что придало её словам некую двусмысленность.

В глазах Вика на мгновение вспыхнул огонь, но в этот момент в комнату вернулась Майка, таща за собой громоздкую допотопную стремянку.

– Мы вас, собственно, почему позвали-то… – пыхтя и отдуваясь, сочла своим долгом пояснить она. – Эта проклятая лепнина постоянно осыпается и падает мне на голову. В конце концов, это даже опасно!

– Немудрено, что осыпается – это из-за влажности, – кивнул Виктор. – Гипс очень гигроскопичен… то есть активно впитывает влагу. Можно, конечно, обработать материал специальной пропиткой, но это решит проблему лишь частично.

Он взобрался на стремянку и принялся внимательно изучать лепнину – трогал и щупал её бережно, практически трепетно, обводил пальцами причудливые завитки рисунка, осторожно касался разрушений и сколов, словно боялся причинить боль… неизвестно почему, но у Сани от этого зрелища забегали мурашки.

– Хорошо, что здесь всего лишь побелка в несколько слоёв, – резюмировал наконец Вик. – Иногда лепнину покрывают масляной краской, при этом рельеф виден более отчётливо и хорошо читается, но реставрировать такой декор намного сложнее. Однако имейте в виду, удаление побелки – весьма грязное занятие в прямом смысле этого слова.

– То есть? – нахмурилась Майка.

– На время работы придётся накрыть чем-нибудь все вещи и мебель… или даже вынести их из комнаты. Скажите, вы хотите именно музейную реставрацию или просто поновление?

– Расшифруйте, – жалобно попросила Майка.

– Ну, грубо говоря, поновление – это когда лепнину просто освежают, заделывают сколы и трещины, придают ей красивый и товарный вид. А реставрация, именно научная реставрация – это сохранение исторической ценности и первоначального вида.

– А в чём отличие? – не поняла Саня, переглянувшись с Майкой.

– В том, – улыбнулся он, – что реставраторы не будут добавлять или дорисовывать отсутствующие детали. Научный реставратор не занимается подделкой, он действует во многом как историк.

– А как это относится к моему потолку? – Майка всё ещё не понимала.

– Допустим, если невозможно вернуть часть лепнины, можно просто тонировать место выпавшего фрагмента. При этом будут чётко видны следы утрат.

– Ну, это как-то… – Майка сморщила нос. – А если… вот как вы сказали… поновление?

– Это чисто коммерческий вид реставрации. В таком случае мы просто придадим вашей лепнине новенький и чистенький вид, – он снова улыбнулся.

– Это, наверное, очень дорого? – робко спросила Майка.

Саня невольно почувствовала свою вину: ведь именно из-за неё подруга ввязалась в эту авантюру, которая, вероятно, стоит немалых денег.

– Я позвоню своему другу, мне всё равно скоро уезжать и я не смогу заниматься вашей лепниной лично, хотя работа, несомненно, интересная. А Зураб живёт в Питере, он отличный специалист и сделает вам шикарную скидку.

– Зураб, – повторила Майка; в её глазах явственно читалось: “Только этого мне не хватало…”

Когда с первичным осмотром лепнины было покончено, радушная хозяйка пригласила всех к столу. Есть Вик не захотел, заверив, что успел поужинать в кругу родственников, а вот от чая не отказался.

– Я же конфеты принёс! – спохватился он, хлопнув себя по лбу. – В прихожей оставил… – и через несколько мгновений объявился на кухне с красивой подарочной коробкой шоколадных конфет.

Саня невольно улыбнулась, вспомнив, как этот сладкоежка хомячил конфетки в поезде.

– Что, племянники не всё богатство у вас отобрали? – не удержалась она от подколки.

– Эти конфеты не простые, а с ликёром, – засмеялся Виктор, – они только для взрослых девочек и мальчиков. Но не подумайте, что я хочу вас споить! – пошутил он.

– Да мы, собственно, и не против, – усмехнулась Майка.

Знал бы Вик, сколько выпили за вечер две “взрослые девочки”… Впрочем, Саня давно уже не чувствовала себя пьяной – очевидно, весь хмель действительно выветрился от волнения.

Конфеты были вкусными, чай – ароматным, беседа – душевной и очень оживлённой. Только после того, как Саня почувствовала, что у неё заболел рот, она сообразила, что ужасно много смеётся сегодня. Давненько с ней такого не случалось… Видимо, губы свело с непривычки.

Затем Майке позвонил кто-то из клиентов по срочному вопросу, и она, извинившись, вышла из кухни, чтобы спокойно поговорить.

– Майя фотограф, – пояснила Саня. – Очень талантливый. К ней запись на месяц вперёд… Да вот же, смотрите! – и