Ты покоришься мне, тигр! - Александр Александров-Федотов

— А ты скажи ей: «ап!»

Я тут же откликаюсь (попробовал бы я так откликнутся в первый день):

— А ты зайди ко мне на минуточку в клетку и сам скажи ей «ап!». Она начальство скорее послушает. Или проведи с ней беседу о труддисциплине. Неужели ты не слышал, что я уже тысячу раз сказал ей «ап!».

Стоп. Я начинаю горячиться, это может плохо кончиться. Терпение. Спокойствие. Хладнокровие — провожу я с собой агитационно-массовую работу.

И вдруг, выполнив, наверно, всю положенную ей игру, Фифи великолепно исполнила свой трюк.

— Уф!

Трюк-то она исполнила, но я-то потратил на него все мои силы. Репетицию закончили. В общем, я был доволен. Принц и Фифи тоже перестали быть для меня вещью в себе.

Эта ночь прошла гораздо спокойнее. Я даже спал. Но, конечно, и эту встречу тщательно продумал.

И вот знакомство с последним леопардом — Ранжо, королем флегматиков и безобидным злюкой. Как я и предполагал, наша встреча прошла в теплой и дружеской обстановке. Он проделал все, что умел, как и «полагается» хорошо воспитанному хищнику. Мы подружились с ним еще раньше, когда я подолгу простаивал около его клетки. Он был самый мирный из всех и разрешал гладить даже морду. Поэтому и в клетке я рискнул подойти к нему, когда он стоял на двух тумбах — довольно безопасно для меня — и погладить его сначала по спине, потом по загривку. Ничего, не сердится. Я осмелел и рискнул по гладить по морде. Дружелюбие и тут не покинуло его.

Прежний укротитель клал ему голову в пасть. То же самое непременно хотелось сделать и мне. Позже я понял, что трюк этот неэстетичен, и отказался от него. Но на первых порах я его делал… Какой же я укротитель, если не буду совать в пасть зверю голову! Нет, думаю, докажу свое бесстрашие.

 Но сразу туда головой не сунешься. Хотя Ранжо мирный и покладистый, но он все-таки леопард, и соваться к нему в пасть головой в первый день знакомства и даже на второй довольно рискованно. Я и не торопился. Вдруг моя голова не придется ему сразу по вкусу. А еще хуже, если придется…

«Технику безопасности» этого трюка я продумал заранее: руки придерживают челюсть, и они же ощущают малейший позыв сомкнуть пасть. Значит, надо успеть отскочить. А потом, чем глубже засовывать голову, тем безопаснее — труднее сомкнуть челюсти.

Ранжо был сговорчивый парень, и я смог быстро с ним освоить все трюки. Он разрешал себя тягать за хвост, взваливать, как овцу, на плечо, носить и сбрасывать бесцеремонно на манеж. Но и со всем этим я не очень-то торопился. Поспешишь — леопардов насмешишь, а сам наплачешься.

Пользуясь мирным и покладистым характером Ранжо, я впустил к нему Нерро и Улю и повторил с ними первый урок в присутствии, так сказать, свидетеля и с добавлением трюков, в которых участвует Ранжо.

Все прошло более или менее сносно. Звери были намного послушней, а мои действия уверенней и хладнокровней. Еще бы, ведь я уже третий день вхожу в клетку.

Теперь я перезнакомился с ними со всеми. Даже попробовал кое-что сделать. Репетиции начали усложняться. То я сводил вместе две пары, а потом и всех пятерых, то снова разъединял их и работал с каждым в отдельности. Пробовали новые, повторяли старые трюки, которые тоже не всегда проходили гладко. Часто сцену «травли» леопардов мне удавалось благополучно закончить только при помощи ассистентов. Фифи постоянно капризничала перед шестом.

Однажды, уже в конце репетиции, когда они все пятеро лежали у входа и одновременно делали на меня бросок, я не сумел удержать их. Здесь и без того рискованное положение, потому что я нахожусь среди зверей без всякой защиты — бич у меня «выхватывает» Нерро. А тут они все разбрелись по манежу, да еще разъяренные после «травли». Я, откровенно говоря, растерялся, не соображу сразу, как их собрать. Единственное, что вспомнилось из затверженных правил: надо прижаться спиной к клетке и обезопасить свои тыл. Так я и сделал. А в это время ассистент просунул между мной и зверями палку, другой открыл дверцу — и леопарды бросились в нее. Но Нерро медлил. Бич был у него в лапах. Конечно, я не могу сказать с уверенностью, что он хотел меня отстегать. Но мою растерянность и нерешительность он почувствовал наверняка. В конце концов, покосившись на меня еще раз, ушел и он.

На этот раз я сделал еще открытие — оказывается, спокойные репетиции дают мне гораздо меньше, чем вот такие, с эксцессами. На спокойных репетициях звери не обнаруживают своих особенностей до конца. Во время же неожиданных происшествий они с большей откровенностью обнаруживают свою суть, и мне тогда становится яснее, чего от них ждать. Да и я в такой напряженный момент понимаю все гораздо острее и глубже. И у меня быстрее вырабатываются необходимые рефлексы и импульсы.

На одной из таких репетиций я узнал, как умеет хитрить Уля. Делает это она очень забавно, совсем как ученица, которая не хочет, чтобы ее спросил учитель. Она знает свой реквизит и, видя, что я его устанавливаю, понимает: сейчас ее очередь. А работать она ох как не любит. И вот Уля начинает смотреть в сторону, как будто бы все это ее совершенно не касается. А когда после настойчивых предложений издалека я подхожу, чтобы все-таки пробудить в ней «трудовой энтузиазм», она начинает свои обходные маневры: сходит с тумбы и идет не прямо к своему рабочему месту, а виляет между леопардами и тумбами, уклоняясь от работы.

Характерно, что Уля не боялась ходить между зверями, а многие леопарды боятся нападения собратьев. Ее уважали, может быть, чувствуя в ней заботливую мать. Она всегда сама выкармливала своих детенышей. И даже когда кормила — работала, хоть и вела себя в это время неспокойно, остервенело, а иногда жалобно выла и смотрела тоскливыми глазами в ту сторону, где остались в клетке ее малыши. И тогда начиналась перекличка конюшни и манежа: детеныши сейчас же отзывались на ее материнский призыв. В такое время я освобождал ее от сложных трюков и поскорее отпускал из клетки. Я не мог не уважать ее материнских тревог.

Репетиции стали регулярными, дела начали налаживаться, но, конечно, усилий и нервного напряжения требовалось немало, и семи потов мне явно не хватало. То у Принца было плохое настроение, и он не хотел катать шар, приняв, по-видимому, мое мягкое отношение, за слабость. То Уля всю репетицию задирала Ранжо и плохо ходила по буму. Ну а Фифи своей «игрой» у шеста, как ей и «полагалось», изматывала меня до изнеможения. Чего-то я еще в этом трюке не знаю, что знает и чего ждет от меня она.

Надо будет тщательно продумать этот трюк и найти такую команду, чтобы Фифи исполняла его не по своему желанию, как сейчас, а по моему.

Впоследствии я разработал технику подготовки этого трюка. Оттренировать его совсем нетрудно. Ведь леопард много времени проводит на деревьях — отдыхает, высматривает добычу, с деревьев бросается на нее, затаскивает наверх для хранения остатки убитой им дичи. Задача дрессировщика сводится к тому, чтобы заставить зверя взобраться по вертикальному шесту и спуститься вниз по его команде. Только и всего!