Призраки Черного леса - Евгений Васильевич Шалашов

— Или те, на кого богатство свалилось нежданно-негаданно, — дополнил я. Поинтересовался, сдерживая смех: — А благородное происхождение вы исключаете?

— Благородный человек никогда бы не позволил себе отказаться от усадьбы! Он должен осознавать свою ответственность перед домом, перед землей и перед людьми.

— Да, действительно, — кивнул я. — Ни разу в жизни не встречал благородного человека, который бы подарил неизвестной особе имение. Как там вы его обозвали? Яблоневый сад?

— Раньше усадьбу называли усадьбой Йорген, по имени моих предков. Апфельгартен — гораздо благозвучнее, чем Артакс. Но если вы возражаете…

Мне было все равно. Хоть яблоневый сад, хоть брюквенное поле.

Выпроводив-таки фрейлейн Кэйтрин, я улегся в постель. Подвинув Лоту — вот молодец девка, умеет спать! — попытался еще раз все здраво взвесить и составить план действий. В результате получилось даже несколько планов. Самым мудрым казалось убийство бедной сиротки, с сокрытием трупа. Не видели дочку рыцаря Йоргена пять лет, но ведь никто и не искал! (Правда, придется убить Томаса с Курдулой, а их жалко — безвредные старички!) Еще вариант, показавшийся стоящим, — оседлать Гневко, забрать у ростовщика деньги (а то и черт с ними!) и ускакать куда-нибудь подальше. Можно обратно, в Швабсонию, можно в другую сторону. К горам, где гномы пасут коз и приносят сыр. А слово… Ну, прощают же тех, кто изменяет слову под страхом смерти. А брошенная невеста будет рада. Наверное, так бы и сделал, если бы купчая оставалась у фрейлейн Кэйтрин!

— Как же вы жить-то будете? — подала голос Лота. Приподнявшись на локте, девушка зевнула. — Такие благородные оба — хошь удавись.

— Ты же вроде спала? — удивился я.

— Да я так, подремывала. Поспишь тут с вами, с благородными. Вы тут благородством меряетесь, а мне слушай. Ты дальше-то как жить собираешься, после свадьбы?

— В каком смысле? — не понял я.

— Так ты же у алтаря будешь клятву давать — мол, в горе и в радости вместе. Ты же жене слово дашь, что изменять не будешь.

— Лота, как тебя, умную такую, да еще не убили? — вздохнул я, понимая, что девка права.

— Так я ж не со всеми умная, а только с тобой, — усмехнулась шлюха. — Поняла, что по морде не дашь и голой за дверь не выкинешь.

— Когда и узнать-то успела?

— Так по тебе видно.

— Заслужишь — дам, — честно сказал я.

— Так если заслужу, — хохотнула девка. — Если ты мне по морде дашь — стерплю. Стало быть, заслужила. Ладно, не заморачивайся пока. Женись сначала, а там видно будет. Совсем худо придется — сбежишь, как мой женишок сбежал, или жену зарежешь, вот и вся недолга.

Глава 4

Шойзель — мостостроитель

Ремонт усадьбы затянулся. Понадобилось не две недели, как предполагали, а целый месяц. Можно бы раньше закончить, но куда нам спешить? Фрейлейн Йорген стремилась, чтобы все было как раньше, а то и лучше. Барышне захотелось, чтобы в окна вставили витражи с единорогами. Мол, картинки, набранные из цветного стекла и засунутые в свинцовые рамы, — давняя мечта ее родителей. При рыцаре Йоргене почти все окна были затянуты промасленным холстом, от которого остались одни ошметки. По мне — лучше бы вставить прозрачные стекла, и вышло бы не дороже, чем витражи, а света стало бы куда больше. К тому же, случись какая напасть, заменить стекла проще, нежели восстанавливать картинки.

Будущая хозяйка моталась туда-сюда, нанимая художников, рисовавших эскизы, выбирала цветное стекло, где-то выискивала самый лучший свинец, а потом доводила до белого каления мастеров, составляющих витражи. То ей казалось, что единорог, набранный из синих осколков, плохо смотрится на зеленой траве, а бледно-розовый рыцарь не гармонирует с дамой, выполненной в сиреневых тонах, то вдруг мерещилось, что искусственное солнце плохо сочетается с закатом настоящего светила. Короче говоря — фрейлейн достала не только мастеров, но даже брауни. Старик домовой как-то не выдержал и за одну ночь вставил цветные стекла в свинцовые переплеты, показав, как оно правильно. Мастера с перепугу попросили расчет, снизив запросы раза в два.

Но, как ни старались мы оттянуть свадьбу, каменщики завершили ремонт стен, кровельщики заменили черепицу, а плотники перестелили полы. Господский дом, флигель, конюшня и прочие службы радовали лаконичностью — белый низ, красный верх. И все это великолепие утопало в зелени!

Чего мне не хватало, так это укреплений. Донжона, где можно укрыться в минуту опасности, подземного хода и галерей, соединяющих все строения. Следовало бы обнести усадьбу высокой стеной, поставить две-три (а лучше четыре!) башни, выкопать ров и установить подвесной мост. А вместо окон, укрытых хлипкими ставнями, соорудить бойницы! Вырубить лишние деревья в саду, мешающие обзору.

В теории я мог бы превратить мирную усадьбу в укрепленный замок. И даже собирался это сделать. Но… Крепости хороши, если в них наличествует гарнизон, на стенах несут службу часовые. Можно нанять горожан, привлечь молодых арендаторов. Можно-то можно, но какой в этом смысл? Любая армия существует с определенной целью и против реального врага — будь это крошечная баронская дружина, должная отбиваться от «армий» соседей и восставших крестьян, или имперское войско, призванное покорять чужие страны. Здесь ничего не было. Воинственных соседей можно не опасаться. Они либо переселились из имений в города, либо сидели в таких же неукрепленных усадьбах, больше напоминающих охотничьи домики, и на чужие земли не претендовали.

Крестьяне-арендаторы восстаний не поднимали. Внешняя угроза (ну как же приличному государству без нее?) была где-то далеко. До Силинга — столицы герцогства четырнадцать дней верхом, до приграничья, где шла вялотекущая война с королевством Ботэн (там-то и был когда-то пленен рыцарь Йорген), — месяца два. А были еще Вентийские горы (до них дня два пешим ходом, а на коне быстрее), с которых якобы спускались гномы. В крошечных человечков я до сих пор не верил, но горы — дополнительная защита, как от вражеских солдат, так и от государственных чиновников.

Стоило ли удивляться, что возводить укрепления в здешних краях было не принято? Города не имели крепостных стен, деревни никто не обносил частоколом. В лучшем случае крестьяне сколачивали деревянные изгороди вокруг садов, чтобы не забирались нахальные козы, не заходили