Заложница любви - Линда Уиндзор

– Тогда позвольте мне хотя бы прикрыться полотенцем, сэр. Я не привыкла с кем-либо мыться в одной ванне, тем более с мужчиной! Если…

Появление полотенца заставило ее замолчать.

– Поднимите руки, я заверну вас в полотенце.

Дрожь пробежала по телу Бронуин, когда теплое дыхание коснулось ее затылка. Эта была обезоруживающая ласка, для которой не потребовалось даже прикосновения. Настоящий мужчина среди мужчин, вспомнила она… и среди женщин. С безразличием служанки Вольф развернул полотенце и аккуратно обернул его вокруг тела Бронуин, однако низкий ласкающий тон голоса указывал, что Вольф вовсе не остался равнодушен к ее красоте.

– Твоя кожа нежна, как щека ребенка, милая, но, я думаю, ты и сама это знаешь.

– Приберегите свои нежности для служанок, сэр. Я буду говорить с вами только о деле.

Как будто у нее есть выбор, подумала, расстроившись, Бронуин. Вольф ясно дал ей понять, что не собирается отпускать ее, пока не покончит со своим щекочущим нервы сумасбродным занятием.

От скользящих движений пальцев наемника по телу Бронуин разлилась непрошенная истома. От лона поднималась не ведомая ранее теплота. Никогда в жизни не чувствовала она себя… такой уязвимой. Как будто близость мужского тела и самоуверенное поведение этого человека пробуждали в ней страстную женщину. Такой она себя не знала.

– Дело, говорите? Хорошо! Так о чем же вы желаете беседовать?

Бронуин заставила себя сосредоточиться и ухватилась за первую же мысль, что пришла ей в голову.

– Я хочу, чтобы вы убили Ульрика Кентского.

Пальцы Вольфа начали массировать ее напряженные плечи и шею, что при других обстоятельствах принесло бы ей большое облегчение.

– А хорошо ли вы мне заплатите?

– Я… гм… позже я найду деньги… У меня есть доказательства его предательства.

Черт бы побрал вино и еду! Теперь ее голова откидывается назад, словно ей нравится возмутительное поведение наемника!

– И тогда вы выйдите замуж за Дэвида, как и собирались, и он заполучит и вас, и ваши владения! Может, сначала мы обсудим с ним это дело?

Бронуин резко отшатнулась, уцепившись за полотенце, но Вольф оказался проворнее и удержал ее за плечо.

– Черт бы побрал Дэвида Эльвайдского и всех уэльских рыцарей! Они ничем не помогли мне, когда я просила их о помощи. Они говорят обо мне, будто я какая-то кабацкая шлюха, и плетут такую ложь, которая оскверняет произносящие ее уста! Дэвид… Я не желаю больше знать Дэвида!

О, Боже! Неужели она всегда будет жертвой? Сначала злосчастное намерение выдать ее замуж за врага, потом трусость Дэвида и убийство родных, а теперь еще и предательство самого ее бесстыдного тела, не желающего повиноваться яростным приказаниям не обращать внимания на эти восхитительные ощущения! Но, собачья душа, плакать она не будет!

Повернувшись к своему собеседнику, Бронуин храбро постаралась скрыть горечь рухнувших надежд.

– Мне не на кого опереться, сэр… не на кого.

Оказаться без защитников ей было также внове, как и просить о помощи. Она обратила умоляющий взгляд на своего спутника, только сейчас заметив, что борода и волосы у него пострижены. Теперь борода подчеркивала мужественные очертания его подбородка, а темно-золотистые кудри доходили до широких плеч. Грудь, поросшую завитками волос, пересекал бугристый шрам, оставленный, без сомнения, мечом. Были и другие шрамы, поменьше – следы ранений, которые для другого человека оказались бы, пожалуй, смертельными. «Щадил ли Вольф когда-нибудь свои жертвы?» – мелькнуло в голове у Бронуин. Она смущенно заправила за уши влажные волосы и кашлянула.

– Окровавленные головы моих родителей лежали у меня на коленях. Я завернула мою служанку в свой плащ, чтобы прикрыть ее наготу, но сначала… – она всхлипнула и отвела глаза, – сначала мне пришлось вытащить копья, которыми они ради развлечения пригвоздили ее к земле. Но это они сделали, видимо, уже, после того как изнасиловали несчастную и перерезали ей горло. Они подумали… – Бронуин содрогнулась. – Они подумали, что это я. Они… они издевательски набросили на нее мою подвенечную фату.

Бронуин зажала в кулаке край полотенца. Только этим и выдала она те неимоверные усилия, которые ей пришлось приложить, чтобы сдержать слезы.

– Разве не понятно, почему я хочу, чтобы человек, виновный во всем этом, понес наказание, сэр? – На краткий миг Бронуин показалось, что она обрела союзника. А может быть, просто пламя свечи отразилось в глазах Вольфа, или сама она испытала к наемнику мимолетную симпатию? Девушка отвела глаза, снова охваченная тревогой, потому что взгляд Вольфа пытливо останавливался на ее лице, словно ему еще требовались другие подтверждения услышанному.

– Единственное, что я вам должен, миледи, это, как обещал, обучить вас обращаться с кинжалом. Но я не настолько безрассуден, чтобы вступать в борьбу с таким человеком, как Ульрик Кентский, всего лишь выслушав жалостную исповедь, даже если она и тронула мое сердце. Я помогу вам только после того, как получу плату.

Бронуин вскочила на ноги, вызывающе вздернув подбородок. Этого следовало ожидать! Не было смысла взывать к его сочувствию! Разумеется, наемник давно уже выработал особое чувство самосохранения ради того, чтобы выжить.

– Тогда я сделаю это сама, сэр, храбрости мне хватит.

– Но благоразумия вам явно не хватает, – Вольф принудил ее снова сесть. – Расслабьтесь, миледи. Может быть, это ваше последнее купание в жизни, и ничем подобным вам больше никогда не доведется насладиться.

– Трудно получить от купания удовольствие, когда такие, как вы, мутят воду. Могу я быть уверена, что вы сохраните мою тайну, еще хотя бы один день, или вы тоже будете хвастаться, как этот самый Дэвид, что были допущены к моим прелестям?

– То, что доставляет мне удовольствие, касается только меня, миледи. Вашу тайну я не выдам.

– Но за какую цену? – скептически усмехнулась Бронуин.

Вольф притянул ее к себе.

– За поцелуй! Скрепим тайну печатью.

Девушке показалось, что выпитое вино разливает жаркий огонь в нижней части ее тела, вызывая сладостные ощущения, но разум отвергал предложение Вольфа как оскорбительно непристойное. Она была глупа, доверившись человеку, собиравшемуся продать свои услуги королю. Кто знает, не убьет ли он ее и не потребует ли за это награду у Ульрика Кентского… после того как утолит голод, что начинает гореть в его пристальном взгляде?

Бронуин прижала полотенце к груди, когда наемник привлек ее к себе. Вода, в которой они находились, была теплой, но еще более теплым оказалось тело, прильнувшее к ее напряженному телу. Руками она уцепилась за край бассейна, чтобы не оказаться в объятиях, не представляя себе, какое соблазнительное зрелище открылось взору мужчины после того, как она перестала придерживать полотенце. Бронуин заметила лишь, что золотисто-карие глаза вспыхнули ярче отражавшегося в них мерцающего огонька свечи.