Однажды разбитое сердце - Стефани Гарбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эванджелина попыталась отстраниться, но он действовал быстрее. Джекс поднес к ее рту палец и прочертил вдоль губ кровью. Металлической и сладкой. Невероятно сладкой. Она хотела возненавидеть этот вкус, но он был скорее ощущением, чем оседающим на языке послевкусием. Чувством, напоминающим идеальный заключительный аккорд, прежде чем сон окончится. Последними проблесками солнечного света перед надвигающимся дождем; упущенными желаниями, которые почти осуществлены. Эванджелина хотела слизнуть с губ…
– Нет. – Джекс сделал быстрый жест рукой, накрыв ее губы своими пальцами. – Не облизывай, ты должна позволить крови впитаться в губы, иначе магия не сработает.
Эйфория Эванджелины превратилась в холодный, липкий ужас. Заключая сделку с Джексом, она боялась целоваться с незнакомцами – но ей и в голову не приходило, что поцелуй может навредить им, что Джекс может запятнать ее губы кровью и заразить своей магией.
– Что ты сделал? – спросила она. – Что случится, если я поцелую принца Аполлона?
– Когда, – бесцеремонно поправил Джекс. – Если ты не поцелуешь принца Аполлона до окончания сегодняшнего торжества, то умрешь. Что будет очень досадно, ведь есть способы и получше уйти из жизни. – Бесстрастные глаза Джекса опустились на рот, который он только что окрасил своей кровью.
А затем он направился к остальным участникам вечера.
14
Эванджелина не знала, подвластно ли время магии и работает ли она на Севере иначе. Но она готова была поставить свою жизнь на то, что в тот самый миг, как Джекс зашагал прочь, ход времени ускорился.
Ужин проходил за изысканно накрытым столом, окружавшим дерево-феникс. Стол был уставлен оловянными кубками и медовыми свечами в форме за́мков, а рядом с каждой тарелкой стояли деревянные фигурки крошечных драконов с именами. Имя Джекса разместилось подле ее имени. Он не явился на ужин, но его кресло никогда не пустовало и привлекало к себе любопытных вельмож: Принц Сердец, очевидно, был прав, говоря, что его внимание сотворит чудеса с ее известностью.
Все вокруг проявляли дружелюбие в духе «Я говорю с тобой только потому, что кто-то другой выставил тебя как важную персону». Эванджелина услышала немало комплиментов, начинавшихся словами «Какой красивый цвет волос, прямо как у той принцессы», – и, конечно, никто не мог вспомнить, какое у той принцессы имя или за каким принцем она была замужем, но едва ли не каждый акцентировал на этом внимание. Эванджелина изо всех сил старалась быть учтивой и вежливой, но все, о чем она могла думать, – это поцелуй с принцем Аполлоном. Часть ее была слегка заинтригована этой идеей – кто бы не захотел поцеловать принца? – но Эванджелина не желала, чтобы все случилось именно так. Она не желала навязывать ему свое общество, но и не знала того, почему Джекс хотел, чтобы она это сделала. Чего Джекс собирался этим добиться?
Ей хотелось надеяться, что Принц Сердец пошутил, сказав, что она умрет, если не поцелует Аполлона до окончания сегодняшнего вечера. Но Джекс создавал впечатление человека со смертельно серьезными намерениями, даже если его слова звучали будто насмешка. А учитывая то, как он бросил ее, когда она обратилась в камень, Эванджелине с трудом представлялось, что его может заботить тот небольшой факт, что она обратится в труп. Или…
– Простите, мисс Фокс. – Дворцовый слуга похлопал ее по плечу. – Пришло ваше время умирать.
Эванджелина вздрогнула, но быстро осознала, что слуга сказал совсем не это. На самом деле он сказал: «Пришло ваше время встретиться с принцем». Но в тот момент ей казалось, что это одно и то же. В голове возникала лишь одна версия, почему Принц Сердец хотел, чтобы она поцеловала принца Аполлона: Джекс хотел его убить. Джекс окрасил ее губы своей кровью, передав часть своей магии, а дар его заключался в роковом поцелуе – и это, вполне возможно, означало, что и поцелуй ее теперь смертелен.
Ее дыхание участилось, когда она приблизилась к ступеням, огибающим дерево-феникс.
Джекс прислонился к перилам у самого основания лестницы, запрокинув голову, а заслонившие его глаза голубые волосы создавали впечатление, будто он прождал ее всю ночь.
– Готова, лапочка?
Он протянул руку, как джентльмен.
Эванджелина проигнорировала его жест, но наклонилась достаточно близко, чтобы задать свой вопрос, когда они начали подниматься по винтовой лестнице:
– Почему ты хочешь, чтобы я поцеловала принца Аполлона? Это убьет его?
Джекс искоса взглянул на нее.
– Я ценю хорошее воображение, но используй его для поцелуя с принцем, а не для размышлений о возможных последствиях.
– Я не собираюсь целовать его, пока ты не скажешь мне, зачем тебе это.
– Если бы я хотел, чтобы ты убила принца, то не поднимался бы с тобой по этой лестнице. – Джекс обхватил ее рукой, от которой она только что отказалась. Рукава его серой рубашки были закатаны, и она могла ощущать его кожу, прохладную и твердую, точно камень. От прикосновения тело Эванджелины покрылось крошечными непрошеными бугорками, когда он притянул ее к себе ближе. – Нет смысла заставлять другого человека совершать убийство, если ты будешь находиться с ним в одной комнате.
Эванджелина хотела продолжить их спор, но Джекс достаточно убедительно обозначил свою точку зрения, что принесло небольшое облегчение. Эванджелина на самом деле не хотела умирать, но также она понимала, что не сможет поцеловать принца, думая, что это навредит ему.
– Если не в этом твой план, то что произойдет, когда я поцелую его?
– Зависит от того, насколько ты хороша. – Леденящий душу взгляд Джекса опустился на ее губы. – Ты ведь умеешь целоваться?
– Конечно, я умею целоваться! – Она выдернула руку.
Джекс нахмурился.
– Почему ты так злишься? Считаешь принца уродливым?
– Дело не в том, как он выглядит. Я не хочу причинять ему боль.
– Я не собираюсь просить тебя довериться мне, потому что ужаснее идеи не придумать. Но ты можешь поверить, что если бы я хотел твоими руками чинить вред Аполлону, то меня бы не было поблизости.
Воздух наполнился вязкими ароматами бальзама и дерева, когда они добрались до вершины лестницы. Над ними шелестели золотисто-коричневые листья, и Эванджелина заметила не меньше полудюжины стражников в одинаковых золотисто-коричневых мундирах, сидящих на ветвях, которые, сплетаясь друг с другом, создавали крышу балконных покоев принца Аполлона.
Она бросила на Джекса испуганный взгляд.
– Не волнуйся, – прошептал он. – Никто не собирается пускать в тебя стрелу за поцелуй с принцем.
Но что-то должно было случиться, когда она поцелует принца. Эванджелине
