Ликабет Книга 2 - Владимир Балашов

Маний проникся. Смотрел на Буховцева и был весь внимание.

— У меня для тебя есть дело Авл.

— Слушаю, господин — Маний подобрался, и было видно, что готов выполнить любое его задание.

— У одного из вождей херусков, достойного Сегеста, есть воспитанница, ее зовут Альгильда. Я бы хотел с ней увидеться, и она со мной тоже. Это можно устроить?

Лицо Мания помимо его воли расплылось в глупой улыбке.

— Конечно. Легионеры знают Сегеста, он часто бывает в нашем лагере, а с префектом Эггием они дружны. Да и красотку Альгильду тоже знают многие. В прошлом году весь восемнадцатый надрывал животы, когда Тит Постумий пытался ее охмурить, а когда она ему отказала, об этом неделю только и говорили. Трудно поверить, что она положила глаз на кого‑то из наших. Хотя, причуды Венеры необъяснимы, да и чего это я? Только такому как ты трибун, это и по силам.

— Так это можно устроить?

Авл задумался.

— Можно, почему нет. Римские товары Сегесту привозят торговцы, но часто он посылает людей и в поселки. Я узнаю, через кого он закупает товар, и кто к этому человеку приходит. Ты знаешь, кого‑нибудь кому доверяет Альгильда?

— Знаю. Это ее дальняя родственница. Девушку зовут Вереда.

Маний кивнул, и снова ехидно улыбнулся.

— Я попробую, трибун, но на твоем месте был бы осторожным. Сегест не прост.

— Мы завтра с Филаидом отправляемся в поход на пять дней. Постарайся связаться с Альгильдой.

— Это как получится, времени мало, поэтому не обещаю, но что‑нибудь узнаю обязательно.

Валерий передал ему двадцать денариев.

— Это тебе. Трать на покупки в канабе, а несколько монет положи торговцу, чтобы у него полегчало на языке.

— А ты трибун, знаешь, как общаться с торговцами — Маний весело рассмеялся.

После была встреча с Титом Постумием. Несмотря на то, что особой симпатии к Титу он не испытывал, в настоящий момент формально Постумий был старшим в легионе, и Буховцев обязан был сходить к нему с представлением. Валерий рассказал Постумию о прошедшем приеме в лагере наместника, и о предстоящем походе к знаменитому 'кратеру Плутона', как именовали это место среди легионеров. Тит рассказ о Форс Фортуна выслушал с интересом, а походом 'в лес', как он выразился, заинтересовался мало. Они побеседовали немного, и Валерий пошел к лагерным алтарям. Как бы он не относился к Постумию, в местном понятии они были единым патрицианским мирком, включавшим кроме их двоих, еще четыре человека, вместе с Публием Квинктилием Варом, и это объединяло.

К лагерным алтарям Буховцев подошел со всей серьезностью и даже некоторым трепетом. Он уже знал, что за всеми жертвоприношениями и поклонением языческим богам есть реальный практический смысл. Приносить жертву кровью он не стал, не тот случай. Заплатил несколько монет, и жрец воскурил в курильницах крошечные комки ладана. Запахло пряным, сладковатым запахом и Валерий мысленно вознес к божествам. Просил ясности мысли и помощи в предстоящем предприятии. На этот раз никто в его голове не копался, ему просто стало спокойно на душе, а в сердце поселилась уверенность в правильности своих решений и поступков. А это было не мало. После отбоя, он вошел в палатку и рухнул на ложе без сил.

В конце первого дня перехода отряд разбил лагерь на широком уступе кряжистого холма в окружении молодых дубов и сосен. Каменистая поляна, поросшая свежей травой, перемешанной с разноцветьем горных цветов. За спиной невысокий скальный навес, а перед ними крутой обрыв, за которым простирался бесконечный лес, на горизонте переходящий в невысокую горную цепь Тевтобурга. Где‑то там лежала цель их путешествия, но до нее был еще один переход.

Сам путь запомнился Валерию изматывающими подъемами и спусками. Они вышли из лагеря утром и по узкой тропе сразу поднялись в гористую местность и дальше на холмы. Тропа вела по вершине горного кряжа на запад. Иногда едва заметная она петляла по холмам вверх — вниз. Часто приходилось идти по краю кручи, хватаясь за ветви деревьев. Один раз они спускались с холма, переходили крошечную долину с ручьем и снова шли вверх. К обеду на небе собрались тучи, но дождь так и не пролился, хотя гулкие раскаты грома изредка слышались на всем протяжении их пути. Как говорится — и слава Богу, потому что идти по размытой дождем едва видимой горной тропке было опасно для жизни, да и вообще, вряд — ли возможно. Переход дался тяжело, но командир разведчиков опцион Квинт Нерий вел их уверенно, и после пары привалов отряд добрался наконец до этой поляны, где и решили переночевать. Завтра предстоял спуск в долину, и к вечеру они должны были выйти к цели своего похода.

Легионеры сложили у скалы пирамиду из оружия и принялись за устройство шалашей. Валерий наблюдал за их уверенными движениями. Сразу было видно, что ребята занимались знакомым делом, да и в чужой местности они ориентировались хорошо. Почти все из разведки, что было видно по вооружению. Легкие кожаные доспехи, облегченные щиты и короткие копья — дротики, называемые в легионах велитскими, были обычным снаряжением разведчиков. В середину поляны для костра накидали веток сушняка, и Буховцев решил вспомнить навыки выживания. Достал из кожаного мешочка сухой мох и кресало, выбил искру, и когда мох заалел неуверенным пламенем, подложил сухих веток. Подошедший Нерий подкинул сушняка и занялся костром, а Валерий отошел на край поляны и осмотрел горизонт, где холмы сливались с темно — синим небом. По округе гулял свежий ветер, а вдали слышались редкие раскаты грома. Казалось, скоро небо затянет тучами и брызнет дождик. Нет, дождя все — же не будет, решил он.

Пока легионеры были заняты делами, Буховцев погрузился в размышления. После памятной ночи на Форс Фортуна прошло два дня, и только сейчас он достаточно успокоился, чтобы вспоминать все с холодной головой. Он вспомнил Альгильду с горящими глазами и подивился наблюдательности Ахилла Филаида. Прав он был насчет страстей. Нежной любви, со вздохами под Луной, ждать от местных девушек не следовало. Даже такая скромница как Альгильда, почувствовав близость предмета страсти, сразу кинулась как в омут с головой. Все — таки в этих людях было слишком много от природы, и это Валерию нравилось. Нравилось потому, что эта безотчетная, всепоглощающая страсть была направлена на него, а не на кого — то другого. Приятно чувствовать, что тебя любят не умом и правильным расчетом, а безотчетно, по неизвестной для науки тайне человеческого бытия. Той, что позволяет интуитивно определять единственно созданное для тебя, человеческое существо. Да и он сам хорош. Много ли раз в жизни он говорил женщинам 'любимая'. Пару раз мог припомнить. Просто удивительно, что с ним происходит. Хотя, 'любимая' обычное в обиходе у римлян слово. 'Любимый, иди ко мне, я стою всего лишь десять ассов' - часто кричат и лупии на Субуре. Хорошо, что Альгильда этого не знает. Валерий рассмеялся.

За этими размышлениями его и застал Ахилл.

— Кроме тропы других подходов к поляне нет. Так что выставим караулы, и можем ночевать спокойно.

Буховцев кивнул.

— Ахилл, давно хотел тебя спросить — как получилось, что ты променял Афины на эти дикие места? Но если в этом есть какая‑то тайна, можешь мне не рассказывать.

Эллин пожал плечами и сел рядом.

— Секрета большого нет. В легионе многие знают мою историю, но если тебе еще не рассказали, слушай. Я вырос и провел детство в Арголиде. У нашей семьи там было большое поместье, так что до восьми лет я пас коз с местными мальчишками и думал, что буду заниматься этим всегда, но когда отец забрал меня из гинекоя, то сразу увез в Афины. Там я узнал палестру Эвмеда, а также многих риторов из Ликея. Филаиды, Марк очень древний и богатый род. К нему принадлежат многие старые семьи в древнем городе. Одни богаче, другие беднее. Много Филаидов живет в Коринфе и Беотии, да и в восточных эллинских городах богатых семей принадлежащих к роду Филаидов тоже много. Равным ему знатностью можно назвать лишь Алкмеонидов и Писистратидов. Так же велики и его интересы в Афинах. Места на Агоре, виноградники и оливы на Педионе, рудники. Когда Афины достигли величия и распространили торговлю и влияние в свои колонии и другие города, туда пошли и богатства Филаидов. И всем этим управляет один человек. Он следит, чтобы интересам рода и его достоинству не было нанесено ущерба. В разное время, главы самых знатных семей занимали это место. Сейчас это старик Тисандр. Он и его семья следит за делами Филаидов, а второй по знатности моя семья. Мой отец Лисипп родственник Тисандра — Ахилл посмотрел на Буховцева, понял ли он завязку этой истории.

Валерий кивнул. Губы хотели расплыться в улыбке, настолько история напоминала сюжеты эллинских трагедий, но улыбаться он не стал. Филаид продолжил.

— Я рано стал выделяться среди своих ровестников — эфебов. Побеждал их в схватках на мечах в палестре у Эвмеда, да и в драке всегда отличался. Учителя в Ликее говорили, что древнюю мудрость я познаю быстрее других. А самые прекрасные девы Афин пускали обо мне лесные для любого мужа слухи. Постепенно люди стали замечать меня и уже пошли разговоры, что я и обликом похож на Ахилла Мирмидонянина, а такой вождь, встань он во главе Филаидов, мог бы принести много пользы роду. Все это были лишь разговоры, но Тисандр отнесся к ним очень серьезно. Тем более, что из детей у него был лишь один сын — Мелесий. Человек, отмеченный множеством пороков. Живи он среди херусков, они давно утопили бы его в болоте, по своему обычаю.