Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет - Владимир Мавродин

Участие широких народных масс в войне нашло свое выражение также в организации ополчения, которое стало серьезным источником резервов для армии. Уже в процессе формирования ополчения ярко проявился патриотизм крепостных крестьян и других слоев населения, стремившихся принять активное участие в борьбе за свободу Отчизны. В Смоленской губернии в ополчение вступило свыше 13 тысяч ратников, в Московской — более 34 тысяч, в Тверское — почти 16 тысяч. Всего по трем губерниям в ополчение вступило свыше 230 тысяч ратников.

Высокий патриотический подъем народа, его стремление с оружием в руках защищать Родину и изгнать захватчиков пугали отдельных представителей власти. Именно этим можно объяснить действия начальника Московского ополчения графа Ростопчина, сорвавшего вооружение ополченцев и оставившего в московском арсенале противнику свыше 70 тысяч ружей.

Большое значение формированию ополченцев придавал М. И. Кутузов. В начальный период войны дворянство Петербургской губернии избрало его начальником ополчения. Кутузов активно включился в его комплектование и обучение. «Он командовал тогда Петербургским ополчением, занимался им от всей души, присутствовал при приеме ратников, вооружении и обмундировании их, делал им лично наставления и увещевания»,[52] — писал позже его адъютант. Кутузов разработал правила по обучению ополченцев, которые он, став главнокомандующим, распространил на ополчения всех губерний. Возглавив армию, фельдмаршал начал активно привлекать силы ополченцев для непосредственного участия в военных действиях. Уже в боях под Смоленском ополченцы приняли боевое крещение, ратники активно действовали также в Бородинском сражении. Рассказывая об одном из эпизодов Бородинского боя, французский офицер Винтурин писал: «И вдруг высокий лес ожил и завыл бурею. Семь тысяч русских бород высыпало из засады. Со страшным криком, с самодельными пиками, с домашними топорами они кидаются на неприятеля, как в чащу леса, и рубят людей, как дрова».[53]

Особенно широко силы ополченцев использовались в борьбе с врагом в период Тарутинского «сидения» и контрнаступления русской армии. Во время пребывания французов в Москве ополченцы вместе с партизанскими отрядами прочно закрыли расходившиеся из древней столицы дороги на Тверь, Ярославль, Владимир, Рязань, Тулу, Калугу, наносили чувствительные удары противнику, истощая и деморализуя его живую силу.

В период контрнаступления, начиная с разгрома корпуса Мюрата на реке Чернишне, ополченцы принимали участие во всех крупных сражениях. Высокую оценку воинской храбрости ополченцев давали многие русские военачальники. Генерал П. Х. Витгенштейн, освободивший 8 октября Полоцк, отмечал в своем донесении Кутузову, что ополченцы, дравшиеся с исключительной неустрашимостью, ни в чем не отставали от старых солдат регулярных частей. «Сбросив с себя армяки, — писал он, — ратники выбегали из цепи, устремлялись в рукопашный бой, дрались прикладами и топорами, бесстрашно бросались под град пуль и картечей, сражаясь, как разъяренные львы, а при сильном натиске неприятеля стояли, как неподвижные скалы. Случалось им целыми колоннами, крикнув „ура“, встречать конницу прикладами и мгновенно ее опрокидывать». Во многих донесениях М. И. Кутузову, в воспоминаниях участников Отечественной войны 1812 года отмечается беспримерная храбрость ополченцев, высокий патриотический долг, ненависть к захватчикам.

Широкое развертывание народной, «малой» войны приближало гибель наполеоновской армии. События Отечественной войны 1812 года, ее народный характер, тесная связь армии и народа являются блестящей иллюстрацией слов В. И. Ленина о том, что «вся история освободительных войн показывает нам, что если эти войны захватывали широкие массы, то освобождение наступало быстро».[54]

35 дней находились оккупанты в сожженной Москве. Русская армия за эти дни отдохнула, окрепла, увеличила свои силы. Что касается армии Наполеона, то она слабела в результате нехватки продовольствия, падения дисциплины, особенно в частях, состоявших не из французов, а из представителей других народов Европы. Приближалась зима, а ответа на свои предложения о мире Наполеон не получал. В отчаянии он поставил перед маршалами вопрос о походе на Петербург, но, не получив с их стороны поддержки, оставил эту идею.

6 октября на берегу реки Чернишня русские войска нанесли поражение Мюрату, находившемуся в авангарде французской армии. Это было важным событием в осуществлении контрнаступления русской армии, так как оно было первым наступательным сражением, завершившимся поражением противника. Успех способствовал подъему духа русской армии, а Наполеона заставил поторопиться с оставлением Москвы.

В ночь на 7 октября Наполеон вышел из Москвы, заявив: «Идем в Калугу. И горе тем, кто станет на моем пути».[55] Однако чашу горечи французскому полководцу и его армии пришлось испить до конца.

Перед уходом из Москвы Наполеон отдал приказ взорвать Кремль, поручив это варварское дело маршалу Мортье. Трое суток французы насильно заставляли русских, оставшихся в Москве, рыть подкопы для минирования кремлевских стен и архитектурных памятников. 9 октября начали раздаваться взрывы, продолжавшиеся до 11 октября и разрушившие часть стен и башен Кремля и Арсенал. В городе вновь вспыхнули пожары. Чистая случайность не дала возможности Мортье выполнить до конца варварский приказ Наполеона: дождь подмочил фитили в заложенных минах, и не все они взорвались.

Длинной вереницей растянулись за французской армией обозы с награбленным добром.

Выходя из Москвы по Старой Калужской дороге, Наполеон уверял свои войска, что они нанесут поражение Кутузову в том самом месте, где он только что одержал победу над Мюратом. Однако в пути он перевел свою армию на Новую Калужскую дорогу. Этим маневром он хотел обмануть Кутузова и, обойдя левый фланг русских, быстрым маршем через Малоярославец занять Калугу, где были сосредоточены большие продовольственные запасы русских. Из Калуги Наполеон мог двигаться дальше к Смоленску по не тронутым войною районам. Однако обмануть Кутузова ему не удалось. Фельдмаршал своевременно узнал о маневре главных сил неприятеля и принял необходимые меры. Он выдвинул к Малоярославцу казаков Платова и корпус генерала Дохтурова, приказав им преградить дорогу французской армии на Калугу.

Русские войска подошли к городу в тот момент, когда туда уже начали входить авангардные части французской армии. 12 октября у Малоярославца развернулось ожесточенное сражение, сыгравшее решающую роль в направлении дальнейшего движения французской армии.

Когда раздались первые залпы русской артиллерии по переправам через речку Лужа и передовым частям французов, Наполеон не поверил, что на его пути стоит русская армия, настолько это оказалось для него неожиданным. Корпус Дохтурова выбил врага из города. Однако подходили новые французские части, и битва час от часу становилась ожесточеннее. Город переходил из рук в руки.

К измотанным войскам Дохтурова подошли части Раевского, а затем главные силы русской армии, что сразу изменило обстановку. Участники сражения отмечают хладнокровие и выдержку М. И. Кутузова, принявшего на себя руководство сражением. «Он был под неприятельскими ядрами, вокруг него свистели даже пули. Тщетно упрашивали его удалиться из-под выстрелов».[56] Восемь раз город переходил из рук в руки. Однако и Кутузов, и Наполеон прекрасно понимали, что дело не в самом городе, а в том, куда дальше двигаться французской армии: на Калугу или на Можайск.

Принятые Кутузовым меры не давали возможности Наполеону двигаться на Калугу без нового сражения, а вступить в него, видя перед собою основные силы русских, он не рискнул. Собравшийся на следующий после сражения день военный совет показал, что большинство генералов и маршалов Наполеона были против нового боя. Только темпераментный Мюрат заявил, что, если ему дадут остатки кавалерии и гвардию, он расчистит путь на Калугу. Маршал Бессьер, мотивируя невозможность ввязываться в новый бой на занятой русскими войсками позиции, сказал: «И какая позиция? Только что мы узнали ее силу. И против каких врагов? Разве мы не видели вчерашнего поля битвы, разве не заметили, с какой яростью русские рекруты, еле вооруженные, едва одетые, шли там на смерть!».[57] Да, по своему упорству, настойчивости и кровопролитию прошедшее сражение походило на Бородинский бой.

Наполеон видел решимость Кутузова не допустить прорыва французской армии к Калуге и принял решение идти на Верею, Можайск. 14 (26) октября французские войска двинулись в этом направлении к Смоленску по Старой дороге, опустошенной и разоренной ими ранее. Все это свидетельствовало об их отступлении, о переходе инициативы в руки Кутузова. В этом и состоял смысл сражения у Малоярославца как переломного момента в ходе военных действий. «Сей день, — писал Кутузов, — есть один из знаменитейших в сию кровопролитную войну, ибо потерянное сражение при Малоярославце повлекло бы за собою пагубнейшее следствие и открыло бы путь неприятелю через хлебороднейшие наши провинции».[58]