Наследники страны Ямато - Ольга Крючкова

Тут-то даймё и приметил предприимчивого Киносита-Хидэёси, земляка из Овари, сначала назначив на должность Носителя сандалий, а затем поручив сметливому асигаре ремонт обвалившихся укреплений своей резиденции. Киносита-Хидэёси, проявив удивительные способности, завершил ремонтно-строительные работы за три дня. Это так поразило Нобунагу, что он, несмотря на низкое происхождение своего подчинённого, назначил его управляющим небольшого замка Киёсу. Впоследствии Киносита-Хидэёси были поручены финансовые дела Нобунаги и тот с ними успешно справлялся.

Даймё всячески благоволил к новому управляющему и потому способствовал его выгодной женитьбе на девушке по имени Манами, дочери Асано Нагамасы, своего вассала. Наконец, мечта простого асигары сбылась и он, породнившись с родом Нагамаса, стал самураем, взяв имя Хидэёси.

Но и в дальнейшем Хидэёси проявлял чудеса предприимчивости. Во время войны между кланами Ода и Сайто за провинцию Мина, ему удалось быстро возвести укрепления на болотистой местности, которые стали плацдармом для штурма вражеской крепости. Кроме этого, Хидэёси удалось подкупить влиятельных военачальников противника, и ход войны изменился в пользу Нобунаги.

После выгодной женитьбы Хидэёси вошёл в состав армии Оды Нобунаги на вполне законных основаниях. И вскоре даймё предпринял поход против рода Асакура. Но не всё складывалось гладко. В разгар сражения один из союзников предал Нобунагу и тот решил спешно отступить к столице Киото, оставив Хидэёси командовать арьергардом, обрекая тем самым на верную смерть. Но новоиспечённый военачальник успешно отразил все вражеские атаки и возвратился в Киото целым и невредимым. После этого сражения начался стремительный взлёт Тоётоми Хидэёси…

…Нобунага усмехнулся, вспомнив, как трусил за ним Верховный сёгун, держа сандалии в руках. Он не удержался и рассмеялся, выказывая тем самым своё презрение к Тоётоми.

– Безродный выскочка… – прошипел Ода и, не удержавшись, плюнул на татами.

Нобунага понимал, что отказ отдать Хитоми за сына сёгуна повлечёт за собой непоправимые последствия: Тоётоми воспримет его, как личное оскорбление, и с огромным удовольствием осадит замок Адзути. Конечно, арсеналы замка полны оружия, помимо трёх португальских пушек, у даймё сохранились двадцать мушкетов – малая толика той партии, которую некогда закупил покойный император.

Но сколько продержится осаждённый замок, несмотря на то, что он располагает запасами провианта и воды? – два месяца, три, полгода? – а что же потом? Тоётоми привлечёт всех союзников и не посмотрит на потери лишь бы уничтожить ненавистный клан Оды. И выход один – харакири…

Даймё задумался: на кого он сможет рассчитывать? – судя по всему, только на себя и своих вассалов и вряд ли на Ходзё. Впрочем, неизвестно… Что станет с его дочерьми? Они в лучшем случае удостоятся чести стать наложницами одного из самураев Тоётоми. Разве этой судьбы он желал для них?!

Несколько дней Нобунага провёл в тяжёлых раздумьях, и как раз в эти дни стал замечать, что Хитоми часто обменивается многозначительными взглядами с Хисикава Моронобу, если тот находится поблизости.

Даймё умышленно наблюдал за дочерью и самураем. И в один из солнечных зимний дней проследил, как Хитоми вышла из Западного крыла замка, направившись в святилище. Вскоре и Моронобу пошёл той же тропинкой.

Нобунага, как ни прискорбно ему было признаться самому себе, выследил влюблённых.

– С отцом что-то происходит: он – сам не свой, вот уже несколько последних дней. Ума не приложу: что могло его так опечалить? Возможно, что-то случилось в Киото?

– Не знаю, – признался молодой самурай. – Но на днях из Исиямы прискакал гонец с письмом. Вероятнее всего, что послание содержало дурные вести…

– Надо молить Аматэрасу о помощи, она непременно услышит меня и даст знак…

Девушка опустилась на колени перед алтарём. Моронобу последовал её примеру и, склонившись, начал истово молиться.

У даймё защемило в груди: да, много жестокости, смертей, в том числе и своих сыновей, предательства повидал он на своём жизненном пути, много врагов погибло от его меча – и сердце зачерствело, но сейчас… Он внезапно представил, как передаёт Хитоми в руки Тоётоми, затем, как она возляжет на брачное ложе с Торией… От этого у Нобунаги перехватило дыхание, комок подкатил к горлу, слёзы наполнили глаза.

Даймё вошёл в святилище: Хитоми и самурай были крайне удивлены его появлением. Моронобу поклонился, девушка же спросила:

– Вы хотели помолиться, отец? Нам уйти, дабы не мешать вам собраться с мыслями?

Нобунага поёжился от холода, потому как был облачён в лёгкое кимоно и стёганую куртку-камисимо, и опустился перед алтарём на колени.

– Любовь прекрасна? Не так ли? – неожиданно спросил он и воззрился на дочь.

Она невольно смутилась.

– Да, отец. Об этом написано во многих произведениях и отражено в утончённых картинах, – ретировалась девушка.

– Но не всегда мы можем разделить ложе с тем мужчиной или женщиной, которых желаем более всего на свете. Есть ещё и обстоятельства, увы, от нас не зависящие.

Хитоми и Моронобу насторожились. Невольно самурай подсел к девушке поближе и взял её за руку. Это обстоятельство не ускользнуло от взгляда даймё. Возможно, ему было легче объявить дочери о её участи, если бы он знал, что девичье сердце свободно, но…

Он смотрел поочерёдно то на дочь, то на самурая, и слова буквально застряли в горле. Молодые были нежны и красивы, прекрасно подходили друг другу. Нобунага вспомнил, как Хисикава-старший спас ему жизнь, ещё тогда у него мелькнула мысль, что родственный союз с таким вассалом – залог преданности не только самурая, но и его потомков.

И вот потомок Хисикава – перед Нобунагой: у него множество достоинств, он – самурай, и любит Хитоми…

Нобунага прервал размышления.

– Отчего, Моронобу, ты не признался мне, что питаешь чувства к Хитоми?

Самурай смутился, но быстро взял себя в руки.

– Господин, я – один из ваших вассалов. Я даже не смел надеяться на вашу милость. Поверьте, наши отношения чисты…

– Не сомневаюсь в этом.

– А ты, что скажешь? – обратился даймё к дочери.

– Я люблю Моронобу и хочу выйти за него замуж…

Нобунага сник. Хитоми и Моронобу переглянулись.

– Отец, я опечалила вас своим поведением? Поверьте мне…

Даймё жестом остановил дочь, не дав ей договорить.

– Я ни в чём не виню тебя, и смею даже упрекать. Любовь сильнее нашего понимания. Скорее здесь моя вина, ибо я – в безвыходном положении, как не прискорбно мне признаться… Всю жизнь я сражался за императорский трон, пытаясь укротить непомерные аппетиты сёгунов, но…