Пламя хаоса - Амелия Хатчинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заключение о данной ведьме: опасная, смертоносная, дикая. В случае, если она продолжит притягивать магию из родного мира, мы приходим к выводу, что ее следует устранить или отправить обратно, дабы защитить этот мир от мутации незаконно спаривающихся существ.
Из рода Гекаты она – самое трудное и в то же время могущественное дитя из девяти пар близнецов по линии Фрейи. Следует отметить, что один рожденный у Фрейи мальчик также был близок по силе и магии к Арье, однако где она преуспела в умственных способностях, он потерпел неудачу.
Ладно, не то чтобы здесь вообще все неправда, но было жутковато осознавать, что в школе нас проверяли, а мы об этом ничего не знали – и даже ничего не чувствовали. На страничке рядом с моей биографией – если сей текст можно так обозвать – разместили черно-белый снимок меня в кружевном летнем платьице. Фотограф щелкнул камерой в миг, когда я оторвала взгляд от белой розы, которую держала, и он был отнюдь не весел. Я выглядела в высшей мере взбешенной, враждебно настроенной к тому, кто скрывался за объективом. Судя по крошечной надписи под фото, на нем мне не больше десяти лет. Снимок был сделан спустя несколько дней после очередного покушения от моей «идеальной» мамочки.
– Неправда, я никого не отталкиваю. Я о них спотыкаюсь, а потом через них перешагиваю, – буркнула я, возвращая книгу Нокса.
– М-да? Или тебе просто не нравится, что о тебе написали? – отбросив томик в сторону, он скрестил руки на груди, как будто ему вообще на все это плевать с высокой колокольни.
– Здесь говорится, что у моей матери девять пар близнецов. А она родила восемь, я точно знаю, потому что мы спасали друг друга, когда мать нас бросила. А еще автор утверждает, что у нее был ребенок мужского пола, но по линии Гекаты их не бывает. Мы порождаем сучек, и порождаем их с легкостью. У большинства ведьм таких проблем с потомством мужского пола нет, а у нас вот только девочки, это широко известно. Так что, Нокс, твоя книга неверна.
– М-да?
– Что ты такое? – прошептала я, затаив дыхание.
По моей плоти вновь заскользила его сила, заставляя все внутри меня перейти в режим полной боеготовности. Ощущение накатывало волнами, как будто Нокс не всегда мог сдержаться.
– Откуда у тебя в этом мире лед с Темной горы и белый дуб из Норваллы? Ты там бывал? – допытывалась я, и у него снова заходили желваки.
– Иди спать, Арья.
– Ты там бывал? Там и правда есть такие большие чудовища, как говорят? Расскажи, Нокс, – зашептала я, потому как ученый внутри меня умолял разузнать больше. – И в Темных горах есть монстры, которые защищают розы? А ты можешь их раздобыть? Это и правда такая прекрасная и дикая земля, как пишут в книгах?
Нокс молчал, его грудь вздымалась и опадала, и в ней, я была уверена, клокотала досада. Закатив глаза, я вернулась к камину и уставилась на пламя.
– Большинство хочет полюбоваться красотой Девяти миров, а я хочу узнать их тайны. Увидеть Норваллу и попробовать на вкус пороги Валании, стоя на кристаллах кварца величиной с человеческий дом. Я жажду мира, в котором была создана и которого никогда не видела. Нам разрешили ступать в Девять миров лишь в случае, когда что-то случалось с правителями, оставленными вместо нас, пока мы не достигали определенного возраста. Меня, к сожалению, ни разу не допускали.
Наблюдая за мерцающим огнем, я вдруг заметила в камине…
– Ты сжигаешь белый дуб?!
Меня охватила непреодолимая потребность протянуть руку, защитить его от с упоением пляшущего пламени.
– Думаешь, я стал бы так бездарно его растрачивать? – раздался прямо у меня за спиной голос Нокса, и я, охнув от неожиданности, рывком обернулась.
Я совсем не слышала, как он пошевелился. Не ощутила, как он приблизился, а теперь наша плоть едва не соприкасалась. Он опустил темноволосую голову и начал выглядеть еще более зловеще с горящим в его красивых глазах отражением пламени. Я нервно облизнула губы, готова чуть что дать деру. Нокс ухмыльнулся, будто прочитал мои мысли, но не отступил ни на миллиметр, глубоко вдыхая так, что трепетали крылья носа.
– Не берусь утверждать, что знаю, как бы ты поступил или не поступил.
Дерево жарко горело, горячо целуя мою плоть, словно тянулось к нему. Я сглотнула сжавшимся горлом, по спине заструился пот.
– Глянь-ка еще, – хрипло произнес Нокс.
Я не решилась подставить ему спину. Его присутствие давило, заполняя собой все. Комната казалась красивой, роскошной ровно до тех пор, пока я его не заметила. Теперь Нокс перетягивал все внимание на себя, удерживал его в плену, заставлял упускать тонкие детали. Для меня существовали две разных комнаты до Нокса и после, и между их пространством лежала целая пропасть. Моя грудь беззвучно поднялась и опала, и лишь затем я наконец повернулась к камину.
Языки пламени, танцуя, ласкали древесину, но не оставляли обугленных следов. Огонь не сжигал. Он медленно вытачивал женское лицо, глаз не сразу уловил черты. Первым, что я увидела, были пухлые губки, кончик подбородка и наметки носа на лице в форме сердца, которые огонь вырезал с ловкостью мастера.
Я простояла без движения, глядя за работой пламени, чувствуя, как по телу струится пот, целую вечность. Подняв руку, я вытерла стекшую по виску каплю и уже хотела было развернуться к Ноксу, как он вдруг запустил пальцы мне в волосы и дернул голову назад, заставляя запрокинуть лицо к потолку.
– Не стоило, блядь, выходить из своей комнаты, – прошипел Нокс и потерся носом о мою шею.
Вторая его рука обхватила меня за талию, и я не осмелилась пошевелиться. Я была в его владениях, и об этом никто больше не знал.
– Ты и правда никого не слушаешь, да?
– Как правило, – хрипло согласилась я, затаив дыхание.
Мне становилось нестерпимо жарко от огня, еще одна капля пота щекотно стекла в ложбинку груди.
– Возвращайся в постель, пока тебя не сожрали.
– Я не могу спать вод вопли Лейси.
– А ты уверена,
