Верь мне (СИ) - Jana Konstanta

Грязь, пыль и едкий аромат бомжей. Обгрызенные трещинами ступеньки под слоем мусора и цементной пыли. Мертвыми пустыми зеницами смотрят на солнце мутные, местами разбитые окна в чьих-то когда-то теплых уютных квартирках. Только оказавшись внутри одного из бараков, Макс остановился сам и позволил отдышаться Лике, бесцеремонно оттолкнув ее в дальний угол подобия комнаты. Он молча обошел помещение, внимательно, затаившись возле окна, изучил окрестность, все еще ожидая погоню — но нет никого, лишь вдали, за пустырем, маячит мирная благополучная жизнь. Макс достал трофейный пистолет и внимательно его осмотрел. А ведь заряжен…

Лика, забившись в угол, с опаской изучала окаменевшее, посеревшее от пыли, смешавшейся с потом, хмурое лицо — еще недавно ей наивно казалось, что в лице этого человека она обрела защиту; сейчас же, после его грубой, полной ненависти в каждом движении хватки, в добрые намерения верилось с трудом. Девушка судорожно перебирала в памяти крупицы-моменты, которые могли бы переломить хрупкое ночное почти что перемирие — неужели он решил, что это она натравила на него этих людей? Других вариантов нет.

— Максим, ты думаешь, что это я их вызвала? — робко спросила Лика.

Тишина в ответ. Он даже не шелохнулся. И только желваки выдали его ярость — он услышал вопрос.

— Максим? — едва ли не с мольбой зазвучал ее голос.

Блики солнца весело заиграли на смертоносном оружии в руке Власова. Он никому не верит, и с какой стати ему верить ей? Макс отошел к противоположной стене и плюхнулся на пол, поднимая пыль, легкой дымкой разделившую палача и его жертву.

Он не смотрел на Лику, но она знала: чутьем, кожей он ощутит малейшее ее движение. Она видела, как сдвинулись хмурые его брови — Власов с видом нарочито равнодушным сосредоточенно осматривал пистолет. Могла бы поклясться — стоит ей только дернуться, и он непременно пристрелит ее. И все же чувствовала, он ждет объяснений, и она должна достучаться до него прежде, чем несколько граммов свинца прольют невинную кровь.

— Я их не вызывала, Максим, — пролепетала девушка.

Он ухмыльнулся ей в ответ и даже разочаровался — он ожидал услышать объяснения поинтересней.

— Максим, ты слышишь меня?!

— Не ты, значит? Интересно, кто же?

— Я не знаю. Но я клянусь тебе, я здесь ни при чем. Максим…

Почувствовав, что он готов к диалогу, Лика попыталась привстать и подползти ближе — ей нужно видеть его глаза, ей нужно, чтобы он сам ее глаза увидел! Тогда он поймет, как ошибся, тогда он поверит… Но стоило ей только шевельнуться, как Макс моментально уловил ее настрой:

— Сядь! — рявкнул он, наводя на нее пистолет.

— Максим, опусти пистолет. Пожалуйста, выслушай меня!

— Выслушать? А мне не интересны сказки лживой сучки, или ты меня совсем за идиота держишь?

— Ты не знаешь меня, чтобы так говорить!

Темный его силуэт зашевелился, вытянулся в полный рост и медленно двинулся в сторону Лики. В каждом шаге его — угроза, в каждом движении — смертельная опасность. Лика невольно сжалась и попятилась назад, если можно так сказать — дальше стенки не уйти, как бы этого сейчас ей ни хотелось.

— А мне не нужно знать, — Макс подошел вплотную, холодный ствол коснулся ее лба; глаза его пустые и равнодушные, лишенные всякой жалости и теплоты, взирали на нее, вынося приговор. — Ни тебя, ни кого-либо еще из вашего насквозь прогнившего семейства я знать не желаю, Лика. Думаешь, если у вас есть деньги, то вам теперь все можно? Можете приручить любого? Купить? Засадить неугодного? Рыба моя, как думаешь, как много мне понадобится времени, чтобы убедить тебя в обратном?

— Максим…

— С удовольствием посмотрю, как помогут твоим дорогим родителям их грязные деньги вернуть тебя с того света. Думаешь, за меня некому заступиться? Да, ты права. Некому. Но это не значит, что все вам сойдет с рук. И это не значит, что меня можно опять подставить.

— Максим…

— А знаешь, о чем я жалею сейчас? О том, что отпустил тебя той ночью. Что ж, мне урок. Но ничего, эту ошибку еще не поздно исправить.

— Максим, да услышь ты меня! — заверещала Лика, перекрикивая щелчок затвора. — Я не…

— Заткнись.

— Ну ты же сам видел, они требовали, Власов, требовали! чтобы я написала на тебя заявление! Ты же сам видел, что на меня давили — ну включи мозги, если б я их вызвала…

— Лика, хватит! — оборвал Макс. — Я не знаю, зачем тебе понадобился этот спектакль, но я не такой идиот, чтобы в него поверить. Кроме тебя их некому было вызвать.

— Ну почему ты так уверен? О том, что я была с тобой в номере, знал и твой дорогой дружок, и куча охранников — почему ты подозреваешь только меня?!

— Если б твои охранники так жаждали спасти тебя от маньяка Власова, они бы пришли и спасли.

— Об этом знал Сажинский!

— Заткнись. Сажинский — единственный, кто помог мне.

— Твой благодетель чуть не изнасиловал меня!

— Ваши с ним проблемы меня не интересуют.

— У меня никогда не было с ним никаких проблем. Максим, я понимаю твое желание во всем обвинить меня, но скажи мне, чья была идея затащить меня в вашу дружную мужскую компанию?

— При чем здесь это? Олег выпил лишнего, но это ничего не доказывает.

— Да, не доказывает. Но твой друг никогда не позволял себе так со мной обращаться, почему-то только вчера, при тебе. И почему-то совсем не стал возражать против того, чтоб ты меня забрал. Ты уверен, что так хорошо знаешь его? Максим, он тоже знал, что я с тобой. Более того, он сам сделал все, чтобы я оказалась у тебя в номере. И у него тоже достаточно денег, чтобы все это провернуть.

— Лика, твои личные обиды на Олега меня не интересуют. У тебя есть мотив от меня избавиться, у Сажинского его нет.

— Сажинский