Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи - Алексей Иванов

Нужно иметь в виду, что подобная операция в любой момент может закончиться тем, что перебежчик переметнется еще раз – туда, откуда пришел. Он заявит, например, что разочаровался в Западе, обманулся в своих надеждах, что хочет искупить свой грех и вернуться домой, если даже и будет наказан за бегство. Это вызывает в стране, предоставившей ему убежище, замешательство, но в конце концов его по-человечески поймут и из гуманных соображений отпустят обратно за «железный занавес». В действительности же он – агент советской или иной коммунистической разведки. Возвратясь, он доложит своим хозяевам информацию, которую ему удастся собрать.

Офицеры советской разведки и разведок стран-сателлитов пользуются теми же привилегиями и имеют такие же возможности выезда за границу, что и дипломаты. Некоторые из них пользуются этим, чтобы порвать со своими настоящим и осуществить то, о чем долго размышляли. Их дезертирство наносит наиболее серьезный ущерб. Поэтому советские власти ни перед чем не останавливаются, чтобы предотвратить бегство сотрудников своей секретной службы.

Читатель может вспомнить сенсационную фотографию, появившуюся в газетах в 1954 году, на которой были изображены несколько грубых на вид молодчиков и жена перебежчика Владимира Петрова, руководителя резидентуры КГБ в Австралии, в тот момент, когда они пытались насильно посадить ее в самолет, чтобы отправить в Советский Союз. Только быстрое вмешательство австралийской полиции спасло госпожу Петрову от похищения.

Дезертирство офицера разведки сопровождается гораздо меньшим шумом, нежели дипломата или ученого. Сотрудники советской секретной службы или спецслужб стран-сателлитов, конечно, лучше, чем другие, осведомлены, каким образом можно вступить в контакт с «противной стороной» на Западе. Более того, их работа в известной степени состоит в том, как получить такую информацию. Если кто-либо из них принимает решение дезертировать, естественно предположить, что он свяжется именно с разведывательной службой, нежели с дипломатическим представительством или же полицейскими органами. Расчет здесь на то, что там его не только примут доброжелательно, но и наилучшим образом обеспечат личную безопасность.

Каждое дезертирство офицера разведки противника раскрывает перед западной контрразведкой большие возможности. Зачастую с точки зрения добычи секретной информации оно равноценно прямому агентурному проникновению во враждебный разведцентр. (Ценность сведений, к сожалению, ограничивается только моментом, когда совершился переход.) Но один такой «доброволец», случается, может не на один месяц парализовать деятельность шпионской службы. От него мы получаем точные данные о структуре разведки, ее деятельности, методах и приемах. Он дает развернутые характеристики многих своих бывших сослуживцев и данные о разведывательном персонале за рубежом, действующем под различными прикрытиями. И что самое главное, он может сообщить информацию об операциях, которые проводятся в данный момент. Жаль, что ему обычно не удается раскрыть много агентов по той причине, что все разведслужбы строят свою работу так, чтобы их сотрудники знали личные дела только тех информаторов, с которыми они непосредственно связаны.

Западу исключительно везет в последние годы: на его сторону перешло значительное число перебежчиков. В 1937 году два сталинских супершпиона, действовавших за рубежом, предпочли остаться в свободном мире и отказались возвратиться в Россию, где могли погибнуть в ходе «обновления» НКВД, проводившегося вслед за чисткой в партии и армии. Одним из них был Вальтер Кривицкий – шеф советского разведцентра в Голландии. В 1941 году его нашли мертвым в одном из вашингтонских отелей. Обстоятельства смерти так и остались до конца невыясненными. Склоняются к мысли, что его застрелил советский агент, но тот, по-видимому, скрылся, не оставив никаких следов. Версия о самоубийстве представляется маловероятной. Вальтер Кривицкий около 20 лет прослужил в советских органах госбезопасности и военной разведки. Несколько раз направлялся в заграничные командировки на нелегальную работу. Дважды арестовывался за рубежом как агент советской разведки, но благополучно возвращался в СССР. В 1937 году руководил нелегальной шпионской сетью разведуправления РККА в Западной Европе. После перехода на Запад жил в США. В 1939 году написал книгу «Я был агентом Сталина», которая привлекла большое внимание мировой общественности. В 1941 году застрелился в Вашингтоне (по официальной версии. – Ред.) Другой перебежчик Александр Орлов – один из старших сотрудников НКВД в Испании в период гражданской войны. В отличие от Кривицкого ему удалось избежать мести Советов. Он опубликовал ряд книг, в числе которых одна посвящена сталинским преступлениям, а другая – советской разведке.

Сразу после окончания войны на нашу сторону перешел Игорь Гузенко. Он был офицером военной разведки и работал шифровальщиком под гостеприимной «крышей» советского посольства в Оттаве. Гузенко передал нам много ценных материалов, с помощью которых была раскрыта часть международной шпионской сети, занимавшейся сбором информации о производстве атомной бомбы. Советы создали эту разветвленную тайную организацию еще в военные годы. Полностью ликвидировать ее нам удалось в конце сороковых годов. Среди важных персон, перешедших тогда на Запад, можно отметить Владимира Петрова, о котором я уже упоминал, Юрия Растворова – офицера разведки, работавшего в советском посольстве в Японии, и Петра Дрябина, тоже сотрудника разведслужбы, находившегося в Вене.

На Запад переходили и сотрудники советской секретной службы, выполнявшие террористические задания. Николай Хохлов в начале 1954 года был заброшен в Западную Германию для организации убийства известного лидера антисоветской эмиграции Георгия Околовича. Хохлов явился к своей будущей жертве и рассказал о своем задании, после чего перешел на сторону Запада. В 1957 году в Мюнхене советские агенты пытались отравить Хохлова, но безуспешно. Осенью 1961 года Богдан Сташинский пришел в Западной Германии в полицию и признался, что несколько лет назад по заданию советской разведки убил двух лидеров украинской эмиграции – Ребета и Бандеру. На сторону Запада перешел и советский дипломат Александр Казначеев, работавший в советском посольстве в Бирме. Он был не кадровым разведчиком, а так называемым «привлеченным»: его использовали в шпионских целях в тех случаях, когда дипломатические привилегии позволяли ему выполнять задания с меньшим риском, чем сотрудникам разведывательной резидентуры, не имеющим дипломатического прикрытия.

Однако не все важные «добровольцы» – выходцы из советской разведслужбы. Немало офицеров разведки высокого ранга бежали к нам из стран-сателлитов и передали информацию не только о своих службах, но и о советских шпионских органах. Как бы ни пытались правительства европейских сателлитов создавать впечатление о том, что они независимы, в области шпионажа они слепо следуют за СССР. Когда агенты разведслужб сателлитов переходят на Запад, они передают немало ценных сведений о политике и планах Кремля.

Иосиф Святло, в 1954 году перешедший на Запад в Берлине, был начальником одного из отделов польской секретной службы, в котором велись дела на членов польского правительства и коммунистической партии Польши. Видимо, нет никакой необходимости подчеркивать, что высокопоставленный перебежчик знал все скандальные истории, в которых была замешана верхушка польского коммунистического общества. Москва часто прибегала к его советам. Павел Монат был польским военным атташе в Вашингтоне с 1955 по 1958 год, после чего возвратился в Варшаву и стал ответственным сотрудником военной разведки, контролирующим деятельность военных атташатов во всем мире. Он прослужил в этой должности два года, а затем перешел на Запад. Франтишек Тишлер перебежал на Запад из Вашингтона после того, как пробыл там чехословацким военным атташе с 1955 по 1959 год. Офицер венгерской секретной полиции Бела Лапушньяк, рискуя жизнью, в мае 1962 года бежал через границу в Австрию и благополучно добрался до Вены. Но здесь его настигла злая судьба в образе венгерского или чешского агента: он был отравлен, прежде чем успел передать свой доклад западным властям.

Китайский перебежчик Чао Фу являлся офицером безопасности в посольстве красного Китая в Стокгольме, пока не «исчез» в 1962 году. Это был первый случай бегства сотрудника краснокитайской службы госбезопасности, который официально признали пекинские власти. В действительности на нашу сторону перешли несколько китайских офицеров.

Для аналитиков, изучающих деятельность разведывательных служб Кремля, роль последних в советском обществе и влияние на властные структуры неудивительны. Неудивительно также, что офицеры разведки имеют возможность заглянуть за кулисы режима, что доступно лишь немногим, узнать о зловещих методах специальных операций, маскируемых разглагольствованиями о социалистической законности. У интеллигентных и посвятивших себя целиком делу правопорядка коммунистов такие сведения вызывали глубокий нравственный шок. Так, один из перебежчиков рассказал нам, что утратил свои иллюзии, когда узнал: Сталин и НКВД, а не немцы повинны в катыньской резне (убийство около десяти тысяч польских офицеров во время второй мировой войны). В результате это привело его к бегству на Запад. Как только советский человек узнает об истинном положении дел, он теряет доверие к системе, для которой он трудится, и к государству, в котором живет. Разочарование в идеалах и в реальной повседневной жизни – мощный движущий фактор для бегства на Запад.