НЕ наша Russia. Как вернуть Россию? - Юрий Мухин

В результате, в среде Марксовых материалистов девиз «Каждый по способностям, каждому — по потребностям» превращается в ритуальное заклинание перед тем, как реализовать реальный девиз Марксового коммунизма: «Каждому по способностям урвать потребности».

Конечно, не только благодаря марксизму, но марксизму не в последнюю очередь, в обществе СССР стало уменьшаться количество идеалистов, хотя агитпроп и пытался как-то остановить этот процесс призывами к массам быть «идейными», «сознательными». И в конце концов идеалистов, живущих ради общества, ради будущих поколений, осталось так мало, что общество СССР на глазах деградировало, превратилось в скопище человекообразных скотов и самоуничтожилось. Марксизм лишил народ СССР иммунитета против скотства.

Ведь дело в том, что истинных людей, независимых в своих мыслях, в обществе очень мало, как, впрочем, и истинных скотов. А остальная толпа руководствуется главенствующей в обществе идеей. Ввели, в конце концов, в общество идею, что главное в жизни — это материальные ценности, — и нет государства! При наличии правительства, мощной армии, спецслужб.

А теперь вспомните, ведь те, кто уничтожал СССР, были истинные марксисты и даже не потому, что это сплошь были члены КПСС. Эти люди ведь ни о чем, кроме материального, не говорили — только: «хорошая экономика, рыночная экономика, научная экономика, товары, ваучеры, 200 сортов колбасы, мировое качество товаров, мировой рынок» и т. д. и т. п. Все идеальное ими высмеивалось, как Маркс высмеивал коммунизм; патриотизм, интернационализм, творчество, служение людям — все было отброшено и втоптано в грязь скотством материалистов.

«Отнять и поделить»?

Говорить о Марксе как об экономисте нет желания — он такой же экономист, как социолог и философ. (Для революционеров, кстати, его примитивизм был ценностью.) Мысль Маркса, что главную несправедливость вводит в общество факт присвоения владельцем средств производства прибыли (прибавочной стоимости), которую Маркс объявил безусловно не заработанной ни в каких случаях, убога даже с точки зрения колхозного бухгалтера, обязанного контролировать непроизводительные расходы.

Вот ткацкая фабрика; ее рабочих грабит, изымая прибавочную стоимость, капиталист. Это паразит? По

Марксу, да. Но этот капиталист расходует эту прибавочную стоимость не только на свои гульки в кабаках, но и на содержание самого Маркса, его семьи, любовницы, ребенка от любовницы, на издание трудов Маркса. За кого этого капиталиста считать, если он на прибавочную стоимость содержит марксистов? За пролетария? А его рабочие теперь уже не ограблены и все заработанное получили сполна?

А вот фермер Генри Форд начал с того, что в сарае построил из металлолома первый автомобиль и своим умом и трудом создал промышленную империю. Но марксистов не кормил! И вот если бы у него отнять все средства производства и передать в собственность назначенным марксистами чиновникам — вот это была бы справедливость так справедливость! Так марксисты? И у Билла Гейтса, не занявшего у общества даже университетского образования, тоже все отнять для справедливости. Греби всех под одну гребенку: бухгалтер Маркс дает добро!

Между тем паразитов в экономике и государстве больше чем достаточно, и владелец средств производства среди них далеко не самый поганый. Вот, скажем, незаметная мышка из рабочих — тот, кто сделал вам бракованный товар. Он что — получил заработанные деньги?

А как смотрятся те, кто получают деньги за работу, но не выполняют ее? Вот депутаты думы и президент Russia приняли протокол о вступлении в ВТО, имеющий 1665 печатных листов на английском языке и 23 150 условий вступления, которые России придётся выполнять. Депутаты и президент приняли этот протокол не читая. А ведь они получают деньги не за нажатие кнопок и подписи, а за изучение тех вопросов, за которые они голосуют и которые подписывают. Это что — не паразиты? Они лучше владельцев средств производства??

Сейчас и государственный аппарат, и аппараты управления мало-мальски крупных фирм донельзя обюрокрачены и переполнены работниками, получающими зарплату, но не только не дающими и копейки в прибавочную стоимость продукции фирмы, а наоборот, своим «трудом» (не зарплатой — это само собой, — а «трудом») уменьшающие ее. Это не паразиты?

Но достоинство марксизма в том, что по своему примитивизму он доступен и Шарикову: «Отнять и поделить!». У кого отнять, видно хорошо — у владельцев средств производства. В убогости экономических представлений Маркса их сила; они доступны для понимания каждому. Паразит депутат или не паразит, это и сейчас мало кто понимает. А вот земля, она у помещика, а на ней горбатишься ты, и всего за десятый сноп. А марксисты тебе говорят: отними и подели! И на доставшемся тебе при дележе наделе земли все выращенные тобою снопы будут твои. Какой восторг! Научный…

Ну как не поверить в истинность этого прекрасного учения?

Ведь с такой же, истинно Марксовой убогостью вели пропаганду и перестройщики 90-х гг.: смени власть и будет 200 сортов колбасы в магазине и две «Волги» на твой ваучер. 200 сортов колбасы и две «Волги» понятны и пропившему мозги бомжу, а не только московскому интеллигенту.

И что характерно, большевики, принявшие в 1917 г. на себя власть в России, вели себя гораздо умнее.

Дезертиры и крестьяне в качестве пролетариата

Я не раз писал, что большевики, сделав историю подразделением пропаганды, не стеснялись описывать ее настолько тенденциозно, что по ключевым событиям истории даже интеллектуалы, называющие себя политологами, вполне искренне имеют самое превратное представление.

К примеру. Ну нужно было большевикам представить дело Октября в рамках марксистской теории, поскольку другой теории у них не было. Ну нужно было, чтобы «развитие производительных сил поменяло производственные отношения», как Маркс учил. Вот от Маркса в истории 1917 г. и появляется пролетариат, возжаждавший национализировать свои заводы и по этой причине восставший в Петрограде. И якобы именно этот пролетариат (по истории имени агитпропа) отчаянно штурмует 25 октября 1917 г. Зимний дворец и в кровавом бою захватывает власть у Временного правительства. Красиво так получается, особенно если художественные фильмы снимать.

Но начинаешь смотреть подробности октябрьского переворота, и как-то все выглядит не так красиво, как в кино.

Во-первых, о рабочих. Данные по их участию во взятии власти в 1917 г. наверняка за 70 лет скорректированы в соответствии с марксистской теорией. Но вот воспоминания революционера-большевика Нагловского об активности рабочих в революционном 1905 г.

«Насколько вообще тогда, в 1905 г., были слабы большевики и насколько не имели корней в массах, показывает факт, что вся организация их в Петербурге едва ли насчитывала 1000 человек. А в Нарвском рабочем районе — человек около 50-ти. Связи с рабочими были минимальны, вернее сказать, их почти не существовало. Большевистское движение было чисто интеллигентское: студенты, курсистки, литераторы, люди свободных профессий, чиновники, мелкие буржуа — вот где рос тогда большевизм. Ленин это прекрасно понимал, и, по его плану, эти “кадры” партии должны были начать завоевание пролетариата. Тут-то и интересовали его Нарвский район и самый мощный питерский Путиловский завод, где тогда имели большое влияние гапоновцы.

…В течение многих недель я пытался сколотить хоть какой-нибудь большевистский рабочий кружок на Путиловском заводе. Но результат был плох. Мне удалось привлечь всего-навсего пять человек, причем все эти пять, как на подбор, были какими-то невероятно запьянцовскими типами. И эта “пятерка” на наши собрания приходила всегда в неизменно нетрезвом виде».

То есть из 1000 большевиков Петрограда условно рабочих было максимум 50 человек парторганизации Нарвского района, а по факту — 5. «В неизменно нетрезвом виде».

К 1917 г., надо думать, положение все же могло измениться в лучшую строну, но кардинально ли? Да, среди тех, кто штурмовал Зимний, замечены были и красногвардейцы, но были это рабочие или “люди свободных профессий”? Во всяком случае, среди тех 4 бойцов революционных сил, которые погибли при штурме Зимнего дворца, один ухитрился выстрелить из винтовки в себя, что очень непросто и косвенно указывает на него как на человека, очень далекого от техники.

Так кто все-же брал Зимний в октябре 1917-го?

Вот очевидец, американский корреспондент Джон Рид описывает штурмующих.

«Было уже совсем темно, только на углу Невского мигал уличный фонарь. Под ним стоял большой броневик. Его мотор был заведён и выбрасывал струю бензинового дыма. Рядом стоял какой-то мальчишка и заглядывал в дуло пулемёта. Кругом толпились солдаты и матросы; они, видимо, чего-то ждали. Мы пошли к арке Генерального штаба. Кучка солдат смотрела на ярко освещённый Зимний дворец и громко переговаривалась.