Любовь по договоренности - Светлана Демидова

Находясь в самом замечательном состоянии духа и тела, я решила несколько отдышаться, поскольку все пирожное за один присест мне было явно не съесть, откинулась на спинку стула и оглядела зал. Именно в этот момент в кафе зашли Марина со Златой. Обе ярко улыбались, демонстрируя всем своим видом самое полное расположение друг к другу. Бо сидел спиной ко входу в зал, а потому их не видел. Кроме того, он так увлекся своим пирожным и ликером, что ничто другое в этот момент его заинтересовать не могло.

Я, прячась за Богдана, во все глаза глядела на подруг, которые казались отнюдь не бывшими, а самыми что ни на есть настоящими. Они сели за столик недалеко от нас, потом Марина вытащила из сумки папку с какими-то документами, и подруги углубились в их изучение. Заказ женщин, видимо, состоял только из кофе, потому что ничего другого за их столик так и не принесли. Брат Георгия что-то говорил мне, и я даже отвечала, похоже вполне впопад, поскольку мои ответы удивления Бо не вызывали. Интересовали же меня только две женщины за соседним столиком. Их совместное кофепитие за документами мне жутко не нравилось. Они словно являли собой картинку из детского журнала, на которой надо найти лишнее. Лишними мне казались не только документы. Эти женщины были лишними относительно друг друга. Они не должны сидеть за одним столиком в кафе. Они должны ненавидеть друг друга. Лишними были их улыбки, спокойные касания пальцами бумаг. Поскольку, находясь под алкогольными парами, я соображала все же плоховато, то пыталась просто запомнить выражения лиц Златы и Марины, чтобы потом обдумать все на трезвую писательскую голову.

Бо затянул какую-то долгоиграющую историю о том, как они втроем с Вадькой и примитивистом Васькой пытались выставиться еще в одном салоне, и как не повезло не только самому Бо, но и талантищу Вадьке. Прихлебывая кофе и слушая вполуха, я не пропустила того момента, когда женщины за соседним столиком допили свой кофе. После этого Марина часть бумаг оставила Злате и покинула кафе. Через несколько минут со своего места встала и Злата. Она мазнула равнодушным взглядом по посетителям и вдруг задержала его на Бо. Видимо, даже затылок брата Георгия был ей хорошо знаком, что мне не понравилось еще больше, чем братание с Мариной. Злата задвинула свой стул и быстрым шагом направилась в нашу сторону. На меня она даже не взглянула, видимо, посчитав очередной подружкой Далматова-младшего, которая серьезного внимания не стоит. Женщина тронула Богдана за плечо и тоном, не допускающим возражений, сказала:

– Выйдем на пять минут!

– О! Златка! – отозвался пьяненький Бо, потом широким жестом указал на меня и произнес: – Никуда я не пойду! Разве не видишь, что я с дамой?!

– Дама тебя дождется, не так ли? – проговорила Злата, переведя на меня взгляд своих голубоватых стрекозиных глаз. Он был очень недоброжелательным и пронзительно-ледяным. Похоже, в этой истории, в которую я влипла по самые гланды, женщины – настоящие оборотни. Нынешняя Злата совсем не походила на ту особу, которая ехала с Георгием в маршрутке, а потом кусала губы, оставленная им посреди тротуара. И тем не менее это была та же самая женщина.

– Конечно, подожду, – ответила я, и Бо, прилично покачиваясь, побрел к выходу из зала вслед за любовницей брата.

Вернулся он очень скоро, весьма возбужденный, с горящими глазами и чуть подрагивающими пальцами. Тут же схватился за бутылку ликера, разлил остатки маслянистой жидкости по стопочкам и воскликнул:

– Созрел тост! За нас! – И полез чокаться со мной.

– За кого это «за вас»? – спросила я, поскольку решила, что речь идет о нем и Злате.

– Что за глупый вопрос? – Бо сделался обиженным. – За нас – это значит, за меня и тебя! Потому что я… я делаю тебе предложение… вот…

Все, что он сказал дальше, убедило меня в том, что это было предложение руки и сердца.

– Да, я слишком много выпил… и съел тоже… Если бы меньше, то, возможно, ничего такого не сказал бы… побоялся бы отказа… – проговорил он.

– А почему вдруг бояться перестал? – с удивлением поинтересовалась я. – Думаешь, если я тоже прилично подшофе, прямо так и соглашусь?

– Нет… Я ничего не думаю… вернее, много есть такого, о чем я думаю… Но сказать хочу вот что… Понимаешь, эта женщина… – Он неопределенно махнул рукой. – …Ты ее не знаешь… У нее красивое имя – Злата… В общем, она мне сейчас сказала такую вещь… такую… Ты можешь, конечно, не поверить, но я скоро буду богат! В сумасшедшей степени… А потому могу сделать тебя счастливой… Поэтому ты сразу не отказывайся от моего предложения… подумай хорошенько… Да с такими деньжищами… я непременно стану знаменитым… Ты хотела Петрова-Водкина – получишь Водкина! Захочешь, стану Врубелем… Нет проблем!

В голове у меня было несколько туманно от выпитого, а потому никак не удавалось сосредоточиться. Происходящее в кафе было явно частью какой-то игры, которая затеяна, возможно, вовсе не против Георгия… А против кого? Против Бо? А может быть, против меня? Но зачем? С какой целью? И возможен ли отходной маневр? Есть ли куда пятиться? Целы ли мои тылы? Во всяком случае, сейчас есть смысл признаться Бо хотя бы в том, сколько мне лет. Для начала.

– Видишь ли, господин… Врубель-Водкин… или Петров-Врубель… мне… мне очень много лет, – проговорила я. – Тебе двадцать восемь, а мне аж тридцать шесть! Во как! Тебя это не пугает?!

– Нисколько! – мгновенно отозвался Бо. – Да если хочешь знать, все эти девки мне… того… обрыдли… глубоко… Я чего хочу? Любви крепкой… чтобы не только под знаменем в мастерской… настоящей… Семью хочу, детей! А этим девкам… им что нужно? Тусовки… Бьеннале, на которых меня увешивают медалями за успехи в живописи… Деньги им нужны…

– Думаешь, мне деньги не нужны? – вскрикнула я, несколько протрезвев. Этот парень с буйными волосами и тонкими руками даже не подозревает, что я такой же «непризнанный гений», как он. Да я из-за денег целыми днями сижу в одеяле, тюкаю по клавиатуре своего ноутбука и что-то никак не натюкаю до того, чтобы мне хватало и на новые пальто, и на шарфы в клетку, и на сливные бачки, будь они десять раз неладны! И я добавила: – Еще как нужны!

– Ну… тебе ж на дело… – как-то вяло отозвался Бо, и стало вдруг понятно, что он пьян чрезмерно, гораздо сильнее меня.

– Слушай, Богдан, да ты ведь неприлично наклюкался, – начала я. Закончить мне не пришлось, потому что рука брата Георгия, которой он опирался на стол, уютно угнездив в ладони лицо, со столешницы съехала, и парень вместо ладони мгновенно уложил свою физиономию прямиком на темно-синюю скатерть. Глаза при этом наполовину закрылись и остекленели, как у куклы.