Газета "Своими Именами" №10 от 04.03.2014 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Запах пороха в виде приказа наркома обороны (о котором речь впереди) заставил Тюленева утром 21 июня спешно выводить артиллерию к войскам даже с подмосковных полигонов, за тридевять земель от границы.

Адмирал Н.Г. Кузнецов – со слов генерала Тюленева – рассказал, что команда повысить боеготовность ПВО поступила Тюленеву лично от Сталина в два часа дня. Адмирал тоже делает совершенно правильный вывод, что уже днем 21 июня Сталин знал о неизбежности войны с Германией:

«21 июня около 2 часов дня ему позвонил И.В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО.

Это еще раз подтверждает: во второй половине дня 21 июня И.В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным. Это подтверждает и то, что в тот вечер к И.В. Сталину были вызваны московские руководители А.С. Щербаков и В.П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. "Возможно нападение немцев",— предупредил он. Очень жаль, что оставшиеся часы не были использованы с максимальной эффективностью...» (Кузнецов Н.Г. Курсом к победе. — М.: Голос, 2000, с.15).

А ведь к Н.Г. Кузнецову историки должны были прислушаться. Именно с его слов они уже почти 50 лет хором повторяют, что он единственный, кто сам заранее привел флот в боеготовность. Да, это не шутка – Кузнецов первый из военачальников высшего ранга сообщил, что целый вид вооруженных сил привели в боеготовность за три дня до войны! К свидетельствам такого авторитета надо относиться со вниманием.

Но его же слова, что Сталин почти за сутки до войны был уверен, что она начнется, они пропустили мимо ушей! А ведь это не меньшая сенсация, чем объявление флотам готовности №2 19 июня! Словоохотливый Кузнецов сообщил это, отклонившись от линии партии в данном вопросе, начатой Хрущевым и Жуковым. (Возможно, потому, что в свое время он был жестоко унижен и оскорблен этими деятелями.) Надо только в его сообщениях отделять реальные факты от нелепых домыслов и пояснений. Вроде тех, что объявил готовность флоту по своему желанию. Или, к примеру, каким негодяем он фактически выставляет здесь Сталина: в два часа дня вождь пришел к выводу о неизбежности войны, но приводить в боеготовность сразу стал только Москву. В подаче Кузнецова это выглядит как забота Сталина о самом себе – грубо говоря, чтобы в первый день войны ему на голову не упала бомба. Даже секретарей московских райкомов ВКП(б) предупредил о войне. А про войска у границы, стоящие под прицелом немцев, вспомнил только в последний момент (да и то, как утверждал будто бы неустанно пекущийся о боеготовности Г.К. Жуков, под его нажимом).

На самом деле, как мы видели, не только приграничные округа, но даже командование МВО к утру 21 июня было оповещено о точных дне и часе начала войны и начало приводить свои войска в боевую готовность.

Итак, вечером 20 июня после некоторого "отката" в боеготовности, начавшегося утром, действие временных ограничений отменили, а войскам вновь приказали быть в полной боеготовности. Одновременно войскам поступило предупреждение, что в 3-4 часа утра следующего дня Германия совершит нападение на Советский Союз.

Рассмотренные выше факты означают, что вторая половина дня 20 июня 1941 года стала тем моментом, когда после получения какой-то важнейшей информации в Кремле:

во-первых, в очередной раз получили подтверждение, что война начнется 22 июня;

во-вторых, дали войскам приказ занять боевые позиции и к ночи на 22 июня быть в боевой готовности встретить врага;

в-третьих, сообщили комсоставу западных округов, до командиров подразделений включительно, точное время начала войны – 3-4 часа 22 июня;

в-четвертых, о неизбежности нападения Германии в ближайшие дни приказали сообщить рядовому составу приграничных округов (что, однако, выполнили далеко не везде).

Однако эти важнейшие мероприятия были проведены отнюдь не по инициативе командования Красной Армии.

20 июня Советское правительство получило резкий отказ Гитлера принять наркома иностранных дел СССР Молотова в Берлине. А такая реакция Гитлера в сложившейся ситуации была равнозначна объявлению войны.

Это событие – безусловная причина, чтобы отменить некоторые ограничения в боеготовности, введенные утром 20 июня и снова объявить тревогу в войсках. (Или подтвердить действие приказов, отданных 18 июня, как это сделал, к примеру, командующий ПВО СЗФ).

Но задачи войскам указывают в приказах и директивах. Следовательно, в ночь с 20 на 21 июня войска получили директиву, которую по справедливости следовало бы назвать «Директива о боеготовности №1». Но поскольку этот номер занят, то мы условно будем ее называть «Директива 20.6.41».

Основное ее отличие от предыдущих приказов наркома обороны, отданных 12 и 18 июня, состояло в следующем. Тогда войска выводились на позиции, определенные планами прикрытия, под видом учений, выхода в полевые лагеря и т.п. О том, что войска идут на войну, тщательно скрывалось даже от командиров (хотя кое-где это нарушалось). Теперь же всей массе командиров прямо сообщили, что будет война, и назвали точные день и час ее начала!

Еще больше она отличалась от пресловутой «Директивы №1», принятой по настоянию Тимошенко и Жукова вечером 21 июня. Наверняка можно утверждать, что положение "не поддаваться на провокации" в директиве от 20.6 не только не было определяющим, но и сколь-нибудь существенным, а главной ее задачей была боеготовность войск. Сапер Чернов из ПрибОВО и пограничник Андреев из ЛВО в один голос утверждают, что к вечеру 21 июня должна была быть подготовлена эвакуация семей военнослужащих из приграничной зоны. Это командиры не только разных округов, но и разных наркоматов – НКО и НКВД. Одинаковая реакция комсостава разных наркоматов и округов показывает, что войскам Красной Армии и НКВД из Кремля, от председателя СНК поступил одинаковый приказ.

В течение дня 21 июня семьи были информированы (мы еще вернемся к этому), что ожидается нападение Германии, и собраны к вечеру для эвакуации. Но если тот, кто отдавал приказ вечером 20 июня, на тот момент в первую голову был озабочен проблемой не поддаваться на провокации, то такого он точно бы не позволил! Тут ставилась под угрозу вся скрытность – в массовом порядке вдоль всей германской границы могли разнести то, о чем накануне не только не писали, но и вслух не давали говорить! А если бы народ после этого, спасаясь от надвигающегося бедствия, в панике бросился в тыл? Попробуй тогда сохрани скрытность и предотврати провокации! Все это не могло не вызвать сильного недовольства, а то и противодействия у руководства наркомата обороны. Такая директива отдавалась явно вопреки его желанию.

Таким образом, уже к утру 21 июня все было ясно, и пресловутая жуковская "Директива №1", которая, как он нас долго убеждал, наконец-то ввела какую-то "боеготовность", была совершенно не нужна.

Попробуем определить, когда «Директива 20.6.41» появилась на самом верху, в Кремле, прежде чем уйти оттуда в наркомат обороны и далее в войска. Вот здесь уже вполне подойдет сравнение с принятой вечером 21 июня «Директивой №1». Если верить Жукову, ее написали в кабинете Сталина около десяти часов вечера. А в войска она реально стала поступать в четвертом часу утра. То есть время прохождения ее из Кремля, от главы Правительства, до командования приграничных армий составило приблизительно 5-6 часов.

А 20 июня войска стали получать приказы уже где-то в двенадцатом часу ночи. Командующий ПВО СЗФ отреагировал на него своим приказом в 23.30, в 3-й армии такой приказ появился ближе к двенадцати ночи 20 июня. Если для прохождения директивы нужно было 5-6 часов, то от главы Правительства, т.е. Сталина, она ориентировочно вышла, самое позднее, часов в 6 вечера 20 июня 1941 года. Запомним это время.

Но прежде чем продолжить изучение дальнейших событий в войсках Красной Армии, имеет смысл рассмотреть ситуацию утром 21 июня в 4-й армии ЗапОВО, опираясь при этом на изложенные выше факты и выводы.

Г.Н. СПАСЬКОВ

(Продолжение следует)

ЗАГОГУЛИНЫ ВЛАСТИ

БЕЗ БЕЛЫХ ПЯТЕН

Безумная идея Путина проведения Зимних олимпийских игр в субтропиках воспринимается в народе как антигосударственная деятельность. По сути, антигосударственной деятельностью является вся система питерских «оборотней-государственников». Установлен контроль за перемещением гражданских активистов и даже за их разговорами и перепиской. Нет ничего удивительного в том, что руководители ряда ведущих стран мира отказались ехать в Сочи, понимая, что дискредитирована сама идея Олимпийского движения. Сложилось впечатление, что сочинская Олимпиада представляла собой настоящую спецоперацию, проведенную с целью спасения неуклонно падающего рейтинга Путина (не будем забывать и о коррупционных увлечениях). Особо на это впечатление работает ворох подозрительно блистательных побед на финише Игр и их закрытие с признанием в любви фигуристов. А одновременное стратегическое поражение на Украине вынуждает думать о сговоре с сильными мира сего. Простые же люди жили иными заботами. «Скорей бы все закончилось, хочется вернуться к нормальной жизни», - говорили все жители Сочи и питерские чиновники из Кремля. Психоз царил среди лиц, ответственных за проведение Игр. Причина проста и очевидна – качество возведенных объектов, переживали, чтобы ничто нигде не отвалилось из декораций Мосфильма. То, сколько было вложено в строительство, и то, что получено на выходе - небо и земля, разворовано более одной трети, а руководители строительных компаний наркоманы - это что-то вообще невероятное! Такие же оценки дают представители МОК и сбежавшие из России зарубежные подрядчики. Невольно встает вопрос – если организация Игр столкнулась с такими коррупционными делами и организационными трудностями, кому и зачем все это было нужно? Личный проект «мутного семьянина» Путина, призванный опровергнуть панк-молебен «Богородица, Путина прогони» Pussy Riot в Храме ...и показать всему миру возрождение России с песней «хочу такого, как Путин!!!»? Чиновники Кремля и Старой площади говорят, что с подачи мировых СМИ за сочинскими Играми наверняка закрепится клише «Олимпиада коррупции за колючей проволокой». За коррупционным фоном уходит на второй план спортивная составляющая Олимпиады.