Полдень, XXI век (февраль 2012) - Коллектив авторов

Денису поручали самые сложные задания, посылали в самые дальние и дикие уголки планеты – и он всегда возвращался назад целый и невредимый. Все опасности, которые могла нести эта планета, обходили его стороной.

Но часто, очень часто в лесной чаще, в переплетениях призрачных теней, в игре бликов на поверхности озера ему виделась гигантская рогатая фигура.

А потом однажды к нему в комнату пришел Бек. И сказал, пряча глаза под нависающими бровями, что Линда уехала. Рано утром. Навсегда.

Об этом знали все, кроме Дениса. А еще все, кроме него, уже неделю знали о том, что проект «Деметра» сворачивается. Что на Земле нашли новый, альтернативный источник энергии, и ресурсы этой планеты больше не нужны. А как площадка для колоний она непригодна.

А потом он сказал еще кое-что.

– Ты не возвращаешься на Землю.

– То есть как?

– Денис, твои тесты еще тогда показывали, что твой организм перестраивается. Именно поэтому осадки Деметры не причиняли тебе никакого вреда. Но теперь он перестроился настолько, что ему уже нет пути назад. Ты не выживешь на Земле. Ты теперь совсем иной. Помнишь твои головные боли и рвоту пару месяцев назад? Это была реакция на земную атмосферу. И тогда мы отключили подачу воздуха в твою комнату. Денис, ты уже два месяца живешь в атмосфере Деметры!

– Но вы же знаете, что изменилось в моем организме? Неужели вы не можете дать мне антидот?

– Нет. У препарата, что мы выделили из твоей плазмы, нет обратного действия. Только адаптация земного организма к условиям Деметры. Последние два месяца все, кто приходил к тебе в комнату, были под инъекцией этого препарата. Чтобы ты не догадался раньше времени. Чтобы мы попытались хоть что-то сделать.

Денис вдруг отчетливо вспомнил, что все, кто приходил к нему в последнее время, задерживались не более тридцати минут. Тех самых тридцати минут, на которых хватало действия препарата из его крови.

– …мы оставляем тебя тут как форпост. Как колониста, как представителя Земли на Деметре.

– Не надо врать. Вы же просто бросаете меня. Почему вы не хотите взять меня на Землю? Пусть я даже умру там через полчаса после приземления, но я ведь умру дома?

– Мы не можем сделать этого. Это убийство. Инструкция запрещает мне сделать это. Денис, понимаешь, инструкция! Даже я ничего не могу поделать.

– Когда? – спросил Денис, уже не слушая оправданий Бека.

– Послезавтра. Все улетают послезавтра. Они выйдут на орбиту и будут ждать моего планера. Я задержусь на день, разберусь с делами и присоединюсь к ним.

– Четыре дня… – тихо сказал Денис. – Четыре дня… А потом все…

Когда он сказал им, что все знает, они уговаривали его крепиться, говорили о том, что будут выходить на связь, будут присылать письма. Но он знал, что выходы их на связь будут редкими, а потом и исчезнут вообще, что письма будут скупыми и натужными. Он видел в их глазах пустоту, желание попасть домой и – самое главное – быть подальше от него, как зачумленного, заклейменного, странного, иного, лишенного возможности вернуться домой. Они теперь словно боялись заразиться его инаковостью – и это было таким диким и странным по сравнению с тем, как они когда-то пытались первыми хлопнуть его по плечу или пожать руку, чтоб заразиться этой же – но в то время счастливой – инаковостью.

Он бесцельно ходил, смотрел, как упаковывают вещи, как разбирают технику, как выкидывают ненужный хлам. Ходил, смотрел, старался быть рядом, старался насмотреться, надышаться на всю оставшуюся одинокую жизнь.

А потом они погрузились и улетели.

Остался только Бек. Суровый, неразговорчивый Бек, который не любил сантиментов, трогательных слов и грустных прощаний. Сейчас он копошился у планера, проверяя фиксаторы. Шел снег, на Беке был бронескафандр, и все равно снежные хлопья проедали заметные рытвинки в обшивке.

Денис стоял, смотрел на смутные очертания громоздкой фигуры и пытался уговорить себя, что это ненадолго. Что они просто улетели на выходные. Улетели и скоро вернутся.

Но от этой неуклюжей лжи сердце заболело еще сильнее.

И он вдруг отчетливо представил себе одинокие годы на Деметре. Только он, снег, дождь, туман, потом снова снег, дождь, туман и снова снег, дождь, туман. И только он. Он. Он.

Да… и еще то существо в лесу. То странное, страшное существо, которое дало ему этот странный страшный дар…

Их будет двое. Оно и он. Он и оно…

На долгие-долгие годы.

Навсегда.

Даже после смерти он останется здесь.

Денис рванул на себя дверь и выскочил во двор. Клеймо на плече чуть заныло. Он поднял голову к небу и, не стесняясь Бека, который уже, наверное, задраивал люк, заорал:

– Слышишь ты, выродок рогатый! Верни все, как было! Я не хочу, слышишь? Не хочу! Не хочу! Не хочу!!!

– Не хочу… не хочу… не хчу… нхчу… хчу… чу… ууу… УУУУ– – разнеслось полуэхо-полушепот. Казалось, что крик Дениса отражается не только от стен станции, леса, утеса, но и от самого неба. И от каждой снежинки, причудливой, вычурной, неземной формы. Казалось, что эхо появляется само собой и всего лишь передает его мольбу кому-то. И на миг Денису показалось, что там, в снежной кутерьме, в сплетении веток, стволов и лиан, мелькнула гигантская рогатая фигура.

Метка на плече вспыхнула – и тут же боль исчезла.

А Денис так и стоял, подставив лицо падающему снегу. И когда одна из снежинок отдалась резким ожогом, а последующие словно облили его лицо едкой кислотой – он был счастлив, как никогда в жизни.

Татьяна Иванова

Война по ФЭП

Справка: «ФЭП – функционально-этическая поправка. Применяется для оперативной коррекции положений Кодекса государственной жизни в целях минимизации человеческих жертв в процессе законотворчества».

Национальное охранное предприятие (НОП) «Война и мир» выиграло государственный тендер на проведение военных операций двадцать лет назад. Как полагается, тогда же НОП было официально зарегистрировано в мировом реестре временных министерств обороны.

Ныне НОП «Война и мир» вполне оправдывало старинную поговорку: нет ничего более постоянного, чем временное. Многочисленные сотрудники этой организации давно привыкли думать, что скорее государства и всякие сообщества падут, чем закроется их пусть солидная, но, если хорошо разобраться, все же частная лавка. В ходе слияний-поглощений, а также размещения акций в Интернете подлинный собственник «Войны и мира» скрылся глубоко в кулисах экономической жизни планеты. Возможно, это был зарубежный гражданин – капиталам, как известно, границы не писаны. Впрочем, этот факт не влиял на основные показатели деятельности компании.